Зачем я пошел в армию

Добравшись до нужной мне части, я попал на распределитель, и вместе с другими товарищами стал заниматься тем, на что в нашей вооруженной армии уходит как минимум треть всего времяпровождения - ждать. От скуки походил по казарме. Почитал настенные газеты. Именно из них я узнал, что Ковров в первую очередь город экскаваторостроителей, а потом уже все остальное. Потом я поспал, поел, потрещал с товарищами. Дело близилось к полуночи. Неожиданно началось какое-то движение, нас всех распределили, рассадили в автобусы-пазики, задернули шторы, и полчаса куда-то везли. Каково же было наше удивление, когда мы вышли из автобусов и увидели ту же воинскую часть. Высказывались самые разные предположения, в том числе и что нас специально возили по кругу, чтобы мы забыли дорогу, запутались и не могли никуда убежать. На самом же деле все оказалось намного проще: в Коврове и его окрестностях понастроили немало однотипных частей, отличающихся друг от друга только месторасположением: Пакино, Мулино, Членулино... Убив еще пару часов времени на какую-то фигню, нас отвели в казарму, где мы наконец смогли спокойно отбиться.

Первая неделя курсов выживания носила адаптационный характер, так как форму нам не выдали, и мы ходили по гражданке. Распорядок дня был такой: подъем, зарядка, завтрак, отдых после завтрака, обед, сразу после обеда ФИЗО, плавно переходящее в ужин, после ужина - заслуженный отдых. Качество кормежки оставляло желать лучшего, особенно всякие котлеты и им подобное. Тут я даже проследил прямую зависимость - чем больше с утра оставалось недоеденного хлеба и каши, тем меньше попадалось мяса в обеденных котлетах. Окончательно я от них отказался, когда поделился этим изделием с собаками, постоянно дежурившими возле столовой. Животные радостно виляя хвостами обнюхали котлету, затем сочувствующе посмотрели на меня, и разочарованно отошли, даже не пробуя ее на вкус. Что же до ФИЗО, то оно носило необязательный характер, поэтому кто хотел - играл в футбол, волейбол и тому подобное, кто страдал фигней, кто еще чем похуже. Я же обитал на турниках, а в свободное время общался на различные темы с товарищами, впоследствии так постепенно со всеми и перезнакомившись. Именно тогда я и нашел несколько человек, разделявших мои взгляды на некоторые важные жизненные проблемы. Все началось с простого вопроса, заданного Женей Черным:

– Поработал я в Европе немного, заметил одну общую для всех европейцев реакцию: не любят там русских, и побаиваются. С чего вдруг?

Я хотел ответить Черному, как в анекдоте: "Бьют же не по паспорту, а по роже. Ты свою физию в зеркало видел?". Но, так как Черный в душе являлся настоящим русским человеком, хоть и далеко не славянской наружности, я сказал по-другому:

– Ну это еще со времен войны пошло. Не любят нас там, так как наваляли им наши предки по самые помидоры. Война то шла не с Германией, а со всей объединенной Европой. Вот с тех пор осадочек то и остался.

Сей известный факт вызвал у товарищей удивление, и они попросили рассказать подробнее. Увлечение историей не прошло даром. Я вспоминал множество различных фактов, которые мы с интересом обсуждали: промышленность Европы, работающую для нужд фашистов; военные поставки американских комплектующих и сырья в Германию, многочисленные дивизии СС, собранные из европейцев всех мастей и тому подобное. Так как времени у нас хватало, то вскоре мы добрались до обсуждения первой мировой и забытых подвигов русских солдат. Даже когда курсы выживания перешли в свою "интенсивную" фазу, мы продолжали дискуссии в экспромтном клубе любителей истории, продвигаясь все дальше и дальше вглубь веков: крымская война, война с Наполеоном, русско-турецкие войны, войны со Швецией, Польшей, времена монгольского ига. Вспоминая все это, я словно пропустил сквозь себя тяжелую долю тех пор, выпавшую на судьбы простых солдат. Может этому способствовало мое воображение, тогда мне казалось, что я, пусть и самую малость, но ощутил то, что чувствовали герои наших бесед. Проникся раздумьями Пересвета, сбрасывающего с себя доспехи перед боем с Челубеем - огромным, непобедимым поединщиком, выиграть у которого не было ни малейшей возможности. И посему оставалось только одно - дать его копью пронзить себя, удержавшись при этом в седле, чтобы получить только один шанс нанести удар, но повергнуть врага, пусть и ценой собственной жизни. Почувствовал непоколебимую стойкость суворовских солдат, сутками карабкающихся по альпийским утесам, готовых в любую минуту отбиться от засад и бросаться в атаку, снова и снова. Представил безнадежную решимость, с которой солдаты Карягина брали одну крепость за другой, беспрестанно отбиваясь от многотысячной армии персов. Будто из памяти возрождались образы наспех сформированной из новобранцев дивизии Неверовского, отступающей под безостановочным натиском французской кавалерии; оборона крепости Осовец, апогеем которой явилась несправедливо забытая "атака мертвецов" и множество других известных и не очень подвигов Великой Отечественной Войны. Все это помогало мне отвлечься от происходящего и скрасить курсы выживания.

