Загадка Либастьяна, или происки богов

— Да, — признал молодой бог, но, все еще не падая духом, предположил: — Но сам-то он, небось, в Топи не лезет, грязь, вонь, никакого удовольствия. А с патрулем как-нибудь разберемся и лучше поскорее, а то гончие уже близко. Может, покричать надо?

— Давай, — решив, что терять ему уже нечего, погибать бесцельно в зубах бешеного зверья неохота, а от допросов он, со своей печатью на молчание, всяко застрахован, согласился Рэт и предложил: — Вот только давай уговоримся, что врать мэсслендцам будем, чтоб складно вышло. Ну, например….
– и шпион сходу сварганил абсурдную в совершеннейшем идиотизме историю.

— Пойдет, — решил Элегор, тряхнув головой так энергично, что брызги грязи вновь полетели во все стороны. — Давай орать.

Рэт кивнул, раскрыл рот и завопил, как резанный:

— Спасите! Убивают! Помогите! Доблестные стражи проклятых болот! Спасите!

— А-а-а! — присоединил свой голос к крикам Рэта герцог, не утруждая себя членораздельной речью.

Глава 18. Второй раунд

Все началось со взлома. Потому что взлом это круто…

(к/ф 'Хоттабыч').

Победа — лучшее лекарство от поражения.

(Д. Мартин. Буря мечей)

Безвыходным мы называем положение, выход из которого нам не нравится

Станислав Ежи Лец

На сей раз вспышка силы Звездного Тоннеля, вызванная в ночи заклинанием идейного герцога, не вызвала столь значительного резонанса, как творение Лейма из силы Источника. Лишь принцесса Элия, прервав поцелуй, оттолкнула Нрэна, приподнялась на локте и выругалась так, как совсем не подобает знатной и благовоспитанной леди. От слов, сорвавшихся с нежных, подобных лепестку розы, уст богини завяли бы и розы и уши матросни в порту.

— Что? — зная, браниться без повода, а тем более прерывать поцелуй, Элия никогда не станет, спросил насторожившийся Нрэн.

— Ты будешь смеяться, дорогой, — вылезая из кровати и накидывая на обнаженное тело короткий халатик, сказала богиня, — но в Хранилище опять колдовали.

Принцесса еще не успела закончить фразы, а Нрэн уже был на ногах с верным мечом в руке и оглядывался в поисках собственных брюк. Пока богиня застегивала единственную пуговичку на своем ночном одеянии, мужчина успел надеть штаны, домашние короткие сапоги, пристегнуть перевязь и спросить:

— Знаешь, кто?

— Нет, но догадываюсь. Использовали энергию Звездного Тоннеля, значит, либо на экскурсию в Хранилище решил пожаловать сам Повелитель Путей и Перекрестков, либо герцог Лиенский не усидел в своих владениях и двух дней. Демоны, демоны, демоны! Впрочем, не исключаю и третьего варианта: у нас неизвестный гость, — рассудила, поморщившись, Элия.

— Пошли. Проверим, — приказал Нрэн.

Бог окинул ревниво-неодобрительным взглядом темно-серый отделанный кружевом по вороту и рукавам халатик чаровницы, скрепленный под грудью массивной агатовой пуговицей, но промолчал. Разговоры с Элией о скромности в одежде легко могли перерасти в грандиозный скандал, а грандиозный скандал, как Нрэн уже успел убедиться, чреват накрепко запертыми дверями спальни богини, столь же неумолимой, сколь и прекрасной.

Больше всего на свете великому воителю хотелось бы, чтобы Элия принадлежала только ему, но постоянство противоречило истиной сути Богини Любви. Сама мысль о том, что она может принадлежать одному единственному мужчине, была для Элии столь же нелепой, как для этого мужчины диким было бы повесить меч на стену, как украшение, и заняться разведением цветов или вышиванием.

