Загадки замка Шаакен

Немного успокоившись, я подошла к стене, на которой хорошо были видны остатки фресок. Тот же мужчина, который недавно стоял у чаши жертвенника, сказал, обращаясь к рядом стоящей женщине:

– Посмотри, дорогая, эта фреска точная копия Иерусалимского ордена. Другой такой фрески в мире больше нет.

Я подошла к парочке и, став за их спинами, стала слушать. Вдруг женщина повернулась и неодобрительно посмотрела на меня. Смутившись, я отошла на несколько шагов в сторону и остановилась у другого края стены. В этот момент что-то ударило меня под коленку, потеряв равновесие, я упала и соскользнула по ступенькам. Попыталась вскочить на ноги, но резкая боль в ступне заставила снова опуститься на землю. От бессилия и обиды я зарыдала. Тут-то ко мне и подошел молодой и, на первый взгляд, красивый мужчина.

– Извините меня, ради Бога, – проговорил он, прижимая к груди руки, – это я вас нечаянно толкнул. Вы так резко встали впереди меня, а я по инерции ударил вас под коленку своим фотоаппаратом.

Я вытерла слезы, посмотрела на опухшую левую ногу, попыталась ею подвигать, но кроме очередной порции боли, ничего не получила от этой попытки. Мужчина присел передо мною на корточки, потрогал мою ногу и со знанием дела сказал:

– У вас растяжение сухожилий, необходимо наложить тугую повязку. – Он протянул руку. – Держитесь за меня. Тут недалеко стоит моя машина, а в ней есть аптечка. Давайте попробуем вместе до нее доковылять.

Скрипя зубами и стараясь сдерживать стоны, я кое-как добралась до стоявшей невдалеке «Волги», села на сидение. Мужчина быстро снял с моей ноги обувь и эластичным бинтом туго замотал ступню. Боль постепенно утихла, и ко мне снова стало возвращаться хорошее настроение. «Это даже хорошо, что он меня ударил, – подумала я, – иначе, где бы я устроилась на ночлег».

Мой новый знакомый, имени которого я пока не знала, тем временем достал из багажника палатку и сам ее установил рядом с машиной. Сразу чувствовалось, что делает он это не в первый раз.

– Вы, наверно, проголодались? – неожиданно спросил он.

– Не очень.

– А вот я голодный, как волк, – он стал доставать из машины сумку-холодильник. Перехватив мой удивленный взгляд, пояснил: – Я геолог, поэтому всегда беру с собой этот незаменимый инструмент.

На расстеленной, на траве салфетке появился батон, банка свиной тушенки. Ловко вскрыв консервы, геолог отрезал кусок хлеба и, сделав бутерброд, протянул мне.

– Хотя вы и не проголодались, но исключительно для поддержания моего аппетита прошу съесть это кулинарное творение моих рук.

Бутерброд показался мне безумно вкусным, и я с такой жадностью его съела, что даже стало немного стыдно. Но мой новый знакомый, казалось, этого даже не заметил. Он подвинул ко мне банку с тушенкой, подал вилку и хлеб.

– Помогайте мне расправиться с тушенкой, сам я все не съем, а оставлять нельзя, пропадет на жаре.

Мы дружно доели мясо с хлебом. После этого мужчина достал томатный сок и предложил мне первой попить прямо из банки.

– Забыл прихватить с собой стаканы, – пояснил он свое предложение и, заметив мою нерешительность, добавил:– Пейте сколько захотите, я допью то, что останется.

Когда с обедом было покончено, геолог предложил мне на выбор место для отдыха.

– Располагайтесь, где вам больше нравится: в машине или в палатке, а я пойду еще немного поброжу по замку.

Я не стала злоупотреблять добрым расположением своего спутника, – продолжала рассказ моя соседка по самолету, – постелила на траве кофту, подложила под забинтованную ногу сумку и прилегла, глядя в бездонное голубое небо и, даже не заметила, как уснула безмятежным сном. Когда я проснулась, хозяин машины что-то ремонтировал в двигателе, согнувшись под капотом.

– Вы так беззаботно уснули под солнцем, – проговорил он, заметив, что я проснулась. – Не боитесь, что солнце напечет вам голову.

– Я девушка деревенская, с детства трудилась в поле с непокрытой головой, так что привычная к солнцу.

– Надо же, – удивленно взглянул он на меня, вытирая тряпкой руки. – Никогда бы не поверил, что вы родом из деревни.

Мы разговорились, и я рассказала ему, как три года блистала на элитных сценах концертных залов и как потом в одночасье вся моя жизнь пошла под откос.

– Наверно, каждому человеку судьбою отмерено всего понемногу, – сочувственно сказал он, – сначала толика хорошего, потом – плохого. – Он вздохнул, взглянул на небо и стал рассказывать о себе.

Из его рассказа я поняла, что отец геолога военный и служит в штабе Балтийского флота, а мать работает преподавателем иностранного языка в военно-морском училище. Сам же он окончил Московский институт имени Ломоносова и по распределению попал в академию наук. Личная жизнь не сложилась, хотя начиналось все очень даже хорошо. Женился на любимой девушке, вскоре родился сын. Но однажды жена сказала, что полюбила другого мужчину и с ребенком уехала в Египет.

– Я не стал ее удерживать, – сказал он отрешенно, комкая в руках промасленную тряпку. – После отъезда бывшей жены и сына, взял отпуск и приехал к родителям в Калининград. Но мои предки люди очень занятые, и я почувствовал себя всеми забытым и брошенным человеком на грешной земле. А вчера моя бабушка посоветовала мне съездить в замок Шаакен и привести в порядок свои мысли.

Моя соседка замолчала. Я посмотрела на нее и увидела, что она чему-то загадочно улыбается. Перехватив мой любопытный взгляд, она продолжила свой рассказ.

– Ночевали мы в одной палатке. Он оказался достойным человеком, и я без тревоги заснула. Рано утром, когда первые лучи солнца только осветили макушки деревьев, я вылезла из палатки и с удивлением заметила, что опухоль на ноге прошла, хотя ступня еще немного побаливала. Я тихонько отошла от палатки и осмотрелась. Вокруг меня было огромное зеленое поле, на каждой травинке, словно бриллианты, в лучах восходящего солнца горели крупные капельки росы. Сбросив босоножки, сделала несколько шагов. Холодная влага обожгла ступни ног, но я, стиснув зубы и приподняв подол юбки, пошла дальше. Холода больше не чувствовалось. Мне хотелось идти и идти по этой живительной траве. Душа буквально пела от радости, хотелось озвучить рвущуюся наружу песню, но я боялась открыть рот. Потом, набравшись смелости, тихонько запела:

В лунном сиянии снег серебрится,Вдоль по дороге троечка мчится,Динь, динь, динь колокольчик звенит,Динь, динь, динь о любви говорит.

Я пела песню, повторяя одни и те же слова, и боялась замолчать, чтобы снова не пропал голос. В это время из палатки вылез геолог и с удивлением стал смотреть на удаляющуюся и поющую девушку. Он позвал меня, не решаясь пойти следом и замочить ноги в обильной росе. Оглянувшись, я пошла обратно к палатке. Сердце мое учащенно билось. Подойдя к мужчине, громко запела: