Забытые в Раю

Шарлотта бежала, неуклюже помогая себе руками, и остановилась лишь когда по грудь оказалась в воде. Лодки окружили их, и Росс, прыгнув за борт, оказался рядом с ней. На порванной рубашке расплывалось багровое пятно, но он успокоил:

— Жить буду, — и с этими словами заключил Шарлотту в объятия.

Кусая губы, она оглаживала его лицо, оттирая кровь и песок, попутно осматривая на наличие более серьезных ранений.

— Всё хорошо, — прошептал он, целуя её.

Стальная хватка, сдавившая грудь, понемногу отпускала. Переведя дух и успокоившись, Шарлотта огляделась. Она не знала точно, сколько человек отправились на остров, но сейчас насчитала пятнадцать.

— Больше они нас не побеспокоят, — хмуро бросил Н., перевязывая окровавленное плечо.

Рядом сидел Балиг. Живой и почти невредимый, не считая царапины на лбу и рассеченной губы.

— Вы убили их всех? — спросила Шарлотта.

— В этом не было нужды, — ответил Росс, — но засранцы получили хороший урок.

Шарлотта не любила, когда он выражался, но сейчас не обратила на это внимания. У неё и самой вертелась на языке пара крепких словечек в адрес туземцев и самого Росса.

— Сколько человек вы потеряли?

Полдарк и Н., переглянулись.

— Идём, — Росс положил руку ей на плечо и повёл к берегу. — У нас есть раненые и им нужна помощь.

Только сейчас Шарлотта поняла, что не увидела среди них Бабао. Остановившись, она взяла Росса за руку, вынуждая повернуться и посмотреть ей в глаза. Он понял её без слов и только угрюмо кивнул. Вздохнув, Шарлотта посмотрела туда, где рыдая, стояла Наяра.

— Оставь, — Росс мягко взял её под руку, — им сейчас не до нас.

Стоя в воде, она смотрела на них, едва сдерживая слёзы, и одновременно благодарила небеса за то, что Росс вернулся невредимым. Он прижимал её к себе, перебирая спутанные волосы.

— Я так боялась, что больше никогда не увижу тебя, — прошептала она.

— Я тоже, — признался Росс.

***

Бабао похоронили на следующий день после заката. Из стволов и ветвей на берегу соорудили большой погребальный костёр, где вместе с вождём обрели свой покой и другие погибшие. Всего их было восемь.

Седовласый жрец, облачённый в ритуальные одежды, пропел что-то на родном языке васадаи, затем женщины возложили к головам усопших пышные букеты, и Наяра поднесла к алтарю зажжённый факел.

— Requiem aeternam dona eis, Domine, et lux perpetua luceat eis. Requiestcant in pace. Amen. [1], — почти шёпотом произнёс Н., когда костёр почти догорел. — Я знаю, они не нашей веры, — сказал он, повернувшись к Шарлотте, — но всё же так положено.

— Так ты был священником? — удивился Росс.

Н. улыбнулся и покачал головой:

— Нет. Я не был священником. Я даже в Бога толком не верил.

Он, очевидно, так и не собирался раскрывать им тайну своего прошлого, ровно, как и называть полное имя, но Россу уже не было до этого никакого дела. Кем бы ни был, таинственный мистер Н., он был ему благодарен.

— И кто теперь станет новым вождём?

— Это решит совет племени, — ответил Н. — Скорее всего им окажется мой сын и, признаюсь, я бы очень этого хотел. Не из-за власти, нет… — он посмотрел на жену и сына, — просто… я так горжусь им, Росс. — Мужчина улыбнулся. — Никогда бы не подумал, что обрету своё счастье здесь.

— Я тоже много чего не предполагал, — согласился Полдарк, — например то, что мне может здесь понравится. Признаюсь тебе, друг, я уже и не знаю, хочу ли вернуться в Англию.

— Узнаешь, — без тени сомнения сказал Н. — Сердце подскажет.

***

Утром они вернулись домой. Переступив порог хижины, Шарлотта рухнула в постель и проспала целый день. Снов не видела — провалилась в забытьё, едва только голова её коснулась самодельной подушки. Где-то в середине дня сквозь сон почувствовала, как прогибается под тяжестью тела матрас — Росс устроился рядом и обнял её со спины. Не открывая глаз, она сжала его руку.

Вечером, выйдя на берег, увидела его сидящим на песке — он отрывал от пальмовой ветви листья, с тихим хрустом ломал их надвое и отбрасывал в сторону.

— Наяра говорит, что мы всегда можем остаться с васадаи, если захотим. — Шарлотта примостилась рядом.

Он замер с очередным листом в руке и, вздохнув, отшвырнул его в сторону.

— А ты этого хочешь?

— Так странно, правда?.. — она посмотрела вдаль, на полыхающий красным и лиловым закат. — Мы уже называем это место своим домом, и я действительно считаю его домом.

— А ты изменилась, — Росс посмотрел на неё. — Скажи, ты хотела бы вернуться?

Шарлотта встала и принялась отряхивать платье:

— Я стараюсь не думать об этом.

Это было правдой. Временами тоска по дому захлёстывала её с такой силой, что болело в груди. Она думала о родителях, кузине Мэриан и даже о противном троюродном брате Джиме, которого, как считала до этого, на дух не переносила. Но сейчас она скучала по всем. Даже по нему. И в то же время… Здесь был их собственный мир — невозможный и, быть может, неправильный, но здесь они были вместе.

Шарлотта вернулась в хижину, а Росс ещё некоторое время оставался на берегу. В кармане бриджей лежало подаренное Элизабет кольцо — то самое, которое она сняла со своей руки и отдала ему перед тем, как он ушёл на войну. Росс хорошо помнил тот вечер — почти утонувшее оранжевое солнце, белые скалы и плещущее внизу море. “На память обо мне”, — прошептала она, снимая с указательного пальца серебряное кольцо с белым камушком. — “Возвращайся”.

— Прости, Лиз, — сказал он, в последний раз глядя на её подарок, — я не вернусь. — Росс выбросил кольцо в море и, не оборачиваясь, зашагал к хижине.

***

…Как и предрекал Н., новым вождём стал Балиг, правда, в силу юного возраста ещё не мог принимать самостоятельные решения, и обязанность эта легла на плечи его отца.

— Может, Наяра права и нам действительно стоит перебраться сюда? — обращаясь то ли к Россу, то ли к себе самой, спросила Шарлотта.

Прошёл почти месяц со смерти Бабао, и васадаи понемногу возвращались к привычной жизни.

— Мне и на нашем острове неплохо, — Росс пожал плечами, затем положил руки ей на плечи и развернул к себе. — Я, знаешь ли, конформист, и привык к нашей старой хижине, но, если ты хочешь…

— Я думала, тебе наскучило, когда мы целыми днями одни на острове, — призналась Шарлотта, чувствуя облегчение и какое-то странное умиротворение. — Думала, может, ты хочешь отвлечься, и…

— Нет, — сказал он. — Мне достаточно приплывать сюда пару раз в неделю, но наш дом, это наш дом.

Она боялась, что за это время он устал от её общества и думал о той, что осталась ждать его в Корнуолле, и, может быть, ждёт до сих пор. За год с небольшим, что провели они на острове, Шарлотта смирилась с тем, что, скорее всего, уже не ступит на английскую землю — что ж, значит, так тому и быть.