Забытый - Москва

– Главное (и тут разведка должна сработать!), не нарвитесь на них вслепую. И ни в коем случае не ввяжитесь в драку! Сами понимаете, что тогда с вами будет. Налететь, обозначить себя и уйти к нему за фланг. Все! Дело будет сделано. Либо он погонится за вами (а это нам больше всего надо! Верно?!), тогда не давайте себя догнать: местность ваша, отряд меньше, легче, мобильней! Либо он пойдет дальше, тогда вы пойдете преследовать, начнете клевать его в спину - опять инициатива у вас!

Воеводы согласно кивали, не перебивали, иногда переспрашивали что-нибудь важное. Их вниманием и поведением Бобер остался доволен. Он был почти уверен, что они сделают все, как надо. Почти! Потому что в груди опять появился "червячок". Он мучительно пытался понять - откуда?! Откуда идет это безотчетное чувство опасности? И не находил!

Когда стали подходить войска, когда их стало много и даже очень много, он решил, что тревога шла от малости посланного отряда. Но обычно, когда он верно находил причину беспокойства, "червячок" уползал, исчезал. Это была черта, унаследованная от деда (хотя он, конечно, не мог этого знать) и дававшая ему, вместе с настроением перед битвой и даже той дрожью перед атакой, довольно ясное представление (предчувствие!) о том, что будет. Она никогда его не подводила. И теперь, когда он вроде бы выяснил причину, а "червячок" не исчез, Бобер понял, что произойдет непредвиденное и очень скверное, и с удвоенной энергией взялся за укрепление кремля.

* * *

Знай он о разговоре, проишедшем между двумя командирами сторожевого полка сразy после встречи с ним, может, и объяснился бы его "червячок". Но узнать о нем он не мог (свидетелей не было), а предположить, что такое может быть задумано, тем более. Настолько это показалось бы, с его точки зрения, да и вообще здравого смысла, чудовищно и нелепо.

А разговор на эту тему был меж ними, конечно, не первый, недаром же Акинф так охотно взялся командовать московским полком.

От Бобра (дело происходило в великокняжеских палатах, где сейчас жили и оба воеводы) вышли молча и направились в горницу Акинфа - она была в дальнем, самом тихом конце терема. Вошли, сели, повздыхали. Акинф кликнул слугу, приказал принести выпить, закусить. Когда слуга все исполнил, Акинф отпустил его и запер дверь на задвижку.

Выпили, похрустели солененьким огурчиком.

– Ну, как тебе инструкции?
– прервал молчание хозяин.

– Инструкции толковые, а что ж...
– проворчал Дмитрий.

– Будешь следовать?

– А ты?

– Я второй. Первый ты...

– Юлишь? На меня все переложить хочешь?

– Боже упаси! Был бы я первый, я б тебе приказал.

– Ну что ж, тогда и я тебе прикажу.

– Добро, Дитрий Минич, другой дороги у нас с тобой нет. Либо разбивать литвина, либо костьми ложиться.

– Костьми лечь несложно. Сложно и важно - победить. Мы с тобой что решили? Из-за чего бьемся? Ведь он у нас хлеб отбивает, язва! Пришел, поглядел, сказал: все не так! и начал все делать по-своему. А князь только в рот ему глядит и ничего боле знать не желает. Сколько мы на обустройство московских дружин сил положили! И все это по боку?! Какие дружины сколотили! И что нам за это? Хоть спасибо сказали?! Да хоть проверил бы, каковы они, на что способны!

Акинф, державший жбан в руке, стукнул им о столешницу, вылетели брызги:

– Какое там спасибо?! У меня Владимир весь Окский рубеж забрал! Да еще как красиво! Вежливо, уважительно так: тебе, мол, такими мелочами некогда заниматься, тебе всем моим войском распоряжаться, так я тут помощника тебе подобрал... Чтобы только рубежом занимался. Чуешь?! Разве сам он это удумал?

Пятнадцать лет сопляку! До его появления он только и делал, что бегал за мной, да в рот заглядывал: да, дядя Акинф, ага, дядя Акинф! А тут... И все! Ока вся от меня уплыла! А дальше? Куда мне податься?! Полки эти задумал в каждом селе! Все, что я придумал: сильную дружину, мобильную, быструю - по боку?

– А мой!
– перебил Минич.
– Тоже от наших расчетов нос повернул. Мало - говорит. Да как же дружина расторопная, быстрая - разве может она большой быть?! А ему такую - не дружину, целую армию подавай. Ну мысленное ли дело?! И как ни убеждал, у него один ответ (он же и вопрос) - а как же татары? У них так. Говорю: татарин - кочевник! У него все добро на коне и в повозке. Русский не может по-татарски жить! Дом, хозяйство, пашня! Нельзя всех воевать заставить, кто-то должен и землю пахать. Ответ один!!

– Знаю. И у моего ответ один: так татар не одолеть.

– Точно! А кто им это внушил?

– Понятно кто...

– И все! Сложилось отношение, политика уже складывается. Вооружить и научить воевать всех!

– Бред! Я даже допускаю, что он всех вооружит - деньги на Москве завелись. Но воевать! Вот соберет он огромное стадо баранов, вооружит и поведет против литвин или татар. Как баранов их всех и порежут! И что сзади останется?! Бабы и дети, беззащитные, голые!.. Я даже думать о том боюсь! А Бобер так не считает. А мальчишки вслед за ним! И сам понимаешь - почему.

– Да. В Литве татар побил. В Нижний поехал - там побил. Выходит - он прав?! Вот и ...

– Везучему жить легко. Только всякое везенье - до поры, до времени. И как бы не отвернулось оно от него в САМЫЙ ПОСЛЕДНИЙ момент.

– Хха! А если и пора - время придет? Не подфартит? Он молодой (сопляк! ему тридцать-то есть?), он литвин - завернется обратно в свою Литву, и поминай, как звали! А нам с тобой расхлебывать, головешки от Москвы собирать!

– Расхлебывать - как водится. Только крепко он уже князя на крючок посадил. Ну удастся нам наша затея (тьфу-тьфу-тьфу!), ну шарахнем мы Олгерда. А князя переломить сможем?

– Знаешь, Акинф, князь, конечно, парень простой. Но не дурак. И если ему в нос победу, да над таким врагом, сунуть... Задумается! Твой еще проще, но тоже не балбес. Аргументы очень сильные должны быть. Тогда переломим.

– Аргументы... Нам с тобой лет до х.., а не покажемся мы с тобой тому же Бобру сопляками несмышлеными, когда с шестью тысячами на такую армию полезем?

– Я себя не низко ценю, ты знаешь. Да и ты, сколько я о тебе могу судить. Великий Святослав, предок наш, один на десять ходил.

– То Святослав. Да и времена какие были...

– Да, времена не те, богатырским порывом сейчас не возьмешь. И если кинемся на Олгерда в лоб - о чем говорить?.. Ты сам-то прикидывал - как половчей?

– Половчей выходит, как Бобер говорит.

– Да. Если бы Олгерд свою армию в кулаке держал. Но он этого не сделал. Пока! Сопротивления не видит. Он идет на Москву из Смоленска, прямо. А вот тверичи с ним пока не соединились, идут от Зубцова севернее (мне донесли из-под Гжатска), прямо на Москву, и не видно, чтобы они чего-то опасались. У них около десяти тысяч. Их-то мы и прищучим. А?!