Заглянувшие в Бездну

Ситуация была понятна. Удерживать супругов Диденковых силой никто не собирался. Это было бессмысленно, а кроме того, шло вразрез со всеми принципами, что, как надеялся Соломон, цементируют небольшую общину жителей поселка. Однако сына им отдавать было нельзя — парнишка рано или поздно обратится в истинного альтера. Школьный учитель Игорь Петрович Васин утверждал, что Павел Диденков и сам не хочет покидать поселок и в целом не очень-то расстраивался из-за того, что родители собираются уехать. По словам Павла, они и прежде надолго оставляли его у жившей неподалеку бабушки, а на лето отправляли к бездетной тетке. За пределами поселка у Павла Диденкова была только одна дорога — в пансионат для альтеров. Но объяснить это его родителям сейчас было невозможно. Нужно было каким-то образом решать этот вопрос. Но как именно — пока непонятно. Никаких серьезных идей ни у кого на сей счет не имелось. Хотя в несерьезных недостатка не было.

Второй случай был несколько проще. Семья Ступиных перебралась в поселок десять месяцев назад, как раз под прошлый Новый год. Спустя месяц их сын Андрей обратился в истинного альтера. Все у них вроде бы складывалось нормально. Муж Илья был классным сантехником, работа для которого всегда имелась. Жена Светлана дома занималась шитьем и помогала в детском саду приглядывать за детьми. И вдруг она заявила, что больше так не может. Что именно выбило ее из колеи, объяснять она не пожелала. Но тут и без того все было ясно, такое случалось и прежде. Сознание Светланы, как она ни старалась, так и не смогло проломиться сквозь обывательское, навязываемое массовой культурой представление о вампирах. Проще говоря, она постоянно испытывала страх и опасение за собственную жизнь. Никакой вины Светланы в том не было — это уже особенности психики и воспитания. Некоторым людям даже с представителями иной расы трудно общаться. Что уж говорить о вампирах, пусть и не таких кровожадных, как в кино. Светлана и сама все это, должно быть, понимала, поэтому и не стала упираться и настаивать, когда муж наотрез отказался уезжать, сказав, что не оставит сына одного. Однако перед отъездом Светланы нужно было сделать так, чтобы она вольно или невольно никому и никогда не смогла указать путь к поселку альтеров. В идеале она должна была вообще забыть все, что происходило с ней после бегства от ловчих. Лучшим специалистом по санации памяти и ментальным блокам был Старопромыслов. Значит, ему и следовало заняться Светланой. Небольшая проблема заключалась в том, что домой она возвращалась одна. Когда супруги покидали поселок вместе, им, как правило, внушалось, что их ребенок находится в пансионате для альтеров, куда они его сами и отвезли. Разубедить их в этом не могли даже ушлые комитетчики со всем своим богатым арсеналом психотропных средств. Для Светланы же нужно было придумать историю о том, куда пропал ее муж. Просто заставить ее забыть о том, что у нее когда-то имелся муж, было невозможно — ей непременно напомнили бы об этом родственники и друзья. Да и дома наверняка осталось многое, что напоминало о нем. История о пропавшем муже должна быть предельно простая и непротиворечивая. Ну а поскольку лучшим выдумщиком среди воплощенных считался Игнат, его и отрядили Виктору в помощники.

— Да, и вот еще что, — вспомнил Соломон (хотя на самом деле он никогда и ничего не забывал), когда уже все собрались расходиться. — Какие отношения у тебя с Верой Шинкаревой? — спросил он у Димона.

— С той девушкой с братом-альтером, что я привез из Москвы? — переспросил на всякий случай удивленный таким вопросом Димон.

— С ней самой, — кивнул Соломон.

— Никаких. Я ее с тех пор не видел ни разу.

— Из разговора с ней у меня сложилось мнение, что она тебе доверяет.

— Женщины всегда влюбляются в своих спасителей! — проходя мимо, хлопнул Димона по спине Макс.

— Да ладно тебе! — недовольно дернул плечом Димон.

— Загляни к ней, — попросил Соломон. — Доктор Снайдеров полагает, что у ее брата в скором времени может случиться кризис инициации. Учителя тоже отмечают, что у парня все заметнее предкризисная симптоматика.

— Ну а я-то тут при чем? — не понял Димон.

— Ты разве не в курсе? Вера не хочет, чтобы ее брат становился истинным альтером.

— Ну, она что-то говорила об этом, когда мы сюда ехали, — Димон озадаченно дернул за лежащий на плече кончик банданы. — Я особенно не прислушивался. Полагал, что, пожив тут, она передумает.

— Не передумала. Она хочет переждать кризис и вернуться с братом домой.

