Загадочная русская душа на фоне мировой еврейской истории

Приводить примеры? Или так поверите? Чувствую, что не поверите. Приведу. Во–первых, судебник 1649 года был, так сказать последней точкой. До него один за другим, начиная с 1497 года, вышло подряд три судебника – 1550, 1589 годов и – венец 1649 года. Каждый последующий был для народа все хуже и хуже, будто время шло не вперед, а назад, к заре человечества. Работорговля в Кафе падала, все плавали уже не на гребцах–рабах, а на английских парусах, Константинополь–таможня скуксился. На Дону казаки впервые засеяли черноземы свои. Вот, русские князья и перешли на местную работорговлю, постепенно, по мере падения спроса на рабов. 1547 год – восстание в Москве, Иван Грозный укрылся в деревне Воробьево, Глинского убили, восстание прокатилось по всем окрестным селениям. 1648 год – «соляной бунт» – бунтовали все сословия из–за увеличения налогов намного и сразу. 1654 год – бунт из–за медных инфляционных денег. 1662 год – опять бунт, 1666 – бунт Уса. 1668 – соловецкое восстание, 9 лет. 1682 год – Хованщина, стрелецкое движение. Затем последовал Степан Разин. Это только крупные бунты, так сказать Всемосковские. А убийства помещиков и убег в леса – это как у нас сегодня Чечня, ее же никто не замечает, западники одни суетятся, не понимают, что это обычное российское состояние. Сколько сегодня КГБ рассекретило бунтов даже в советское страшное даже в мыслях время?

Православное христианство получило свое развитие только после освобождения крестьян в 1861 году. Поинтересуйтесь, когда построены «храмы» в ваших городах и деревнях? Почти все они построены в это, иди более позднее время. На сегодня православию не больше 140 лет, максимум — 150. Из них надо вычеркнуть еще 70 лет советской власти, когда церкви были закрыты, священники, преданные самодержавию, расстреляны. Сегодня работают в основном священники, преданные советской власти, прошедшие отбор в КГБ. Монастырь православный на Афоне в Константинополе построен Иваном III в 1495 – 1505 годах, уже при турках (турки взяли Константинополь в 1453 году). Там и сидит патриарх константинопольский, якобы греческий. Сдается мне, что больше ничего в Стамбуле православного нет. Поэтому я православие из дальнейших исследований загадочного русского характера исключаю. Молодо и зелено. Влияния не оказало.

Все вышеизложенное про русское православие не имеет отношения к действительным подвижникам русской православной веры, которые иногда появляются на экранах телевизора, с глазами чистыми, светлыми, добрыми. Таким был и священник Александр Мень, которого убили за привнесение света в русское православие. Эти священники – редкий случай и они служат, не церкви, не правителям, а народу своему, в общем–то, православному, который не знал, не знает, и вряд ли когда узнает, что такое свобода совести. Такой видится мне Зарубежная русская православная церковь, которая хотя и создана потомками русских рабовладельцев, но они пережили много, может быть и очистились.

Глава 9

Восточный «синкретизм»

Введение

Слово синкретизм очень удобное. Синкретизм у Ренана – восточный, наверное, из–за Исиды, прибывшей в Рим

Слово для заголовка я выбрал, вернее, позаимствовал у Ренана, достаточно двусмысленное. Оно имеет два взаимоисключающих значения. В переводе с греческого это «соединение». Так вот, первое значение – это еще нерасчлененность единого целого, например искусства, на его составные части: ваяние, живопись, литературу. Эти составные части – тоже синкретизм, так как их можно разделить. Например, ваяние — на монументальное (московский Петр Первый или статуя Свободы на островке перед Нью–Йорком) и камерное (матрешку или слоников на комоде). Можно и по другому разделить, на: реалистическую скульптуру (Мыслитель Родена) и сюрреалистическую скульптуру (гвозди, яичная скорлупа и мятое железное ведро с половой тряпкой на палке, скрепленные в единое «целое» под названием «Мирская тщета»). Но и эти осколки будут синкретичны до бесконечности. С живописью обстоят дела совершенно аналогично. Крупно она делится на «масло», «акварель» и «штампованные картинки». Как «масло», так и «акварель» можно разделить на пейзаж и портрет, последние – на множество других подразделений от кубизма до совершенно матерного какого–нибудь слова. Штампованные картинки тоже делятся на гравюру, офорт, линогравюру, и так далее, вплоть до стеклографии. Делить можно и далее. Я забыл еще гуашь, карандаш и темперу. О литературе на эту тему можно еще дольше вести разговор. И это только одно значение синкретизма.

Второе значение – соединение разнородных вещей, то есть неорганическое соединение, например, в религии – различных культов и религиозных систем. Я понимаю под этим, например, соединение коммунизма с христианством, или демократии с рабством. Ренан в своей работе использует второе толкование синкретизма. Он считает, что католичество очень согласованно и внутренне стройно, а православие – синкретично, то есть вобрало в себя разнородные, противоречивые культы ранних религий. При этом он ни единым словом не упоминает даже русское православие. Для него оно как бы не существует. Он говорит о правоверии малоазиатском, на территории нынешней Турции и Сирии. Собственно, если бы я хотел об этом рассуждать, то и писал бы об этом в предыдущем разделе. Дело в том, что мне нравится само слово синкретизм, под которое можно подвести все что хочешь. Представьте себе, что я на основе первого значения слова синкретизм, как еще нерасчлененности единого целого, взял и выделил, например, из искусства сперва ваяние и литературу, а из них: из первого выделил «слоников» на комоде, из второй «библию». Из живописи я бы выделил офорты «Капричос» Гойи, совершенно сумасшедшие картинки про чертей. Спрашивается, могу ли я эти три выбранные мной «части некогда единого целого» вновь соединить вместе? Пишу вместе: слоники, библия и черти из Капричос. Второе значение слова синкретизм напрочь запрещает мне соединять эти, столь «разнородные вещи», если достаточно напряженно не подумать, а принимать решение сразу, не задумываясь. Вот этим–то мне и любо это слово. Оно неопределенно, размыто и этим хорошо, потому что есть вещи, которые требуют очень внимательного подхода, напряженного поиска, чтобы «соединить» их. Я думаю, мне пригодятся оба значения синкретизма.

