Зачем я пошел в армию

Быстро вникнув в сложившуюся ситуацию, Зеленый решил сделать из дерьма конфету из вверенной ему части образец чистоты, порядка и процветания. Солдаты в усиленном режиме занялись побелкой, покраской, попилкой, подметалкой и тому подобным. Все люки в части выкрасили в красный цвет с белым горошком, трещины на стенах завесили патриотичными плакатами, с которых суровые контрабасы презрительно взирали на трудности и лишения. Надписи на плакатах лаконично гласили: "Служба по контракту - работа для настоящих мужчин!". Помимо этого, на каждом углу обновились стенды с душераздирающими лозунгами: "Мы чтим Суворова законы!", "Сам погибай - товарища выручай!", "Цели ясны, задачи поставлены", "Зри в части - семью, в начальнике - отца, в товарище - родного брата" и прочее. К реальности все эти высокопарные фразы никакого отношения не имели и вызывали у военных лишь презрительную ухмылку. У меня же, каждый раз при прочтении подобных мудростей, в голове возникал лишь один афоризм, определяющий окружающую действительность: "Жизнь дерьмо, а я - муха!".

Забота о чистоте и порядке не минула стороной и самих солдат. Всем приказали приобрести кучу разных нашивок для формы, естественно за свой счет. Положительное сальдо от этой операции по моим скромным прикидкам равнялось стоимости средней иномарки. На всю часть нашлось лишь несколько человек, принципиально отказавшихся сдавать деньги на нашивки, в том числе Дениска, ожидавший скоро дембеля, и я. Остальные же покорно сносили в кассу роты по полторы штуки.

– Ну не олени?!
– возмущенно задавался риторическим вопросом Дениска.

Я же ничему уже не удивлялся и не возмущался. Потом и кровью выбитый отдых, любезно предоставленный ротным, благотворно влиял на все мое существо: я отоспался, успокоился, и стал смотреть на все философским взглядом. Перед смотром нашивок, мне молча выдали мой комплект. "Конечно же олени" - подумал я тогда, но не простые, а добровольные.

Пожалуй, стоит сказать пару слов о самих смотрах, несомненно являвшихся одним из сакральных армейских ритуалов. Помимо оружия солдаты на смотр брали все предусмотренное Уставом барахло: артефакты полувековой давности - вещмешок, палатку, котелок, лопатку и флягу. Вещмешок комплектовался сухпаем, , ложкой, ножом, чашкой, пуговицами и комплектом иголок с нитками. Обязательно тетрадка и конверты для писем. Писать родным послания из горящего танка. Все это добро приобреталось за свой счет, такая вот старая добрая традиция. Ну и хознабор конечно - маленький чехол с гребешком и набором иголок с нитками. И еще набор иголок с нитками в головном уборе. Причем этому набору всегда уделялось особое внимание - черная, белая, зеленая. ЧБЗ. И не дай Боже в другом порядке! Говорят, во времена ВОВ немецких шпионов вычисляли по квадратным шляпкам сапожных гвоздей на подошве сапог и нержавеющим скрепам в документах. Традиции остались, но слегка видоизменились - теперь диверсанта легко обнаружить, посмотрев в какой последовательности у него намотаны ниточки в кепке - если не ЧБЗ - беда тебе шпион! Отсношают точно. Наверное, поэтому солдат должен при себе иметь столько наборов иголок с правильно намотанными ниточками.

В общем, когда торговая операция с нашивками показала положительное сальдо, военным предложили добровольно скинуться на реставрацию бассейна. Всего-то по три штуки со штатной единицы. В Голливуде на эту тему сняли бы фильм "Загон оленей 2" с толстым намеком на продолжение.

Наблюдая за тем, как недовольные военные, бурча себе под нос нехорошие слова в адрес отцов-командиров, добровольно сдают денежку, я подумал, что солдатская душа полна противоречий. Изучением этих противоречий я и занялся в оставшееся до дембеля время.

