Загадаю Тебя
Шрифт:
– Да вот, Нина Андреевна, – заикаясь, указывает на мокрые штаны. – Пятиклассники пролили на меня сок.
– Какой ещё сок?!!! – возмущённо верещит Андреевна, поправляя очки на носу.
– Тыквенный, – отзывается физик.
Степанцова закатывает глаза.
– У вас тут ЧП, между прочим! – констатирует разгневанно.
– ЧП? А что, собственно, случилось? Меня не было две минуты.
– О вашей профпригодности поговорим позже. Соколов с телефоном…
– А чё я-то? Там ничего, – отнекивается Дима.
– Бриж, Авдеев, все трое за
– Пишу-пишу, – мужчина торопливо движется к доске и берёт мел.
– Я не пойму, есть желающие присоединиться и вылететь из школы за четыре месяца до сдачи экзаменов? – взгляд коршуна проходится по каждому из нас.
Класс, наконец, затихает. Проблемы со Степанцовой никому не нужны. Она у нас женщина злопамятная.
– Запишем тему, одиннадцатый класс, кхе-кхе, – прокашлявшись, робко предлагает физик. – Итак, «Напряжённость электрического поля».
– Ещё какая! – ворчит себе под нос Нина Андреевна.
Делегация, во главе с ней, удаляется. Виссарионович просит открыть учебники и начинает бубнить, рассказывая нам тему параграфа. Только вот беда, его слушает разве что Колобкова. Остальные активно переписываются в общем чате.
Я, разнервничавшаяся из-за Сеньки, тоже на неопределённое время выпадаю из урока. Рисую что-то на полях, думаю о том, чем закончится её визит к директору. В какой-то момент достаю телефон и читаю многочисленные сообщения одноклассников.
Семака: «Если дружба, то только такая)))»
Рита Бэйба: «Бриж ударила его чётко в глаз. Не ожидал, Никитос поймать такой приход.)
Толя: «Она рожу ему расцарапала. До крови. Видали?»
Цыпа: «И клок волос выдрала. Реально. Вон он валяется на полу»
Виталя: «А-ха-ха»
Ира Кривонос: «И правда!»
Ерохин: «Этот шезоид не видит что его никто не слушаит? Кому чё втирает?»
Семака: «Кому-кому… Колобку. Она вон с открытым ртом своего краша слушает»
Рита Бэйба: «ржу)))»
Толя: «Сеньку выгонят из школы, как думаете?»
Номер Один: «Да сто пудов. Комиссию ж итак собирали на прошлой неделе. Испытательный срок дали типа. Оценки исправить и поведение»
Семака: «Исправила…»
Крис: «Что там у вас произошло?»
Номер один: «Авдеев – лох. Баба навтыкала»
Ерохин: «Зослужил»
Modnitzza: Поддерживаю! (злой смайл)»
Крис: «РЕБЯТ??? АУУУ!!!»
Толя: «Не фиг прогуливать!»
Крис: «Я болею вапщет! Мать банки вон ставит. Чё с Авдеевым, колитесь???? (знак мольбы)»
Семака: «Слишком весело провёл свой др»
Вова Бобёр: «Отпразновал, так отпразновал…»
Тома: «ОтпразДновал, неучь»
Ира Кривонос: «НеуЧ пишется без Ь знака»
Семака: «пхах))))»
Цыпа: Миронову жалко.((( Сидит, лица на ней нет»
Modnitzza: «Ты дура? Она ж это прочитает!!!»
Цыпа: «И чё? Выражаю женскую солидарность. Авдеев – козёл»
Ерохин: «Жилеть надо не Олю, а его. Дебил»
Ира Кривонос: «жАлеть. Проверочное слово жАлость»
Крис: «БЛИИИИИИН! ОФИГЕЕЕЕТЬ! Я ток что увидела этот трындец в другой группе. Миронова, прими мои соболезнования (грустные смайлы и разбитое сердце)»
Где-то тут я удаляюсь из группы. Не потому что обижаюсь на ребят, а потому что просто не хочу видеть эти сообщения.
Жалость – точно не то чувство, которое мне нужно. Да и в женской солидарности я как-то особо не нуждаюсь...
*********
Выбрав траекторию, бью ногой по мячу.
Ерохин снова пропускает. Лупит по деревянному полу спортзала руками и выдаёт пару-тройку забористых ругательств.
– Семь два. Ееее! Мы выиграли! Разнесли фактически! – орёт Борька.
– Только потому что за вас играла Миронова, – недовольная итогом игры Семакина сдувает прядь волос со лба.
– Да, наш Роналду сегодня в ударе.
– Красавчик, Оль, – отбиваем с мальчишками друг другу пять.
– Через три минуты звонок. Дуйте переодеваться, – громко объявляет физрук.
– О, ребят, Соколов вернулся, – Ритка показывает пальцем в сторону двери.
– Димон, ну чё там?
– Где Авдей?
– В медпункте зализывает раны.
– Почему вас так долго не было?
– А с Сенькой что?
– Директриса сильно вас песочила? – одноклассники тут же налетают на него с вопросами.
– Хреново всё, – выдаёт он «ёмко».
– Ну говори уже, давай! – психуя, торопит его Цыплакова.
– Одиннадцатый класс, вы чего там столпились? Я же сказал, чтобы шли переодеваться! – недовольно гаркает Евгений Александрович.
– Пошли, – девчонки тащат Соколова в раздевалку и уже там повторно припирают его к стенке.
– Колись, чё там было!
– Харэ душить меня, Семакина! – сбрасывает с себя её руки. – Короче, предков Бриж вызвали. Пришла матушка. С бодуна конкретного.
– Соколов, – выразительно на него смотрю.
– Ну… Мне так показалось, – исправляется он, встретившись со мной взглядом.
– И?
– Я подслушал маленько…
– Да рассказывай уже! – галдят ребята.
– Тшшш!
– Плохи дела, – продолжает говорить загадками.
– Выражайся конкретнее, Соколов, иначе я тебе наваляю! – Семакина угрожающе сдвигает брови к переносице.
– Давай-давай. И вышвырнут тебя, как Сеньку.
– Чего?
– Того. Выгоняют её. Теперь уже точно.