Но если уж я сослался на Ренана, то надо бы из одного чувства уважения рассмотреть его синкретизм в католичестве, притом он у него тоже восточный (глава 13 из вышеупомянутой книги). Если я процитирую Ренана, то вы все равно ничего не поймете, так как каждая страница его текста наполовину состоит из сносок, причем в большинстве своем на древнееврейском, латыни и греческом, которые сегодня никто не знает, так как не кончал классической гимназии. А сам текст написан дореволюционными буквами, часть из которых я сам не читаю, а только догадываюсь, а «ять» отбрасываю. Поэтому передаю «своими» словами.

На Востоке до 3 века было безграничное смешение идей, приведшее к синкретизму, смеси не смешиваемого, и вторжению этой адской смеси в милое сердцу Ренана католичество. Смешивать хотели: космогонию Ассирии, Финикии, Египта, таинства Адониса, Осириса, Исиды. Туда же добавили змеепоклонников, космогонии Филона Библосского. Получилось у них два человека Иисус и Христос. Первый – праведный и чистый, был распят, а второй, небесный, спустился с неба его спасать. Потом появились баптисты, сторонники «настоящей галиматьи». «Некий Иустин превратил иудаизм в мифологию, в которой не предоставил Иисусу почти никакой роли». «Таким образом, мы видим, что весь мифологический мир Греции и Востока старался тайно вкрасться в религию Иисуса». А господин Ренан, который считает Иисуса живым человеком, но не папой Гильдебрандом как «новохронисты–2», очень недоволен этим и пишет далее: «Сущность сделанного Иисусом – улучшение сердца. А эти пустые измышления содержали в себе все, что угодно, кроме здравого смысла и доброй нравственности. Если даже признать клеветою, рассказы об их свальном грехе и развратных привычках, нет сомнения, что все секты, о которых мы говорили, отличались дурной склонностью к нравственному безразличию, опасному квиетизму и отсутствию великодушия, вследствие которого они проповедовали ненужность мученичества».

Остановлю на немного Ренана и попеняю ему на то, что, и Исида, и Осирис, и свальный грех в церквях Рима вместе с каменными фаллосами на клиросе, в том числе одним — «импортным», давно и бесповоротно доказаны, в том числе и в этой книге. Остальную критику Ренана по этой критике им «Востока» пока приберегу. А вот тут новенькое: «Мир, утомленный пережившим себя многобожием, требовал от Востока, и в особенности от Иудеи, божественных имен менее опошленных, чем имена обычной мифологии».

Заканчивая эту часть, отмечу, что под синкретизмом можно понимать все, что угодно, а мне как раз и надо поговорить о вещах, не очень ограниченных рамками.

Что такое «пережившее себя многобожие»?

Многобожие – поклонение среднему классу, свобода средств массовой информации, а единобожие – министерство Геббельса и идеологический отдел ЦК КПСС. Русский язык для 200 народов – это тоже единобожие. Горизонтальные ветви власти и вертикальная. Великорусские насмешки. Сколько в Америке свободных религий?

Мне очень не понравились последние, приведенные мной, слова Ренана. Я где–то выше уже упоминал о том, что, на мой взгляд, многобожие никому не мешало кроме мечтателей типа «кремлевского» по словам Майн Рида, которые хотели создать империю. Но кремлевский мечтатель, разумеется, был не первый. Я его привел для примера. Первым был Моисей. Рассмотрим, в пику Ренану, прелести многобожия.

Могу я согласно «широкому» заголовку многобожие рассматривать как поклонение так называемому среднему классу, а единобожие – как поклонение транснациональным корпорациям, с которыми борется специально для этого созданный антимонопольный комитет и прогрессивное законодательство?

Позволительно ли мне отождествить многобожие со свободой средств массовой информации, а единобожие – с министерством пропаганды Геббельса или отделом КГБ, присматривающим за интеллигенцией, особенно – за пишущей, но и за рисующей, лепящей скульптуры и «выдумывающей» музыку?

Могу ли я сравнить с многобожием индивидуальные крестьянские, кулацкие хозяйства, а единобожие – с колхозом? И как тут с понятием синкретизма? Оно ведь очень широкое, шире не найдешь. Опираясь на эту «широту» понятия, я продолжу свои парадоксальные изыскания.

Берем наши российские народы, их около двухсот. Позволительно ли каждому иметь хотя бы по одному своему богу? Но тогда же получится около двухсот богов? Разве это не многобожие будет в пределах одной шестой части мировой суши? Зачем же тогда со всех трибун, телевизионных каналов, газет и прочих средств коммуникаций такое большое внимание уделять русской православной церкви? Патриарх Алексий же не вылезает из телевизионной рамки, а буддистов показали только раз за 10 лет, когда милиция или КГБ, не знаю уж, они теперь все в масках, «вынимала» у них старейшие, священные книги. Зачем же нам такое единобожие, спрашиваю?