Итак, по договоренности с ротным, я заступал только в наряды и только дневальным. Доверять оружие человеку, находящемуся в черном списке психолога никто не решался, поэтому мне просто выдавали штык нож и разрешали охранять ночной покой спящего личного состава. Вообще, заступать на суточное дежурство всего четыре раза в неделю, и при этом не привлекаться ни к каким другим мероприятиям, первое время казалось чем-то фантастическим. Ну, это как сорвать крупный куш в лотерее - все слышали, но ни у кого не получалось. В задачу дневального, помимо простаивания жизни возле КХО, входила еще уборка казармы, территории возле казармы и подработки на полигоне, оружейных складах, мусорках и все в таком духе. В свободное от щипания травы время, я размышлял на различные философские темы и проводил соцопросы. Все началось, когда мимо проходил Патифон, распевая народную украинскую песню:

– Чому я не сокииил? Чому нэ лэтаююю? Чому пэрэмогу за зраду вважаааю?

– Здарова Тимон! Слышь че?

– Че надо Тихий?

– Ты мне скажи - вот ты пятнадцать лет в армии. Как ты столько времени эту дрочь терпишь?

– Мля Тихий, раньше то по-другому все было. Раньше я на посты ходил, там люди меня знаешь как благодарили? Я еще выходные застал - один перед нарядом, другой после. Успевал все домашние дела переделывать. Мне на службу хотелось приходить. Пострелять любил. А щас че? Мужики, давайте быстрее мусорку уберем, и нам три часа выходных дадут! Да и то наобманут. Вот поэтому и убираем одну мусорку целый день. А вся эта членота баранья началась лет пять назад.

– Понятно. А вот война скоро начнется - пойдешь воевать?

– Ты че, болтанулся? Какая война?

– Сам ты болтанулся! Телик позырь - че в мире творится то. Я те говорю - после Украины мы следующие будем!

– Тихий, не нагнетай! Иди проспись!

– Не, ну а вдруг? Че, пойдешь?

– Не братан. У меня контракт скоро заканчивается. Какая война?

Отдав Родине пятнадцать лет жизни, сержант Тимон уволился по окончанию контракта. На комиссии отцы-командиры, уверенные, что такие динозавры как Тимон-Патифон будут служить пока не склеют ласты, всячески уговаривали его остаться, удивленно вопрошая:

– Тебе че, квартира не нужна?

– Не.

– Да мы твоим родителям благодарное письмо напишем! Оставайся!

– Не

– Сделаем тебя командиром отделения!

– Не.

– Замком!

– Не.

– Хочешь, прапора дадим?

Тимон задумался, и ответил:

– Тварищи полковники, давайте майора - тогда остаюсь.

– Да иди ты...

На прощание, Патифону Родина, в лице отцов-командиров, дала служебную характеристику, описывающую сержанта Тимона как редкостного утырка, не достойного службы в российской вооруженной армии. Тимон немного расстроился и напросился на прием к Зеленому, высказав ему следующее:

– Тварищ полковник! У меня за пятнадцать лет в армии ни одного взыскания. Ни разу не привлекался к дисциплинарной ответственности. Я - отличник по боевой и физической подготовке. У вас совесть есть такое писать?

Судя по всему, на тот момент у Зеленого еще имелась совесть, и, пристыженный, он пообещал дать Патифону нормальную характеристику. Из известных мне военных, Тимон оказался последним, кого при увольнении отцы-командиры не обхаяли в письменном виде. Похоже, Тимон забрал с собой последние остатки их совести. Остальным же увольняемым поголовно писали в характеристиках всякую хрень, неизменно добавляя: "К службе в Вооруженных Силах РФ как внутри, так и за ее пределами не готов". Вот такое вот "Благодарю за службу!". Меня, изрядно попившего командирской кровушки, подобная характеристика лишь развеселила. Однако немало парней, выступавших за часть в разных соревнованиях и отстаивавших честь российских миротворцев, почему-то ходило с недоуменными расстроенными физиями, как бы спрашивая: "А меня то за что?". А чтоб знал сука!

На самом же деле подобные действия являлись продуктом мозгового штурма высшего командного звена части 13666, питавшего глубокую уверенность в том, что страх получить говенную характеристику остановит поток желающих уволиться. Но, все вышло наоборот - к моменту моего увольнения недобор личного состава части составлял почти 25% от штатной численности. Лично на мне это сказалось следующим образом: из-за нехватки людей я заступал одновременно дневальным и в состав дежурного подразделения ПАТ. Из самого ПАТа выделялись люди, заступающие на охрану деревянного макета миротворческого поста на полигоне. А однажды я заступил дневальным, гранатометчиком в ПАТ и сторожем на полигон. Такой вот небольшой рекорд. А пока люди увольнялись, я продолжал свои статистические исследования.