Задира
Шрифт:
– Бродяга, будь добр, яви себя миру, - сказал я, распахивая и без того не до конца притворенную дверь в дом Учителя.
Из проема показался царственно вышагивающий ворон. Вид у него был настолько спесивый, что с ним не сравнился бы и самый расфуфыренный павлин.
– Скажи что-нибудь, - подал голосовую команду маг.
– Пр-р-роворонила вор-р-рона вор-р-роненка! – прокаркал мой друг. – Тепер-р-рь пр-р-ронися р-р-размахом тр-р-рагедии, недовер-р-рчивый дар-р-роносец?!
– Забавный экземпляр! – телепатически обратился ко мне Салид. – Он еще не знает, но уже состоит в моей свите
– Дружище, скажи мне какое-нибудь слово без звука «Эр», - мысленно обратился я к Бродяге.
Тот удивленно зыркнул на меня, поплотнее захлопнул клюв и в довольно краткой форме ментально уточнил?
– Например?
– Уже неплохо, - от души похвалил его я, улыбаясь во все тридцать два зуба, - твой «Эр» стал звучать гораздо приятнее!
– Чесать мой лысый череп!!! – мысленно заорал ворон и начал выделывать сальто, не сходя с места и почти не задействуя при этом крылья.
– Продолжай! – услышал я приказ Салида. – Радоваться будете после, а сейчас заставь мое сердце биться быстрее!
– Для этого нужно будет полностью проникнуться иллюзией и поверить в нее!
– Не учи меня работать с видениями! Продолжай!
И я продолжил.
Маг, живущий больше в иллюзорном, чем в настоящем мире, уже зная и понимая, с чем ему предстоит столкнуться, и как сделать так, чтобы транслируемые мной фантазии были для него максимально реальны, с максимальной самоотдачей принялся за дело.
Все шло хорошо, просто замечательно, до тех пор, пока из его распоротого сразу в пяти местах живота не начали вываливаться внутренности…
Он даже не понял, что все это происходит с ним не в том и не в этом мире, а на их границе.
Да, если в моем родном мире еще живы создатели фильма Кошмар на улице Вязов, то они могут гордиться – их фильм спас, если не наши с Бродягой жизни, то свободу уж точно.
Я сразу же прервал трансляцию и хотел избавить Салида от страданий, но ворон остановил меня.
– Не подходи. Он все еще опасен. Выглядит он так, словно уже не жилец, но вот его аура остается еще очень насыщенной.
Сам я не обучен просматривать ауры, но зато склонен верить друзьям. Поэтому остался наблюдать за происходящим со стороны.
Умирал маг довольно долго. Он до последнего пытался то лечить себя, то убить Крюгера. Какие-то раны у него понемногу зарастали, какие-то расцветали на новых местах.
В конце концов голова мага отделилась от его тела и, удивленно вращая глазами, будто бы спрашивая: «А как это я здесь оказалась?!», покатилась в нашу сторону.
– Все, - прокомментировал Бродяга, - он умер, и знаешь, что, дружище?
– Что?
– Этот чудик умер счастливым. Зуб даю!
– Но-но! Ты нашими зубами не сильно-то разбрасывайся! Кто знает, может они тебе когда-нибудь еще и пригодятся!
– Очень хочется в это верить, дружище, очень! – похлопал меня по ноге крылом ворон. – Спасибо за подарок! Безумно бесила необходимость подбирать слова. Всю жизнь я всегда и всем
говорил первое, что приходило мне на ум, и вот до сегодняшнего дня расплачивался за это.– Не такая уж и высокая цена, согласись! – улыбнулся я, почесывая его затылок.
– Легко тебе рассуждать! – возмутился ворон. – А вот побывал бы в моей шкуре…
Я не дослушал фразу до конца, потому что в голос рассмеялся. Бродяга какое-то время непонимающе смотрел на меня, а потом и сам часто закивал головой, показывая, что ему тоже смешно. Еще бы, ведь здесь и сейчас я как раз и находился в его шкуре.
Наше веселье прервали негромкие и невнятные стоны, доносившиеся из ближайшего к нам строения.
Переглянувшись, мы с Бродягой поспешили на них, но опоздали.
Глава 9
Пауки в банке
Из всей компании бывших слуг буйными оказались лишь трое. К тому моменту, как мы с Бродягой проникли в соседний дом и привыкли к местному освещению, Учитель с Седьмым уже успели обездвижить буянов с помощью скатерти, половиков и кляпов, а теперь успокаивали остальных.
Оказалось, что этот доморощенный коллекционер видений окружил себя сумасшедшими людьми. Я бы назвал их душевнобольными, но здесь за такой диагноз, чего доброго, или меня, или их могут и укоротить на голову. Поэтому пускай уж остаются сумасшедшими.
Пока Салид был жив, он паразитировал на их болезненных видениях, и держал своих доноров под постоянным контролем. Теперь же они оказались предоставлены сами себе. И это обещало обернуться проблемой. Правда, думаю, не такой серьезной, как сама смерть мага.
Учитель с Седьмым и невесть откуда взявшейся Четвертой не казались слишком уж обескураженными сложившейся ситуацией. Старик отделался буквально парой фраз, и его довольные подручные вприпрыжку побежали воплощать в жизнь какой-то из заранее заготовленных на подобный случай планов.
Если честно, то у меня слегка отлегло от сердца, потому что я начал задумываться о последствиях своих действий уже после того, как исправлять что-то было уже поздно.
А потом стало уже и не до мертвого мага, потому что Учитель обратил внимание на самочувствие Бродяги. Тот сидел на распахнутой двери, нахохлившись, и не проявляя особого интереса к происходящей вокруг него суматохе.
Сам старик, кстати, выглядел заметно свежее, чем обычно. Собственно, не факт, что я, увидев его таким, назвал бы его стариком. Быстро подойдя к ворону, Учитель попросил того перепрыгнуть к нему на руку, которую тут же поднял на уровень своей головы. Поиграв с птицей в гляделки, помолодевший на глазах маг вынес неприятный вердикт.
– Ваше совместное пребывание тянет из него жизненные силы. Причем, с каждой минутой отток энергии все мощнее. Еще немного и улететь он уже не сможет.
– Скорее лети отсюда дружище! – сразу же встряхнулся я. – Там, где меня пытался подрезать курсант, для тебя каждый вечер будет вода и еда. Как только почувствуешь себя нормально – возвращайся. Будем решать, как нам с тобой дальше сосуществовать.
Бродяга взлетел, как только прозвучало последнее слово и, тяжело маша крыльями, удалился в указанном направлении.