Зачем нам враги

— Наверное, ничего. А милорд... Глориндель... он тоже ненавидит тебя?

Натан взглянул на эльфа. Он сидел, скрестив ноги и держа в своих больших крепких руках маленькие холодные ладони леди Рослин. Впрочем, может, в его руках они и не были холодными.

— Нет, — честно ответил он. — Не думаю. Вряд ли. Он... вообще не умеет ненавидеть. Злиться, презирать — умеет... Но ненавидеть — нет.

— Мне тоже так показалось, — сказала Эллен и улыбнулась. Улыбка была неожиданно прекрасной и словно светом озарила ее лицо. — А она — наоборот. Она никогда не злится. Но о ненависти... знает слишком много.

— Ей немало досталось, — вырвалось у Натана. Эллен слегка нахмурилась и ничего не сказала.

Теперь он ясно видел: что-то происходило между ними, между нею и Рослин, — что-то темное и странное, во что Натан не считал себя вправе вмешиваться. Так же как никто не имел права вмешиваться в то, что объединяло его с Глоринделем. Это было только их бремя, одно на двоих, и они ни с кем не стали бы его делить.

— А ты умеешь, — вдруг сказала Эллен, и Натан удивленно посмотрел на нее, успев забыть, о чем они только что говорили.

— Что?

— Ненавидеть. Ты. Умеешь. Раз зашел так далеко.

— О чем ты говоришь?

— О твоей женщине, конечно. — В ее голосе зазвучало нетерпение.

— Я уже сказал, что ты ошибаешься. Я ее не ненавижу. Я ее любил.

— Так зачем тогда?

— Что — зачем?

— Зачем тебе ее воскрешать? Если не хочешь убить ее еще раз?

Натан взглянул на Эллен так, будто увидел впервые.

Она сидела все так же прямо, и он лишь теперь заметил, до чего же она напряжена. Да, никакого изящества — но много, может, даже слишком много напряжения и воли. Люди с такими качествами не умеют настойчиво добиваться своей цели, преследуя врага по пятам, — но они могут часами высиживать в засаде, перестав думать и дышать, слившись с землей, ради одного только мгновения, когда судьба сама принесет им то, чего они так жаждут.

«Чего же ты ждешь, и дождешься ли, и принесет ли это облегчение хоть кому-нибудь, даже тебе самой? » — хотел спросить Натан и не спрашивал.

— А ты никогда не думала, что можно воскрешать из любви? — сказал он.

Эллен повернула к нему голову — резко, твердо, и он вдруг подумал, что она похожа на ворону.

— Нет.

Он хотел улыбнуться и не смог.

— Ну, тогда посмотришь, как это делается, — небрежно бросил Натан и, оперевшись ладонями о колени, поднялся. Эллен продолжала смотреть на него снизу вверх, обхватив ноги руками.

— Почему ты не спросил меня про огонь?

— Огонь?

— Ты же видел вчера — я схватила горящую палку и даже не поморщилась. Неужели тебе не любопытно почему?

— Ты не чувствуешь боли от огня, — ответил Натан и понял, что сам осознал это только теперь, в тот самый миг, когда сказал.

Эллен поднялась так резко, что он едва не отпрянул от неожиданности. Она была намного ниже его ростом, но почему-то у него возникло ощущение, что он не опускает голову, чтобы смотреть ей в глаза. Как будто на самом деле они были на одном уровне... равные, одинаковые.

— Кто тебе сказал? — отрывисто спросила она.

— Никто. Я просто... понял.

— Тебе так часто доводилось видеть людей, которых не жжет огонь?

— Никогда, — признался Натан.

— Так что же ты... — начала она и вдруг осеклась. Они были совсем близко друг к другу, Эллен дышала тяжело и часто, и это не было ни возбуждением, ни страхом, а чем — Натан не мог понять.

— Что же, ты меня не узнал? — вдруг прошептала она и, увидев, как удивленно расширяются его глаза, отвернулась — только колыхнулся узел волос на затылке. Натан хотел было остановить ее — а потом вдруг ощутил ужасную усталость. «Нет, не сейчас», — подумал он, глядя, как Эллен, подхватив подол, быстро пробирается сквозь кусты к лесу, и казалось, что она просто бежит, все равно куда, лишь бы не стоять больше рядом с ним. Это так разительно отличалось от того что он чувствовал мгновением раньше, что Натану стало больно.

Он проводил ее взглядом, сжимая кулаки, — и обернулся, услышав за спиной взрыв звонкого хохота. Он никогда и ни с чем не смог бы спутать этот смех — и так давно его не слышал, что теперь забыл обо всем остальном.

Глориндель сидел напротив Рослин и смеялся, счастливо, изумленно и при этом так зло, как умел он один. Рослин смущенно улыбалась и сидела, потупив взгляд, залившись пунцовым румянцем, кажется, несказанно довольная тем, что смогла его так обрадовать. Глориндель заметил Натана и махнул ему.

— Эй, дружище Натан! Иди-ка сюда! — крикнул он сквозь смех. — Взгляни только, какой свадебный подарок приберегла для меня моя леди!

Натан подошел, смутно начиная понимать, но не веря — до тех пор, пока не увидел совсем близко то, что лежало на раскрытой ладони Глоринделя. Что-то маленькое, сморщенное, неправильной треугольной формы... то, что он уже видел когда-то в пальцах калардинской княжны, но в пальцах Глоринделя представить не мог ни при каких обстоятельствах.

— Милорд!.. — выдавил он. — Это же...

— Ты помнишь, что я сказал, когда мы оказались в этом проклятом Тарнасе? Помнишь? Что не видать мне калардинского трона, как своих ушей! — сказал эльф и снова расхохотался, а потом схватил Рослин и притянул к себе — властно и почти грубо, но она лишь задохнулась от счастья, все еще пылая, и самозабвенно ткнулась лицом ему в грудь. Эльф крепко прижал ее к себе, запустил пятерню в сбившиеся золотистые волосы — почти в точности такие же, как его собственные, — улыбнулся и подмигнул Натану. — Как своих ушей, Натан... не видать! Ох, ну и замечательная же у меня жена! А? Самая лучшая в мире! И умная, как эльфийка...

Он оторвал Рослин от себя, опер спиной о свое колено, впился в губы поцелуем — требовательным и, как показалось Натану, благодарным. Рослин обвила его шею руками и закрыла глаза, краска отхлынула от ее лица.

Она любит его, подумал Натан, отворачиваясь. Она никогда никого не любила, и никто не любил его, а теперь она его любит, и не мне судить, безумны ли они оба.

Но если вы обидите ее, милорд, я забуду об Аманите, подумал Натан, слушая треск веток и тяжелое дыхание за спиной.

— Проклятие, да что это? Что все это значит? — бессильно повторял Глориндель, ни к кому не обращаясь.

Ответа не последовало. Все они задавались тем же вопросом.

За прошедшие дни тальвардское войско дважды сменило направление движения на противоположное. В первый раз — развернувшись и снова начав двигаться на юг, обратно к морю. Глориндель тогда сыпал проклятиями, а Натан предположил, что они получили срочный приказ от высшего руководства. Но теперь, пройдя едва ли не треть обратного пути, войско снова начало двигаться в другом направлении, на сей раз на северо-восток. Еще одно распоряжение? Возможно, но... выглядело это так, будто они идут наобум — не в конкретное место, а словно по нюху...