Загадки замка Шаакен

Утром, когда она пришла к стене плача, увидела две очереди. В одной стояли только женщины, в другой – мужчины. Люди двигались медленно, но без задержек. Подойдя вплотную к стене, Татьяна опустила через узкую щель свое послание к Богу и, опустив глаза, стала просить Всевышнего о помощи своим детям, здоровья родителям и близким. И еще она попросила помочь человеку, который так бессовестно искалечил ее жизнь.

Произнеся шепотом свою просьбу, она подняла глаза и увидела стоявшую поодаль пожилую женщину в белом брючном костюме и такой же панамке. Перехватив взгляд Татьяны, она приветливо улыбнулась, а та в ответ кивнула ей головой. «Видимо, у нее тоже свои просьбы к Господу», – подумала Татьяна и, еще немного постояв, направилась к автобусу, чтобы уехать в отель.

Через два дня самолетом из Телль-Авива она полетела в Москву. Каково же было ее удивление, когда рядом с собой в кресле Татьяна увидела ту самую женщину в белом. Она поздоровалась с ней как со старой знакомой. Когда самолет набрал необходимую высоту, стюардесса любезно предложила пассажирам обед. Женщины разговорились. И, как это обычно бывает в дороге, поведали друг другу о своих душевных переживаниях.

Соседка поведала Татьяне, что в ее доме мир и достаток, беспокоится она за сына, который проходит службу в составе воинского контингента в Афганистане.

– Он вертолетчик, – сказала она с тяжелым вздохом, – каждый день воют в афганском небе. Я очень беспокоюсь за него, потеряла покой и сон. Вот и поехала к Гробу Господнему, чтобы попросить силы и поддержки у Исуса Христа – сына Божьего.

Из дальнейшего рассказа своей соседки Татьяна узнала, что муж ее – один из ведущих ученых в области геофизики и геологии океанского дна, автор более двухсот научных работ.

– Муж говорил мне, что в истории Земли уже были катастрофы, – поделилась знаниями соседка. – Причины могут быть разные, в том числе и кара Божья. Кстати, к одной из таких катастроф муж относит Великую Отечественную войну. В тоже время считает великой глупостью действия правительства Советского Союза, которое позволило втянуть страну в афганскую войну. Так вот, – сменила она тему разговора, – муж, видя, как я страдаю от ежедневного страха за сына, и отправил меня к святым местам, заверив, что там я успокою свою душу и перестану притягивать отрицательную энергию к воюющему в Афганистане сыну.

Наступила очередь поделиться наболевшим Татьяне. Но едва она сказала, что родом из Калининграда, соседка всплеснула руками и, обняв ее за плечи, сказала:

– Я в самом Калининграде не была, а вот в поселке Некрасово у замка Шаакен довелось побывать.

– А я вот там ни разу не была, – откровенно призналась Татьяна. – Да и те мифы, которые существуют о чудодейственной силе природы тех мест, не верю. Хотя мои отец, мать и старшая сестра Лиза часто посещают те места, собирают там шиповник и облепиху. А я материалистка, я в сказки не верю.

– Позволю себе с вами, уважаемая Татьяна, не согласиться. Это не мифы, это – реальность. – И она стала рассказывать, как в молодости судьба забросила ее в Калининградскую область к стенам этого таинственного замка. – В то время я работала солисткой одного из московских ансамблей, а мой муж был руководителем этого творческого коллектива. Однажды, когда мы возвращались из гастролей по Европе в Москву, мне наша костюмерша сказала, что у моего мужа роман с одной молоденькой девицей, приехавшей в столицу из Новороссийска. Я знала, что муж часто ездит в этот курортный город в командировки, поэтому приняла информацию всерьез. И не ошиблась. Возвратившись, домой, сразу обратила внимание на то, что из квартиры исчезли вещи моего суженного, а на туалетном столике лежит записка: «Прости, если сможешь. Я полюбил другую женщину». Первым моим желанием было отправиться к мужу на работу и объясниться с ним, но этому желанию не суждено было осуществиться.