— Глупо.

— Вот ты ей это и скажи.

— А сам?

— Я уже пытался — меня она слушать отказалась.

— Куда уж мне тогда?..

— Тебе что, трудно попробовать?

— Ладно, зайду я к ней на днях.

— Долго не тяни.

— Понял. Договорились.

Димон махнул Соломону рукой и вслед за остальными направился к выходу.

Соломон стоял и смотрел им вслед. У него было странное, незнакомое прежде чувство, как будто он так и не сказал им что-то очень важное. Или не услышал то, что они пытались ему сказать.

Глава 22 ДИМОН

За воротами Соломонова участка Димона ждали Игнат, Макс и Рушан. Чуть дальше по дороге, метрах в сорока, стояли, дожидаясь их, Сергей, Виктор и Александр.

— Так что, мне моей дамочке отбой давать? — сразу же налетел на Димона Игнат.

— Я в делах сердечных плохо разбираюсь, — приложил ладонь к груди Димон. — Спроси у Макса, может, он что подскажет.

Игнат посмотрел на Макса. Блок усмехнулся и покачал головой. Сообразив, что его разыграли, Игнат обиженно насупился.

— Со своими дамами я сам разберусь, — он засунул руки глубоко в карманы широченных штанов. — Я про специалиста по сигнализациям спрашиваю. Она дала свое согласие. Я сказал, что позже мы к ней зайдем и обсудим детали. Теперь что?

— Соломон дал отбой, — уныло протянул Рушан.

— Ты не куришь? — спросил его Димон.

Рушан удивленно посмотрел на Димона. Странный вопрос. Димон сам не курил и отлично знал, что Рушан тоже не курит. Среди альтеров вообще мало кто курил. Зачем же тогда спрашивает? Или лучше: что означает сей вопрос?

Димон ждал ответа.

— Нет, — коротко ответил Рушан. Только для того, чтобы услышать продолжение.

— Странно, — пожал плечами Димон. — А вид у тебя, как у курильщика со стажем в полсотни лет.

Рушан недовольно оттопырил нижнюю губу.

— Ну и к чему ты это?

— Идем! — Димон дружески хлопнул Рушана по плечу, улыбнулся и бодро зашагал туда, где их ждали другие воплощенные.

Осень наконец-то начала вступать в свои права. Листья на деревьях почти все пожелтели и начали облетать. Под ногами — ковер из палой листвы. Ветер не сильный, но холодный и противный, так и норовит залезть за воротник. Завтра снег, может быть, еще и не выпадет. Но в воздухе уже витал запах зимнего коктейля — медленно гниющих листьев, пожухлой травы и стылой земли. Тонкой ниточкой в него вплетались едва уловимый грибной запах и совсем уже эфемерный аромат лесных ягод.

— У тебя вид, будто у именинника, — сообщил Димону Фролов. — Чему радуешься?

— Да так, — на ходу дернул плечом Димон. — Настроение хорошее.

— С чего бы вдруг? — мрачно буркнул Виктор Старопромыслов.

— В самом деле, с чего? — повторил вопрос Молчуна Горский. — Соломон поставил крест на операции, к которой мы три месяца готовились. Что в этом веселого?

— Скажи еще, что это все из-за меня, — по-прежнему улыбаясь, раскинул руки в стороны Димон.

— Из-за тебя, — согласился Горский.

— Без паники. — Уверенным взглядом Димон обвел всех своих товарищей. — Я знаю, что делать.

— Эй, ты не спишь? — Сергей помахал открытой ладонью у него перед лицом. — Соломон сказал все прекратить. Это значит, что мы ничего не должны делать.

— И тебя это устраивает?

— А у меня есть выбор?

— Выбор есть всегда. Кстати, это тоже слова Соломона.

— Что конкретно ты предлагаешь? — перешел к делу Макс.

Димон быстро глянул по сторонам. На участке, соседнем с тем, возле которого они остановись, Юрий Сергеевич Маклаков, истинный альтер, проживший среди людей более пятидесяти лет, скрывая свою истинную сущность, граблями собирал опавшую листву и время от времени с любопытством посматривал в сторону компании воплощенных. Истинные альтеры, почти все, обладают обостренной интуицией и еще более острым слухом. Так что при желании Юрий Сергеевич мог слышать, о чем они говорят. Хотя, из присущей ему деликатности, он, скорее всего, слушал, как ветер шуршит желтой листвой. По другую сторону от дороги Михаил Ясин, живущий в поселке с женой и восемнадцатилетним сыном-альтером, подрезал ветки у яблони. Секатор то и дело сухо щелкал в его руке. Никого больше поблизости не было.