Забытая Византия, которая спасла Запад

Подкрепления были встречены с радостью, но Юстиниану следовало предвидеть, что присутствие пожилого евнуха подорвет авторитет Велизария и сведет военные достижения практически на нет. Полководцы, которые стремились к быстрому продвижению по карьерной лестнице, поняли, что император сейчас благоволит Нарсесу; прошло немного времени, и командиры разделились на тех, кто сохранил верность Велизарию, и тех, кто переметнулся к евнуху. Единственным решением было разделить и без того небольшое войско пополам. Пока Нарсес сдерживал основные силы готов, Велизарий зачищал Северную Италию.

Двигаясь со своей обычной скоростью, он прошелся по северу, освобождая итальянские города от владычества готов. Большинство городов с готовностью открывали ворота, чтобы избавиться от своих угнетателей-еретиков и воссоединиться с империей. Военачальник был только рад способствовать им — но это вело к уже знакомой проблеме перекачивания людей из его гарнизонов в города по мере того, как накапливались одержанные победы. Когда архиепископ Милана стал умолять Византию о помощи в освобождении его города, у Велизария осталось только три сотни человек. Он продолжал действовать, пока архиепископ миланский не открыл ворота, и вырезал гарнизон готов.

Легкость, с которой пал Милан, была приятна византийцам, но в то же время спровоцировала яростную реакцию короля готов. Милан был жемчужиной в короне Витигеса, самым большим городом в Италии, и когда он услышал новости о его захвате, то послал армию в тридцать тысяч человек, чтобы вернуть его.

Каким-то образом осажденным защитникам удалось послать весть Велизарию, он приказал двум ближайшим генералам освободить город от осады, и тогда опасность разделенного командования получила ужасное подтверждение. Скорее всего, командиры, которым было поручено освобождение города, опасались за свою карьеру, а потому отказались сдвинуться хотя бы на шаг без одобрения Нарсеса. Пока они колебались, Милан умирал. Отчаявшиеся защитники города были вынуждены есть собак и мышей; будучи на грани голодной смерти, они наконец оставили борьбу и согласились сдаться готам. Условия оказались чудовищными. Милан должен был стать предостережением остальной Италии, примером, который бы показывал, чем оборачивается сопротивление силе оружия готов. Женщин и детей согнали в одно место и продали в рабство, мужчин убили на месте, а город был сожжен до основания.

Ужасающая судьба одного из самых прекрасных городов в Италии была тем более трагичной, что ее можно было с легкостью предотвратить — но она хотя бы убедила Юстиниана в том, насколько недальновидно недооценивать авторитет Велизария. После этого случая Нарсеса поспешно отозвали. В итоге командование Велизария никто больше не оспаривал, и он был твердо намерен нанести удар, который положит конец всей войне. Войска Витигеса все еще имели значительное превосходство, но теперь король боялся византийского военачальника и не отваживался выходить за стены Равенны. Если бы Велизарию удалось взять город со всеми загнанными туда врагами, война была бы окончена в один день.

Известие о том, что ужасная византийская армия уже в пути, повергло Витигеса в панику, и единственное, о чем он мог еще думать, — как сохранить свой трон. За несколько недель до этих событий до него дошла весть, что персидский царь Хосров угрожал войной окраинам Византии, и теперь Витигес отправил безнадежное письмо персидскому монарху в надежде заручиться поддержкой извечного врага империи. Если бы персов удалось убедить вторгнуться на Восток, угроза могла бы заставить Юстиниана отозвать своего внушающего страх полководца, что спасло бы припертого к стенке короля готов.

Хотя посланники Витигеса были схвачены и убиты задолго до того, как они достигли Персии, удача все же улыбнулась готам. После восьми лет борьбы Хосров наконец укрепился на персидском троне и не нуждался в приглашении готов, чтобы начать войну. Силы византийцев на востоке были значительно истощены итальянской кампанией, и в любом случае он был полностью уверен, что без Велизария они окажутся легкой добычей. Разумеется, оставался еще незначительный вопрос «вечного мира» с империей, который он подписал лично — но Хосров был не из тех, кто позволяет неудобному клочку бумаги помешать ему взять должное и достигнуть славы. Послав войска в Сирию, персидский царь мобилизовал свою армию, намереваясь полностью воспользоваться тем обстоятельством, что империя занята делами на Западе.

