Зацепить 13-го

— Угу, — пожал плечами он. — Где-то годам к тридцати или позже.

Я закатил глаза:

— Гибс, прими дружеский совет. Вкушай запретные плоды, пока они тебе попадаются. Только не вздумай разделить их с девчонками вроде этой.

— Слушай, нечего пялиться на меня, как ходячая совесть, — взвился Гибси. — Я не щенок, который гадит где попало. И нет ничего плохого в том, что она мне нравится. Это у тебя, парень, страх перед ровесницами, а не у меня.

Градус нашей перепалки повышался, но вести такие разговоры посреди школьного двора… Я оглянулся по сторонам, не подслушивает ли кто.

Гибси звезд с неба не хватает, но мне будет сильно его недоставать, если Хьюи услышит такие разговоры о своей младшей сестре и прибьет его.

И в этот момент мой взгляд упал на миниатюрную шатенку, нагруженную книгами, которая вышла из здания, спустилась по ступенькам крыльца и поспешила к светловолосым девчонкам.

У меня в груди вспыхнуло и разлилось непонятное чувство, когда в шатенке я узнал Шаннон.

Черт бы ее побрал, что ж она так выглядит-то?

И почему меня так выносит от всего, что связано с этой пигалицей?

Это было нечестно.

Вообще-то, хер бы с честностью, это было предельно жестоко.

Ну что такого я в ней нашел?

Она была совершенно не похожа на девчонок, с которыми я обычно спал.

Мне нравились округлости.

Мне нравилась грудь.

Я перся от больших задниц.

У нее ничего этого не было.

Но у нее были ноги.

И волосы.

И улыбка.

И проклятые полуночно-синие глаза, хотя мне казалось, это недостаточно подходящее слово для описания этого цвета.

Их нужно было бы назвать душевно-синими за их охрененную глубину, куда человека прямо затягивало…

А потом она уронила книги.

Они рассыпались по земле, и Шаннон нагнулась за ними, отчего ее юбка задралась пугающе высоко.

Я увидел две гладкие белые ляжки, и у меня в мозгу замелькали сигналы опасности, а все тело обдало жаркой волной.

«Да твою ж…» — выдохнул я, застигнутый врасплох как этим видом, так и взрывной реакцией тела на этот вид.

Я опустил глаза, сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, изо всех сил стараясь вернуть контроль над своим проблемным членом.

— Что случилось? — спросил Гибси, оглядываясь в поисках источника моего дискомфорта.

— Ничего, — отбрыкался я, раздраженно проведя рукой по волосам. — Идем.

Гибси заметил причину, выпирающую из-под шортов, а от моей реакции на случившееся запрокинул голову и взвыл от смеха.

— Так у тебя… срань господня, работает! — давился хохотом он. — И ты краснеешь! — Он хлопнул меня по плечу и громко фыркнул. — Дружище, мне это нравится.

— Я тут ни при чем, — огрызнулся я и поспешил в сторону раздевалки походкой долбаного ковбоя в стразах [21] . — Он живет своей жизнью, — добавил я, имея в виду член.

21

Ковбой в стразах — жаргонное выражение, обозначающее человека (часто исполнителя песен в стиле кантри), который изображает из себя ковбоя, но делает это слишком манерно.

Очутившись в раздевалке, я скинул одежду и сразу же отправился под душ, надеясь горячей водой разом убрать из тела боль и дискомфорт.

Не помогло.

Тело по-прежнему сводило от боли, а член гордо торчал в боевом положении.

Опустив голову, я смотрел на нижнюю часть тела и соображал, как быть.

Никак.

Я не мог даже дотронуться до члена, чтоб его!

Я опасался последствий.

Яркие воспоминания о той жуткой поездке в больницу накануне Рождества и ужасные предупреждения врачей официально свернули мне мозги.

Боже, какой же отстой.

Я уткнулся лбом в кафельную стену. Обжигающе горячая вода хлестала по моему телу. Я ждал целую вечность, когда проблема решится сама собой, и кусал костяшки пальцев, чтобы не стонать от боли.

Если до сих пор я не понимал требований держаться от нее подальше, сейчас я это понял.

Я должен обходить стороной эту девчонку.

Боже…

— Тебе получше? — с усмешкой спросил Гибси, когда я вернулся из душа, обвязав полотенце вокруг талии.

Хвала Небесам, в раздевалке мы по-прежнему были одни. Остальные игроки домучивали свои тридцать кругов.

Игнорируя его сарказм, я повернулся к нему спиной и развязал полотенце.

До операции я мог спокойно расхаживать перед кем угодно, покачивая яйцами.

После — уже не так.

Помимо необходимости скрывать свой дефект у меня появилась застенчивость.

Новое и нежелательное чувство.

Я всегда гордился своим телом. Я был одарен природной мускулатурой и физической силой, и я заплатил за каждый кубик на животе изнурительным тренировочным режимом.

Ради поддержания безупречной физической формы я выкладывался по полной, и мне вовсе не хотелось, чтобы кто-то видел мои яйца пурпурного цвета, распухшую мошонку и все еще кровоточащий шрам.

Я и сам не хотел на это смотреть.

Поэтому чистые трусы я надевал не глядя.

В моем нынешнем состоянии отчаянной паники отрицание было настоящим спасением. Если я и дальше продолжу работать, это принесет результат, потому что других вариантов у меня не было.

Сдаться — не выход.

Побольше отдыхать — не выход.

Пропустить летние сборы в U20 — не выход.

Потерять из-за слабости место в стартовом составе — ни хера не выход.

Играть и сражаться — моя единственная возможность, я не хотел в неполные восемнадцать стать сбитым летчиком.

— Джонни, ты в порядке? — спросил Гибси, нарушив затянувшуюся тишину.

Наконец-то он говорил без издевки. Я ответил коротким кивком.

— И ты готов об этом поговорить?

— О чем?

— Уж не знаю, как это назвать. О том, из-за чего ты не в себе с самого Рождества.

— Нормально все со мной, — ответил я, натягивая форменные брюки.

Я застегнул ремень и потянулся за рубашкой.

— Ерунда, — возразил он.

— Я в порядке, — добавил я, торопливо застегивая пуговицы.

— С тех пор как мы вернулись после каникул, ты как медведь после спячки, — проворчал мой друг. — И только не говори, что это из-за операции. Я же знаю, тут что-то еще.

Наш разговор прервал зазвонивший мобильник.

Я достал его из сумки, посмотрел, кто там, и едва удержался от желания хряснуть телефоном о стену.