Нрэн все понимал, понимал, что принцесса обожает провоцировать мужчин своими одеяниями, улыбкой, намеком из пары брошенных слов, понимал и ревновал поистине неистово, но, смиряя свой бешеный нрав, терпел выкрутасы любимой, терпел, потому что боялся потерять ее навсегда. Ей он прощал все, а вот жертвам сокрушительного обаяния Элии, не совладавшим с собой в присутствии ревнивого бога, позднее предстояло испытать на себе нечто менее приятное, но не менее сокрушительное.

Собравшись, боги вторично за последние ночи телепортировались к Хранилищу. Ночная смена стражи вытянулась перед Нрэном, всем своим видом являя крайнее рвение в службе. На Элию мужчины предусмотрительно старались даже не смотреть. Но за маской внешней доблести служак и принцесса и Нрэн уловили состояние, близкое к панике.

— Доложить обстановку, — потребовал воитель.

Самый лопоухий из четырех мужчин сделал шаг вперед и, щелкнув каблуками сапог, решительно отчеканил:

— Точно известно, что в Хранилище находится граф Рэт Грей, прибывший для сдачи взятого во временное пользование оружия.

— А не точно? — рыкнул Нрэн, сверкнув янтарными глазами.

— Граф Грей предположил, что кем-то, вероятно, членом королевской семьи, был усыплен наш наряд и открыта дверь в Хранилище. Просил дать пять минут на проверку, зашел внутрь три минуты назад, — раскололся несчастный ушан, чувствуя, что над его головой собирается грозовая туча, и мысленно прощаясь с надеждами на карьеру.

— Членом королевской семьи? — переспросила Элия, постукивая пальчиком по подбородку.

— Кто ж еще, не выломав дверей, внутрь пройти сумеет? — простодушно удивился мужчина.

— Я могла бы назвать несколько кандидатур, — без улыбки покачала головой принцесса, — но лучше пойдем проверим. Кузен?

Нрэн и Элия прошли в по-прежнему приоткрытую дверь, и Хранилище встретило их безлюдьем и тишиной. Ни Рэта Грея, ни кого другого внутри не было, это боги почувствовали сразу. Принц целенаправленно прошел к столику со злополучной шкатулкой, в который уж раз вытащенной из доспехов, и, втянув носом воздух, процедил сквозь зубы:

— Лиенский.

— Карты на месте? — встревожилась Элия, тоже ощутившая недавнее присутствие неугомонного герцога.

Пусть принцесса обладала несколько менее тонким нюхом, чем обостренное чутье воина, но отпечаток Элегора был свежим и четким. Понятие запаха для богов было довольно специфичным, включавшим в себя даже не только и не столько физические составляющие, но и ощущение следа личной силы, считываемое богами, как характерная, ни на что не похожая смесь ароматов. Для человека или животного запах герцога раскладывался на толику духов 'Ветер', каплю вина, бумажную пыль и чернила, кожу сапог, металл клинков и так далее, для богов все эти наносные запахи были второстепенными, герцог 'пах' грозой, свежим ветром, дымом костра и хвоей — характернейший запах вечного авантюриста-странника и сорвиголовы. К явственному следу Элегора примешивался и 'аромат' Рэта Грея, благоухающего на физическом уровне застарелым потом и грязью, а в более глубоком слое толикой любимого шоколада, сухой осенней листвой и ледяной родниковой водой с льдинками, похрустывающими на зубах.

Нрэн откинул крышку и, просмотрев содержимое шкатулки, молча кивнул. Захлопнув крышку, мужчина снова убрал шкатулку в тайник и спросил у кузины:

— Что будем делать?

— Попробую их поискать, — констатировала Элия, принимаясь за заклинание из Силы Звездного Тоннеля, чтобы ненароком не разбудить своими чарами отца.

Запустив заклинание, богиня подождала несколько минут и задумчиво покачала головой:

— Странно.

— Что? — выдержав паузу, но, так и не услыхав продолжения, подтолкнул принцессу к ответу Нрэн.