Витигес надеялся, что персидской угрозы, висевшей в воздухе, будет достаточно, чтобы испугать Юстиниана и заставить его преждевременно свернуть итальянскую кампанию. Никто не знал, как долго продлится осада Равенны, и император не мог позволить себе держать своего лучшего полководца прикованным к осаде практически разбитого врага, когда персы свободно разгуливают на Востоке. Единственным решением было договориться с Витигесом. В обмен на половину готской казны Юстиниан соглашался оставить за готами все их земли к северу от реки По.

Когда два посланника, несущие условия Юстиниана, достигли лагеря Велизария, полководец пришел в ужас. Витигес был разбит, а Равенна находилась на грани падения. В ярости полководец попытался урезонить имперских посланников, но они не могли ослушаться повеления императора. Осознав, что все бесполезно, Велизарий склонил голову перед неизбежным, но отказался подписать соглашение. Он не желал оставлять свое имя под такими позорными условиями, и поскольку на это не было приказа императора, он отказался, молчаливо выказав этим неповиновение.

Его знаменитая удача снова спасла положение. Опасаясь очередной уловки со стороны Велизария, король готов не поверил, что предложение было искренним, и отослал его обратно в византийский лагерь, сказав, что не будет принимать соглашение во внимание, пока его не подпишет сам Велизарий. В ответ полководец хитроумно заявил, что не подпишет соглашения, прежде чем Юстиниан прямо не прикажет ему этого, чем вынудил имперских послов проделать долгий путь обратно в Константинополь, чтобы получить ответ императора. Временно отделавшись от надоедливой парочки, Велизарий дал готам понять, что других предложений не будет, и это заявление убило последнюю надежду Витигеса. Послав вестников, чтобы они тайно проникли в византийский лагерь под покровом ночи, готский король сделал заманчивое предложение: если Велизарий примет корону возрожденной Западной Римской империи, ворота Равенны будут открыты, и готы склонятся перед ним.

Немногие смогли бы оценить преимущества ситуации лучше, чем Велизарий. За добрых пять лет он прошел Италию вдоль и поперек, и если бы готы объединились под его началом, ни за Западе, ни на Востоке не нашлось бы силы, способной остановить его. Такие возможности оказались бы неодолимым искушением для большинства из его командиров — но преданность Велизария была непоколебима. Притворно согласившись на условия Витигеса, он вступил в Равенну в мае 540 года и принял капитуляцию готов. Улицы заполонили ликующие готы, не знающие об обмане. Написав в Константинополь, Велизарий уведомил Юстиниана о своих действиях, объявив, что война окончена, и Италия снова принадлежит Римской империи. Выдающаяся победа была одержана без единой капли крови, и Велизарию должно было быть интересно, получит ли он триумф или даже большую награду.

Он полагал, что способ, которым он завоевал Равенну, отличается от тысяч других завоеваний только в мелочах, но принятие готской короны — даже в виде уловки — было непростительным преступлением, которое пробудило в императрице Феодоре дремавший до того страх. С этих пор между ними начнется война, а Феодора была не из тех, с кем легко помириться.

Впрочем, эти предзнаменования еще не омрачали мыслей полководца. В следующем месяце до него добрались запыхавшиеся посланники с вестями о вторжении Хосрова и призвали его в Константинополь. Собрав всю готскую казну и изрядно удивленного Витигеса с его семьей, Велизарий повиновался приказу. Готы не понимали, что их предали, пока корабли не вышли из гавани. [85]

85

По традиции лишенный короны Витигес получил титул патрикия и земли в Малой Азии. Через два года он умер, и его супруга, красавица Матасунта, сыгравшая большую роль в капитуляции Равенны, стала женой упомянутого ниже наместника Сирии патрикия Германа. Равенна не была разграблена — но все готы были выселены из города и со своим имуществом депортированы на восток империи. Впрочем, готское сельское население в основном осталось на своих местах. (Прим. ред.)