Отвлекаться кстати, приходилось от следующего: примерно через недельку комоды скрупулезно собрали размеры одежд со своих подчиненных, и на следующий день роте выделили форму в ассортименте. Однако же, когда дело дошло до персональной выдачи вещевки, процесс проходил по принципу: бери что дают. Мне, в общем то, повезло, и почти все кроме берц, более менее подошло. Да и берцы оказались всего на размер больше. А вот некоторым коротышкам с 38 параметром ноги достались боевые лапти 44-45го размера. Облачившись в форму, мы тут же заключили контракт с министерством обороны Родины. Сам контракт представлял собой один листик формата А4, на котором под словами: "обязуюсь выполнять все приказы" военнослужащие ставили свою подпись. Со своей стороны министерство обороны тоже обязалось, но что именно - особо не уточнялось. В общем - мы стали настоящими солдатами, со всеми вытекающими последствиями. Трудности и лишения службы поджидали нас на каждом шагу. Первое испытание случилось в столовой, когда оказалось что оставлять бушлаты в раздевалке без присмотра нельзя, так как разлетались они как горячие пирожки. Пострадавшим оказался Казачок - двадцатилетний парнишка, невесть как попавший в армию. При отборе он завалился на психологе, и пройти его смог только с четвертого раза, получив ответы на тесты. Не то чтобы Казачок оказался дурачок - он просто отставал в психо-эмоциональном развитии, и в свои двадцать обладал интеллектом подростка. А так то все нормально. Ну, разве что ростом он еще не вышел. Про таких обычно говорят: метр с шапкой. Конечно же, это совсем не так. С шапкой то он повыше. В общем, остался Казачок без бушлата. А дело к зиме. На предложения товарищей купить бушлат в чипке, Казачок глупо улыбался и говорил что денег у него нет. К слову, в местном чипке можно было купить практически все: начиная от разнообразной снеди, что нас собственно и спасало от истощения, и заканчивая амуницией: каски, брони, штык-ножи. Я бы не удивился, если бы мне там из-под полы предложили подержанный автомат. Возвращаясь к Казачку, можно отметить первое проявление солдатской солидарности в нашем воинском коллективе. Нет, денег ему никто не дал. Но сжалившись над товарищем, на небольшом совете решили провести операцию "Бушлат". Дождавшись, когда обедавшая перед нами рота в полном составе войдет в столовую, в раздевалку проникла ДРГ в количестве трех человек. Наученные горьким опытом, будущие контрабасы из других рот верхнюю одежду оставляли под надзором выделяемых для этих целей гвардейцев. Но для нашей ДРГ это оказалось не помехой. Разыграв перед скучающими охранниками-бакланами небольшую потасовку, они отвлекли их внимание. А тем временем неприметный Казачок быстро схватил первый попавшийся бушлат и растворился. В общем, все прошло как по маслу. Ну, разве что стыренный Казачком бушлат оказался ему великоват, раза в два, но то мелочи. Хотя можно добавить, что по странному стечению обстоятельств, Казачок при выдаче имущества получил берцы 45го размера. Как сейчас помню: идем мы колонной по дороге, прямо в лес. А за нами, чуть поодаль, Казачок в свисающем по колено бушлате, с собранными в гармошку рукавами, шкандыбает берцами, как в ластах по асфальту. Эдакий домовенок Кузя, прибившийся к солдатам.

Кстати да, приодев роту по последней моде, ее стали регулярно привлекать на лесовые выходы. Представляло это действо из себя следующее: с утречка мы завтракали, набирали побольше хлеба с салом, уходили в лес за 5-10 км от части и там строили себе шалашики. В этих шалашиках мы просиживали полдня, жгли костры, а потом возвращались в часть. Чтобы мы не померли от голоду, нам почти всегда выдавали сухпай, качество которого можно оценить на твердую пятерку. Меня же это мероприятие устраивало вдвойне: гулять по лесу мне нравилось куда больше, чем изнывать от безделья в части.

