Загадаю Тебя

Взглянув на своё отражение, убираю зеркальце в карман.

– Идём. Нам здесь нужно выйти, – наклоняюсь к дедушке, чтобы сообщить. Потому что в этот момент в наш вагон заходит музыкант с гитарой. – Можно дать ему пятьдесят рублей?

– Дай. Недурно скулит и брынькает.

Бросаю денежку в небольшую баночку, висящую на шее парня, и тот, продолжая петь, благодарно нам улыбается.

– Терпеть не могу электрички, – ворчит дед уже на улице. – Зад отсидел.

– Идём. Где-то там остановка общественного транспорта. Нам нужна маршрутка номер сто пятнадцать.

– И долго на ней пилить?

– ОЛЬКА!

Притормаживаю.

– МИРОНОВА, ДЕД МУХОМОР, мы здесь! – вопит Сенька на всю округу и уже через несколько секунд бросается мне на шею, чуть не сбив при этом с ног. – Привет-привет, братан мой! – крепко обнимает, намертво стискивая кости, и я также крепко обнимаю её в ответ.

Соскучилась очень. Не передать насколько сильно.

– Ты чего тут делаешь? – осторожно отодвигаюсь.

– Ну а как? Тебя встречаю, – чмокает в щёчку сперва меня, а потом и деда.

– Фу ты, Сенька, не слюнявь, – морщится тот.

Обманул. Богдан меня обманул. Обещал, что не будет ждать нас на вокзале, но сделал по-своему.

– Привет, Оль, – здоровается со мной, когда подходит ближе. — Привет, Корней Степаныч. Ты без ружья, надеюсь? – улыбается и протягивает ладонь.

– Если будет надобно я с вами, мажорами, и без ружья справлюсь, – отвечает дед, и руку Богдану, слава богу, пожимает.

– Машина недалеко, – кивает парень, указывая в сторону обратного направления.

– А маршрутка номер сто пятнадцать? – вопросительно вскидываю бровь, встречаясь с ним глазами.

– Я тебя надурил. Отсюда такая не ходит, – заявляет он беззаботно.

– Ну ясно… – спешу отвести взгляд.

– На машине быстрее доедем, Оль. Не обижайся.

– Моя внучка терпеть не может враньё, заруби себе на носу, – комментирует дед наш короткий диалог.

– Да ладно вам, дед Мухомор, ну реально ж долго добираться маршрутками. Оно вам надо? – вмешивается Сенька.

– Мне оно вообще не надо, – по новой ворчит тот, пока идём по платформе.

– Вот и славненько.

– Нам сюда.

Двигаемся за Богданом. Переходим пути, топаем к зданию вокзала. Там срезаем и уходим влево.

– Здрасьте, – нас приветствует Галдин, стоящий возле огромного чёрного внедорожника, кузов которого слепяще ярко блестит в лучах зимнего солнца.

– Привет.

– О, и энтот тут, расписной, – дед, щурясь, смотрит на Лёху. – В преисподней выходной?

– Ага.

– У тебя куртки, что ли нема, ходишь как голодранец в зиму, – оценивает его прикид, несоответствующий погоде.

– Ну так жарко же в аду, – Лёха смеётся, перекатывая в руках снежок.

??????????????????????????

– Корней Степаныч, вы ко мне вперёд садитесь, – говорит ему Богдан.

– Москаль, ты правда думаешь, что я настолько тебе доверяю? – хохотнув, уточняет дед.

– Тут массаж спины есть, – соблазняет его парень.

Хм. Помнит, что у того проблемы со спиной имеются. Приятно.

– Давайте, залезайте. Вам понравится.

– Гробовозка, – кряхтит дед. – Египетская сила, – таращится на белоснежный кожаный салон. – Бахилы больничные надевать, что ли?

– Не выдумывайте, садитесь.

– Ох и понторез!

– Да в чём понт? Это отцовская.

– Ты давно-то права получил? Купил небось? – дед устраивается в кресле пассажира. Ну уж там ему точно удобнее, чем в электричке.

– Обижаете, сам сдал и теорию, и практику. С первого раза, между прочим.

– Ну-ну. Сделаю вид, что поверил. Одного прошу, не намотайся на столб, – крестится трижды.

– Он за рулём с тринадцати лет. Не очкуйте, – успокаивает его Лёха.

– Так и шо? Это не гарантия.

– Девчонки, залезайте, – Богдан открывает нам дверцу.

– А что стало с твоей машиной? – не могу не спросить. Воспоминания о том дне не дают покоя. – Надеюсь, её удалось починить?

– Да. Она на покраске, Оль, в сервисном центре. Будет почти как новая.

– Понятно, – осторожно забираюсь в салон.

– Не смей, слышишь? Оля, помоги!

Оборачиваюсь. Наблюдаю увлекательную картину. Галдин поймал Сеньку и засовывает снежок ей за пазуху.

– Ааааа! Дурак! Мне холодно! – вопит та.

– Прочувствовала теперь?

– Придурок, бррр!

– Поехали уже, ребят, – обращается к ним Богдан, занимая водительское место.

Пару минут спустя все наконец оказываются в машине, и мы уезжаем с вокзала.

– Чё там мои предки? Угомонились? – расстёгивая куртку, интересуется Сенька.

– Вроде да.

– Пьют?

– Не знаю, Сень, – намеренно лгу и деду наказала. – Видела их крайний раз, когда приходили к нам домой, тебя искать после исчезновения.

– А не надо меня искать. К ним я не вернусь, теперь уж точно.

– Как ты тут? – стаскивая шапку, понижаю голос, чтобы разговор стал более интимным.

– Нормально. Уже привыкла даже.

– Нестрашно тебе было? Это же столица.

– И чё? Страшно было в Загадаево, Оль. Вот, к примеру, когда батя на меня набросился…

– Олён, кто-то тискает меня за кости! – доносится с переднего сиденья. – Грёбушки-воробушки!

Парни смеются и расспрашивают деда об ощущениях, а я, пользуясь случаем, продолжаю.

– С Галдиным как? – шепчу тихонько. Так, чтобы сидящий впереди Алексей нас не услышал.

– Он душка, – Сенька расплывается в улыбке. – Только чур не передавай ему мои слова.

– Поладили значит?

– Да вообще как-то сразу. Это он только с виду эдакий страшный, татуированный плохиш. Всё у нас пучком. Не волнуйся за меня, Зай.

– Всё равно не представляю. Взрослый парень, и вы живёте вместе, – бормочу я растерянно.

– Ну и чё? – пожимает подруга плечом. – Он не маньяк и не психопат. Поживу, пока разрешает. Потом съеду куда-нибудь.

– Куда?

– Ой да комнату сниму. Разберёмся! Ты давай про себя расскажи. Что там Авдеев? Назад не просится?