Задира

Эмма виновато отводит взгляд…

Что ж, терять уже нечего. Неудобно, конечно, перед Бродягой, но придется все ж рискнуть его телом и попытаться пробиться через заслон спрессованного воздуха! Стою и активно вентилирую легкие: знаю, что назад я не поверну, буду продираться сквозь преграду, пока хватит кислорода для работы мышц и мозга. Отрываю от песка ногу, и получаю сзади сильнейший удар по голове. Свет перед глазами гаснет.

Глава 6

Снова вместе, снова рядом

Вот и поворачивайся спиной к тем, кого считаешь другом. Оказывается, это шаман меня так по затылку огрел. Сам мелкий, а рука, получается, у него тяжелая. Этот гад, конечно, утверждает, что долг мне возвращал за подзатыльник, выданный на Черте. Но здесь я с ним в корне не согласен: там я его по-отечески приголубил, чтобы он, дубинушка стоеросовая, больше глупостей беспросветных не совершал, а здесь он по всем раскладам оказывается неправ! Мог же ведь словами задержать, так нет же – ударил. Ну, да ладно, вроде как в своем праве, да еще и идею хорошую после этого подогнал. Точнее, поспособствовал ее возникновению.

Что характерно: сам бледный – краше в гроб кладут – стоит, шатается, а руки таки развел и перед самым моим носом как сведет! И сразу без сознания упал. Как стоял, так и начал столбиком заваливаться вперед. А я как раз в тот момент жутко задумался, и чисто интуитивно шаг в сторону сделал, чтобы он, болезный, мне лицом пальцы на ногах через обувь не расшиб…

И кое-что я понял. Да, для этого пришлось в очередной раз в жизни признать себя дураком и прогнуться под суровую, но очевидную реальность.

В принципе, Эмма мне уже была не нужна, но не затем же только ее звали, чтобы она подставляла мягкую лапу под падающее в обморок тело шамана. Пускай и дальше помогает.

– Иди сюда моя хорошая, - подзываю к себе пушистую красотку, которая вновь от нехватки Дара вокруг из зеленой стала белой, - покрутись, пожалуйста, еще раз, а потом я возьму тебя за хвост и прокачу тебя до одной нашей общей знакомой.

Пускай, если кто-то нас видит, думает, что это кошка смогла телепортироваться, а не я.

Что ж, расчет отчасти оправдался. Как бы ни занята была девушка своим темным делом, белому пушистому зверьку она не могла не обрадоваться. И плевать, что этот зверек раза в два массивнее нее самой!

Эмма осторожно косится на тормошащую ее голову тоненькую ручку. Прекрасно понимаю ее недоумение: раньше в Экуппе чувствовалось что-то кошачье, а теперь от этого присутствия остался лишь какой-то призрачный след. Но кошка все-таки мурчит и вызывает девушку на игру.

Смотрю на счастливое лицо на миг позабывшей обо всем Экуппы и понимаю, что, все-таки, у меня еще есть шанс!

В прошлой жизни я довольно долго был сильным, и это давало возможность не всегда быть умным. Особенно при личном общении, когда сложно бесстрашно подбирать аргументы для очного спора с человеком больше и сильнее тебя.

Теперь я в другом лагере. Экуппа с этой странной и очень непростой книгой в руках гораздо сильнее и могущественнее меня. Те знания Эда и те таланты Бродяги, что есть в моем арсенале, блекнут перед той аурой, что можно рассмотреть вокруг девчонки слегка вооруженным глазом. Она – аура – ослепляет. Ничего более Белого я в жизни не видел. А в книге есть что-то до боли знакомое, но, как обычно, ускользающее от взгляда…

Что ж, раз нет возможности привычного и простого силового давления, будем импровизировать. Благо талант шамана работает, как и его недавний пример.

Подхожу к Экуппе и Эмме и усаживаюсь, как недавно шаман, на восточный манер. В моем родном теле я не смог бы этого сделать без изрядной порции кряхтения и жалоб на предательские колени, но организм Бродяги готов и рад выкидывать и не такие коленца.

Эдвардс и Элизи мне явно рады, но не решаются приближаться. Видимо, тоже понимают, что дело – дрянь, а, может, и Экуппа на них как-то воздействует, сдерживая от нежелательных порывов и намерений.

Язва. С ней все непросто. Она явно мне не рада, но находится сейчас в процессе какой-то серьезной внутренней борьбы. Словно бы принимает очень непростое и неприятное для себя решение. С ней нужно быть особенно аккуратным, потому что мы открыто играем за разные стороны конфликта. Жаль, что рядом нет пса, мне было бы немного спокойнее под его охраной, пока мы с Экуппой будем общаться. Хотя…

Экуппа с Эммой подходят ко мне. На лбу у девушки мрачная и решительная морщинка, но в глазах все еще видна радость от встречи с кошкой, да и меня ей видеть, определенно, приятно.

Белая садится напротив, повторяя мою позу. Эмма ложится между нашей парочкой и остальной командой, поворачиваясь мордой к ним, и беззвучно оскаливая клыки – чувствует умничка мою тревогу по отношению к наемнице!

– Привет! – говорю я ей. – Узнала?

– Конечно, - улыбается она в ответ, - правда, с закрытыми глазами это сделать было бы проще: тела меняешь, как перчатки! Знаешь, первое время мне без тебя было даже одиноко. Но сейчас я рада текущему состоянию дел. Спасибо, что помог мне выжить и прийти в себя. Я этого не забуду!

И так, что мы имеем: мне сдержанно благодарны, я ей не чужой, но и беспределить мне здесь не дадут. Девочка стала взрослой и независимой. Как ей кажется.

– Я тоже в этом мире времени зря не терял. Много чего узнал, еще больше – понял. А кое-что даже осознал.

– И сейчас будешь учить меня жизни? – усталая и ироничная улыбка, наверняка очень похожая на мою, которую я плохо скрываю в случаях, когда кто-то из старших товарищей решает дать мне бесплатный и – главное – непрошенный совет.

Как любой подросток, она уверена, что наперед знает все, что я могу ей сказать. И она так же подвержена влиянию извне, воздействие которого отказывается признавать.

Что ж, тогда постараемся избежать нравоучительного монолога, положившись на Душевную беседу, тем более, что уж Души то мы друг другу открыть не побоимся.

И вот, не сговариваясь, мы уже не на траве, припорошенной прибрежным песком, а каждый – на границе своей выручай-комнаты.

И первое, что бросается в глаза – убранство комнаты. Я был неправ, потому что девочка явно повзрослела. Ее обитель теперь выглядит одновременно уютной и практичной. В ней нет ничего лишнего и все расставлено на своих местах. Но вместе с тем, от этого здесь как-то одиноко и немножко грустно. Обезличено как-то.