Загадка Либастьяна, или происки богов

Герцог и в самом деле чувствовал себя несколько неуютно, разумеется, не потому, что изгадил ковер в комнате, но потому, что невольно заставил расплачиваться за свою выходку богиню, 'натравив' на нее Дракона Тьмы. Хотя, что-то подсказывало молодому богу, что разборки Злата с принцессой будут куда более приятной процедурой, чем предъявление Повелителем Межуровнья счета лично Элегору.

Злость Элии отступила на задний план под давлением неопровержимых доводов логики. Злат не числился среди тех, кто пользуется безграничной властью ради развлечения или глупых розыгрышей. Он мог быть расчетливым и бесконечно жестоким, чуждым, но не легкомысленным. Повелителя Межуровнья привело в Лоуленд дело. Что же касается его спутников… Взгляд принцессы скользнул по двум чумазым, словно их вываляли во всей грязи Мироздания, но вполне узнаваемым мужчинам, настороженно замершим в нескольких шагах от Дракона Туманов. Элегор, отступив на пару шагов, прикрывал рукой лицо, Рэт напротив, подался к богине, с блаженно-фанатичным выражением на лице, к которому примешивались ощущения сладкого ужаса падения в бездну.

Принцесса мгновенно вспомнила о выпущенной из-под спуда блоков силе и последних приоткрытых, готовых вот-вот распахнуться вратах на самой сердцевине мощи. Надеясь, что еще не поздно, женщина выпалила:

— Все разговоры потом. Моя сила свободна, прошу, уведи Рэта и Гора из комнаты, я позову, когда восстановлю блоки.

— Ах вот что это, — задумчиво протянул Злат, получив объяснение буйству энергии, подобной иступленному и ослепительному жару солнца, что бушевала сейчас вокруг женщины, бурлила, притягивая взгляд, пробуждая желание подойти еще ближе и окунуться в восхитительный поток силы, света, жизни, любви. Элия сама была, словно солнце.

— Увести? Нет! Я не хочу никуда уходить, все в порядке, королева моя дорогая! Не надо! — завопил, мгновенно отреагировав Рэт. Его ввергала в панику сама мысль о том, что заставят оставить комнату, уведут туда, где он не сможет видеть свою богиню.

Обращая столь же пристальное внимание на очумелые возражения шпиона, сколько на жужжание мухи, Злат сделал едва уловимый жест кистью и исчез из апартаментов богини, прихватив с собой двух лоулендцев.

Элия облегченно вздохнула, скинула с себя камзол на спинку кресла и полуприкрыв глаза выпрямилась, раскинув в сторону руки. Ни поза, ни жесты не были обязательным атрибутом для наложения замков на силу, но принцесса пользовалась ими для внешнего сосредоточения.

Внутренним зрением богиня лицезрела бурю силы, окружившую ее величественным ореолом, и волей своей собирала эту мощь, заставляя ее вновь вливаться в себя, заставляла не без сожаления. Как и для любого сколько-нибудь великого бога Мира Узла, постоянный контроль и ограничение для Богини Любви было не слишком приятным, но необходимым делом. Отпустить силу и стать изгоем, видеть, как сходят с ума дорогие существа, как разрушается их личность, заменяясь всепоглощающим желанием служить и все большей жаждой любви, или пренебречь абсолютной свободой и стремлением к полному раскрепощению? Элия давно уже сделала выбор и жила, руководствуясь им. Но тень сожаления все равно иной раз касалась души богини. Хотя бы это она могла себе позволить.

Ведь любой из родичей время от времени давал волю разгулу силы, пусть не в мирах, где это привело бы к катастрофическим последствиям, но в Лоуленде, мире, готовом принять своих детей во всем их величии. Пускался во все тяжкие Джей и трещали по швам стены игорных домов, не способные вместить всех желающих погрузиться в пучину в азарта, гуляли Рик с Кэлером и веселый кураж накрывал с головой всех любителей и даже принципиальных противников пирушек… В Лоуленде мог отдохнуть от контроля силы каждый, но не Элия. Богиня Любви ослабляла свои блоки исключительно в строжайшем уединении и лишь криво ухмылялась, когда очередная завистливая или отвергнутая обожателем красотка бросалась обвинениями о бесконтрольном использовании дара. О, если уж кто мог прочитать серьезную лекцию о технике контроля, то именно Элия и лекция эта была бы столь наукоемкой и занудной, что любая обвинительница скончалась от заворота мозгов. Впрочем, богиня не считала нужным посвящать всех и каждого в личные особенности владения силой, а потому молчала. Пусть лучше недоброжелатели видят в принцессе Лоуленда ветреную кокетку и стервозу, нежели философа, исследователя и логика. Это куда безопаснее и для самой богини, и для семьи, и для Лоуленда.