Именно в ковровских лесах я имел счастье наблюдать на практике, как буквально из ничего зарождается солдатская смекалка, проявляя себя чудесным образом во всех сферах полной тяжести и лишений жизни обычного рядового. Быстро сообразив, что в окрестных лесах не одни мы блуждаем между сосен, мы опытным путем установили, что если хорошо поискать, то можно найти временно пустующие шалашики других выживальщиков, в которых, ко всеобщей радости, нередко находились упрятанные припасы.

Или, бывало, пробирается между сосен на танкодром какой-нибудь танк. Нет-нет, да и увязнет в грязюке, в изобилии водившейся на лесных тропах в период осенней распутицы. Мучает молодой мехвод свою машину, ревет танк, а выползти из грязевой ямы не может. И тут кто-то из сердобольных солдатиков говорит:

– А давайте ему бревна между траков засунем!

Видел бы кто, с каким энтузиазмом и слаженностью будущие контрабасы схватили поваленные осины и бросились к застрявшему танку. Испуганный взгляд высунувшегося мехвода красноречиво говорил, о понимании того, что если он не выедет прямо сейчас, то с бревнами в траках он встрянет уже окончательно и надолго. Яростно взревев, танк крутанулся и, разбрызгивая во все стороны ошметки грязи, выбрался из ловушки. Контрабасы разочаровано побросали бревна, и пошли своей дорогой.

Не знаю почему, но эта сцена тронула меня за душу, и в тот момент у меня родился небольшой экспромт:

Чтобы ты знал товарищ!

Чтобы знали твои друзья!

Русский танк и красный борщ -

Это мощь!

Остальное все так - фигня!

Но основным развлечением нам служил стихийный базар, возникавший во время обеда, когда оголодавшие воины распаковывали сухпай и меняли одни ништяки на другие, яростно торгуясь за каждую мелочь, доказывая, почему яблочное повидло и жвачка достойны обмену на консерву колбасного фарша. Особым почитателем повидла оказался Казачок, любивший все сладкое, и охотно менявший на него мясную снедь. Решив подшутить над ним, мы переклеили этикетку от яблочного пюре на консервированное сало, надо сказать, что их упаковки ничем не отличались, и успешно втюхали его Казачку под видом лакомого десерта. Искреннее и полное неподдельной скорби разочарование Казачка от вида вскрытой им упаковки на весь оставшийся день зарядило нас весельем. Хотя у меня на душе остался неприятный осадок - я все не мог отделаться от мысли, что обманул ребенка...

Чем меньше времени оставалось до финального этапа курсов выживания, тем больше наваливалось на нас всяких трудностей и лишений. Так, проинспектировав казарму, в которой уже как недели три размещалась рота, высшее начальство решило, что она не годна для проживания, поэтому роту переселили на полигон. Жилое помещение там рассчитывалось изначально человек на двадцать, но проявив чудеса военной смекалки и сообразительности, отцы командиры все ж таки смогли разместить в нем почти полторы сотни рыл. Как говорится, в тесноте, да без сортиров. Справлять нужду бегали на улицу в специально возведенный для этих целей нужник. Правда, по некоторым причинам не все успевали добегать, поэтому, когда темнело, в целях санитарной безопасности, передвигаться приходилось только по протоптанным дорожкам. С умывальниками оказалось чуть получше - три из четырех работали почти исправно: в них мы и стирались, и купались, и сразу закалялись, так как горячая вода текла только из чайника. Те же, кто хотел побаловать себя - раз в субботу могли пройтись вечерком 10 км до части, там искупаться в солдатской бане, и потом обратно. Кстати, нет более надежного способа заболеть, чем пройтись зимним вечером после бани через лес. Поставленные перед выбором: не купаться или болеть, контрабасы, как настоящие русские воины, выбирали оба варианта. А так как условия проживания оказались идеальными для распространения всякой заразы, то в той или иной степени позаболевала почти половина роты.

Перед финальным лесовым выходом командир части собрал личный состав и сказал, как он не рад нас всех видеть, что часть вообще - учебка, фигли мы сюда в таком количестве понаехали. Обеспечить нас спальниками они не могут, палатки вообще не предусмотрены, поэтому мы должны понимать, все будет как в поговорке: "Кошка бросила котят, пусть совершают половые сношения как хотят". Но так как командиры тоже люди, то никто не будет против, если мы за свой счет купим себе спальники и все остальное. Что собственно мы и сделали. Правда, денег у нас тоже не особо водилось, поэтому мы сбросились на палатку, полагая, что в остальном как-нибудь разберемся.