В тот же вечер я принимала душ. Во время водных процедур я обычно пою вполголоса, но на этот раз ничего не получалось. Из-за сильного нервного потрясения я потеряла голос и поняла, что петь больше не смогу. – Женщина тяжело вздохнула и на какое-то время умолкла. – Два года ходила по врачам, – продолжила она свой рассказ, – но снова петь так и не смогла. К тому времени закончились деньги и меня выселили из служебной квартиры. Пришлось уехать к родителям в Смоленск.

Однажды в День Победы к отцу приехали в гости друзья-однополчане. Пели фронтовые песни, пили водку и вспоминали разные эпизоды военных лет. Я с равнодушием слушала их пьяные разговоры, а сама думала о своей несчастной доле. Один из гостей подсел ко мне поближе и стал рассказывать о том, как во время войны его с группой разведчиков забросили в леса под Кенигсбергом.

– Мы вели разведку укрепрайона и докладывали по рации в штаб фронта, – вспоминал фронтовик. – Через двое суток немцы запеленговали нашу радиостанцию и бросили на поимку диверсантов батальон пехоты. Обложили они нас плотно. У нас появились раненые, и мы уж совсем было потеряли надежду вырваться из окружения, как вдруг встретили на опушке леса молодую женщину, которая вела на веревке корову. Из разговора с ней поняли, что она полячка, что работает со своей сестрой на молочной ферме у одной фрау. Она-то и показала нам дорогу к замку Шаакен. «Пруссы считали замок святым местом, а немцы боятся туда соваться, – пояснила нам симпатичная пани. – Идите туда, а когда стемнеет, я принесу вам молока и медикаментов».

Конечно, мы женщине не поверили, но выбора у нас не оставалось, – продолжал рассказывать ветеран. – Поэтому подняли носилки с ранеными товарищами и через несколько минут оказались у развалин замка. Выбрали место, чтобы можно было держать круговую оборону, и устроились на ночлег. Немцы к замку так и не приблизились, а вот наша старая знакомая полячка появилась и принесла несколько бутылок молока и медикаменты.

В замке мы просидели трое суток. На четвертый день к нам снова пришла полячка и рассказала, что все эти дни немцы ждали нас в деревне Лиске. Они были уверены, что мы пойдем именно туда. Не дождавшись, получили команду передислоцироваться к заливу.

Даже не знаю почему, но мы поверили этой красивой польской девушке. Наш радист снова вышел в эфир, связался с командованием, доложил о сложившейся ситуации. В ответ был получен приказ выдвинуться непосредственно к Кенигсбергу.

Вот так на себе мы почувствовали силу замка, – стал заканчивать свой рассказ фронтовик. – У нас пропал страх, а раненые бойцы стали быстро поправляться.

Соседка по креслу замолчала, думая о чем-то своем. В это время стюардесса принесла пассажирам чай. Сделав несколько глотков, попутчица снова повернулась к Татьяне и сказала:

– И знаете, я поверила фронтовику и решила съездить в те места, где когда-то воевал мой отец. Из Смоленска до Калининграда долетела самолетом, а из аэропорта до замка, разузнав у местных жителей дорогу, пошла пешком. Шагая к стенам замка, я даже не думала, где остановлюсь на ночлег, мною овладело полное безразличие.

Я не спеша вошла в замок и стала рассматривать стены, окна, двери, пытаясь угадать в каком именно месте прятались от фашистов мой отец с товарищами. В замке я была не одна. Тут и там слышались голоса других людей.

– Это необычная чаша, – говорил пожилой мужчина своим приятелям, прижав обе руки к жертвеннику. – От него человеку передается чистая, идущая от небесных светил энергия. – Его спутники тоже прислонили ладони к чаше, думая о чем-то своем.

Меня заинтересовали слова мужчины, и я тоже подошла к чаше, взялась за ее края обеими руками и, с сильно бьющимся сердцем, стала повторять слова: «Боже Всевышний, посмотри на меня, брошенную и отвергнутую женщину, помоги мне несчастной, прими участие в моей искалеченной судьбе».