Итак, постепенно вся мощь скрылась под блоками, спряталась за стеной запретов, лишь тонкий ореол силы — неизменный атрибут божественной сути, остался доступным для ощущений.

Элия вздохнула, прогоняя всегдашнее сожаление, и открыла глаза, возвращаясь в реальный мир, где сгущались сумерки. Осторожно, словно любопытные котята, они крались за окнами освещенной магическими шарами комнаты, заглядывали в окна.

Рядом с богиней неподвижно, слившись со структурой мира и став ее незаметной частью, стоял Тэодер, стоял тихо и молча, как умел только он один. Перенесшись вслед за внезапно исчезнувшей кузиной в Лоуленд сразу, как только определил координаты перемещения, бог уяснил, что Элия занята блокировкой силы. Принц решил не вмешиваться в процесс и подождать, а во время ожидания очистил заклятьем ковер в гостиной сестры. Уж у него-то никогда не возникало проблем с сокрытием и ликвидацией ненужных следов.

Принцесса благодарно улыбнулась брату:

— Спасибо, дорогой.

— Что произошло?

— Непредвиденные обстоятельства, — расплывчато отозвалась Элия.

— Мы вернемся? — тактично не став выпытывать подробности, спросил Тэодер.

— Пока не знаю, нужно ли продолжать охоту, но прошу, посети Источник, пусть снова свяжется с Силами Времени и попросит притормозить в Эйдинге время до нашего визита. Даже если нам не понадобится расплетатель, слово, данное клану драконов, следует сдержать. Мы придем открыть врата. Силы Времени любят расу крылатых, считают ее своими хранителями, они охотно пойдут на уступки.

— Хорошо. Я возвращаюсь к делам и буду ждать твоего зова.

— Договорились, — еще раз улыбнулась принцесса.

— Скажи только одно, если у тебя проблемы, я могу помочь? — осторожно, чтобы она не сочла вопрос оскорблением, обратился к кузине Тэодер.

— Проблемы? Не знаю, возможно, наоборот, — покачала головой принцесса, кладя руки на плечи мужчины. — Спасибо за заботу, спасибо за помощь, — богиня погладила щеку родственника.

— Ты мне очень дорога, Элия, — признался Тэодер и, бережно обняв кузину, с тихим, немного смущенным смешком констатировал: — Будь я Джеем или Риком, потребовал бы себе поцелуй в награду.

— Он тебе достанется и так, — шепнула в ответ богиня и коснулась губ принца. — Ведь защиту следует снять до того, как нити силы нарушат свое плетение.

— Ты все обо мне знаешь?… — чуть отстранившись не то спросил, не то подтвердил Тэодер.

— Знаешь ли ты, лишь взглянув, степень принадлежности любого создания к миру теневых троп, сумрачные таланты потенциальные и уже существующие, слабости и достоинства, наилучшие пути использования? — серьезно ответила вопросом на вопрос принцесса.

— Такова моя суть, — пожал плечами Тэодер, ибо Элия говорила о само собой разумеющихся талантах принца.

— А у меня — своя, — легко согласилась принцесса. — Я вижу чувства, желания, как истинные и самые глубинные, так и мимолетные. Я знаю о потаенных мечтах, знаю о том, какими они были, есть и какими будут…

— Знаешь, — ответил себе Тэодер, выяснивший мучивший его вопрос и испытавший от ответа легкое стеснение, но в куда большей степени облегчение от того, что тет-а-тет с сестрой ему нет нужды в маскировке. К чему притворство, если кузина все знает и видит? Принц крепче прижал к себе Элию и поцеловал ее долгим, нежным, исполненным истинного чувства поцелуем. Мужчина целовал женщину, мужчина, знающий о том, что прекрасная женщина никогда не будет принадлежать ему целиком, но удовлетворенный тем, что ему нашлось место в ее сердце. Нет, Тэодер не хотел сумасшедшего пожара страсти, но чувствовал настоятельную необходимость изредка греться в лучах силы кузины, возможно и для того, чтобы не утратить способность чувствовать и любить.

Будь сейчас у этого поцелуя в свидетелях Ноут и Ментор, бедные принцы не узнали бы своего безжалостного и жесткого, как клинок, шефа и в ужасе прикрыли бы глаза, стараясь забыть о том, во что может превратить всесильного босса мафии нескольких Уровней любовь. Но принцы был далеки, а потому почти спокойны.

Тэодер неохотно отстранился от богини, мгновенно превращаясь из галантного любовника в осторожного брата, кивнул ей, давая понять, что помнит уговор, и исчез.

Элия, на секунду приложила пальцы к губам, словно еще чувствуя тепло поцелуя, и позвала: