Забытое время

«Доказательства?» – думает этот воображаемый человек. Да быть такого не может. И тем не менее садится в кожаное кресло и начинает читать…

Андерсон понимал, что это все фантазии. Но он и сам некогда был таким человеком. Тоже требовал доказательств. А теперь может их предъявить. Оставить след. Он был полон уверенности – до вчерашнего дня. До того как поговорил со своим литературным агентом и узнал, что все издательства от книги отказались. Повесив трубку, он пинком отправил рукопись в полет по комнате, разбросав страницы, точно пепел.

А теперь опять перечитывал свои слова.

Поверить в это нелегко, однако не исключено, что мы наблюдаем доказательства существования жизни после смерти…

Нет уж, это его не остановит. На ум пришел другой Амундсен, норвежец, первооткрыватель Южного полюса, чья победа меркнет подле благородного поражения его соперника Роберта Фолкона Скотта [8] . Скотта, вместе с товарищами погибшего во льдах. Доблестная попытка стоила ему жизни, холод забрал его – палец за пальцем, сначала одну ступню, потом другую. Еще одна жертва terra nova [9] , великого незнаемого.

8

Норвежский полярный исследователь Руаль Энгельбрегт Гравнинг Амундсен (1872–1928) первым достиг Южного полюса 14 декабря 1911 г. Члены экспедиции английского моряка и исследователя Роберта Фолкона Скотта (1868–1912) пришли к Южному полюсу месяцем позже Амундсена, 17 января 1912 г., и впоследствии погибли на обратном пути.

9

Новой земли (лат.).

Глава пятая

Она опаздывала.

День не задался. Ноа снова проснулся среди ночи, в расстройстве от кошмара и весь в моче. С утра Джейни протерла его вонючее тельце салфетками, но он извивался и хныкал, и в конце концов она сдалась, засыпала его с ног до головы детской пудрой и в таком виде отвезла в «Росточки» – надутого и откровенно пахнущего кошачьим туалетом.

Итак: она опаздывала. Все бы ничего, если б не к Гэллоуэям. Ремонт у Гэллоуэев – из тех проектов, где все, что должно пойти как надо, идет наоборот. Супруги въехали в квартиру две недели назад, и с тех пор Джейни навещала их почти ежедневно, в том числе и утром в День благодарения.

Сегодня они предъявили список. Начинался с кухонной техники и заканчивался гостевой ванной.

Втроем они стояли в тесной ванной и смотрели, как из дорогой кафельной душевой кабины на новый шахматный пол струйкой бежит вода.

– Видите? – Сара Гэллоуэй красным когтем ткнула в ручеек. – Течет.

Хотелось спросить, зачем они вообще принимают душ в гостевой ванной, но от вопросов Джейни воздержалась. Вытащила рулетку, померила порожек душевой кабины, хотя и так знала, что порожек стандартный.

– Хм-м. Тут стандартная высота.

– Но вы же ВИДИТЕ, что ТЕЧЕТ.

– Вижу… и я вот думаю…

Сара удивленной совой воззрилась на Джейни; та уже выучила эту гримасу – она означает, что жертва ботокса хмурится.

– Что вы думаете?

– Ну, я вот не знаю, в кабине дело или в количестве воды? Потому что если воды лилось много, вполне понятно… – Джейни помолчала, а затем договорила на одном дыхании: – Вы в первый раз сегодня душ принимали или во второй? Вы подолгу моетесь в душе?

Господи, как она это ненавидит. Все равно что спрашивать, не занимались ли они в душевой кабине сексом. И если да, не помешало бы сообщить, что у них есть такая привычка – Джейни бы тогда соответственно рассчитала размеры…

Фрэнк Гэллоуэй откашлялся.

– По-моему, мы пользуемся душем… э… вполне нормально… – начал он, но тут у Джейни в кармане зажужжал телефон.

– Секундочку.

Она глянула на экран. «Детский сад «Росточки». Да что ж такое-то, а?

– Слушайте, извините меня, я должна ответить. Одну минуту.

Она вышла в соседнюю комнату. Ну что еще нужно воспитателям? Будут, наверное, жаловаться, что Ноа сегодня плохо пахнет. Это, конечно, правда, пахнет он и впрямь плохо, но…

– Это Мириам Уиттакер, – процарапал ей ухо скрипучий голос директрисы.

Дыхание занялось, коленки ослабли – неужто настал тот самый миг между «до» и «после», которого все так страшатся? Подавился яблочным огрызком, грохнулся с лестницы? Джейни привалилась к стене.

– Ноа здоров?

– С ним все в порядке.

– Ох, ну слава богу. Слушайте, я на совещании, можно я вам перезвоню?

– Мисс Циммерман. У нас серьезная проблема.

– Так. – Директрисин тон нервировал; Джейни покрепче прижала телефон к уху. – Что случилось? Ноа что-то натворил?

Молчание медленно пропитывало ее сознание, сообщая все необходимое и ничего вообще. Слышно было, как в трубке дышит директриса, как Сара Гэллоуэй что-то кудахчет мужу в ванной – тихонько, но недостаточно тихо. Кажется, произнесла слово «небрежность».

– Он плакал в тихий час? Кого-то дергал за волосы? Что произошло?

– Вообще-то, мисс Циммерман, – тут директриса резко выдохнула, – нам лучше поговорить лично.

– Я приеду, как только смогу, – отрубила Джейни, но голос у нее дрогнул, и страх переломанной костью проткнул изнутри личину профессионала.

Директриса «Росточков» была львом, колдуньей и платяным шкафом в одном лице. Сложена кубически, вся в черном, от очков модной бабушки до остроносых ботильонов, а длинные волосы, серебристая грива до широченных плеч, нежданно эротичны, точно фига капризам времени. Последние пятнадцать лет мисс Уиттакер заправляла лучшим детским садом в помешанном на образовании районе и потому несколько переоценивала свою значимость в картине мира. Джейни всегда забавляло, до чего высокомерна директриса со взрослыми, – из-под этой маски проступали патетика и спонтанная теплота.

Однако теперь, примостившись на оранжевом пластмассовом стульчике между цветком в горшке и плакатом «Книжный червь», Джейни читала в лице старухи тревожные вести: не привычную вызывающую властность, но страх. Директриса, похоже, нервничала не меньше Джейни.

– Спасибо, что приехали, – сказала мисс Уиттакер, откашлявшись. – И так быстро.

– Ну так что случилось-то? – не повышая голоса, спросила Джейни.

Последовала пауза; Джейни старалась дышать ровнее, слушала сердцебиение детского сада – как подтекает кран в классе изо, как учительница распевает «прибираемся, прибираемся, все прибираются», как верещит ребенок – чей-то чужой ребенок.

Мисс Уиттакер подняла голову и вперилась взглядом куда-то чуть левее плеча Джейни.

– Ноа рассказывал нам про оружие.

Так вот в чем дело? Ноа что-то сказал? Да раз плюнуть. Напряжение в теле стало отпускать.

– Я думала, все мальчики говорят про оружие.

– Он говорил, что играл с оружием.

– Он про игрушечный бластер, наверное, – ответила Джейни, и мисс Уиттакер посмотрела ей в лицо. Довольно жестко.

– Если точнее – он говорил, что играл с винтовкой «ренегат» пятьдесят четвертого калибра. Сказал, что порох пахнул тухлыми яйцами.