Заговор Кассандры

Трелор помнил холодные взвешенные слова, которыми Бауэр возвестил свой приговор. Он помнил вспышку гнева, сменившуюся изумлением в глазах Бауэра, когда он смиренно спросил, какие именно исследования будет проводить в НАСА.

«Ваша будущая работа – дело второстепенное, – сказал Бауэр. – Больше всего меня интересует ваша связь с матерью и Россией. Вы будете наведываться туда часто и регулярно».

Сворачивая с ярко освещенной Тверской на темные улицы района Садового кольца, Трелор поежился от холодного ветра. Бары и кафе здесь выглядели убогими и обветшавшими, пьяницы и бездомные – более агрессивными. Но это был не первый поход Трелора на Садовую, и он не боялся.

В половине квартала впереди он увидел знакомую неоновую вывеску: «Крокодил». Мгновение спустя он постучал в массивную дверь и дождался, пока откроется смотровое отверстие. Темные недоверчивые глаза оглядели его, потом заскрипел открываемый засов, и дверь наконец распахнулась. Входя внутрь, Трелор сунул гиганту монголу двадцатидолларовую купюру в качестве платы «за куверт».

Сбросив с плеч пальто, Трелор почувствовал, как под напором яркого света ламп и визжащей музыки отступают его мрачные мысли. К нему поворачивались лица, в их глазах угадывалось восхищение его заграничным костюмом. Извивающиеся тела то и дело натыкались на него – скорее по умыслу, чем по случайности. Распорядитель, худощавый, похожий на хорька человечек, торопливо подбежал к своему валютному клиенту. Секунду спустя в руке Трелора оказался стакан водки и его повели вдоль танцплощадки к отдельному помещению с бархатными кушетками и мягкими диванчиками.

Раскинувшись на подушках, Трелор расслабленно вздохнул. Водка согрела его, в кончиках пальцев закололи иголочки.

– Хотите взглянуть? – прошептал хорек.

Трелор радостно кивнул. Коротая время, он закрыл глаза, вслушиваясь в грохочущие звуки музыки. Что-то мягкое коснулось его щеки, и он шевельнулся.

Перед ним стояли два светловолосых голубоглазых мальчика, безупречного телосложения. Им было не больше десяти лет.

– Близнецы?

– Да. – Хорек кивнул. – И, что главное, девственники.

Трелор застонал.

– Но они стоят очень дорого, – предупредил хорек.

– Это неважно, – хриплым голосом произнес Трелор. – Принесите нам закуски. И напитки для моих малышей. – Он похлопал по подушкам слева и справа от себя. – Идите ко мне, мои ангелочки. Я хочу воспарить на небеса…

* * *

В шести километрах от «Крокодила», на Лубянской площади стоят три высотных здания. До начала 90-х здесь располагалась штаб-квартира коммунистического КГБ, а в процессе демократизации здания отошли вновь созданной Федеральной службе безопасности России.

Генерал-майор Олег Киров, сложив руки за спиной, стоял у окна своего кабинета на пятнадцатом этаже, обводя взглядом горизонт.

– Американцы вот-вот будут здесь, – пробормотал он.

– Что ты сказал, милый?

Киров услышал цоканье каблучков по паркету, почувствовал, как тонкие пальцы скользят по его груди, ощутил теплый сладковатый запах косметики. Он повернулся и заключил в объятия темноволосую красавицу, жадно целуя ее. Она с пылом ответила ему, дразняще щекоча языком его губы, потом ее ладони скользнули за пояс брюк генерала, спускаясь все ниже.

Киров отпрянул, заглядывая в манящие зеленые глаза, которые словно засасывали его в омут.

– Если я и хотел что-то сказать, ты лишила меня дара речи, – ответил он.

Лейтенант Лариса Телегина, помощница Кирова, подбоченясь смотрела на своего любовника. Даже в грубоватой военной форме она выглядела настоящей фотомоделью.

– Ты обещал сегодня повести меня в ресторан, – сказала она, капризно надув губы.

Киров невольно улыбнулся. Лариса окончила Военную академию имени Фрунзе первой в списке своего курса. Она была великолепным стрелком; те же пальцы, которые только что ласкали Кирова, могли в считаные секунды отправить его на тот свет. Дерзкая и соблазнительная, Лара тем не менее была истинным профессионалом.

Киров вздохнул. В одном теле обитали две женщины. Порой он сам не знал, какая из них настоящая. Однако он получал наслаждение от обеих, пока была такая возможность. В тридцать лет Лариса только начала свою карьеру. Со временем она неизбежно пойдет на повышение и в конце концов станет сама себе хозяйкой. Киров, который был двадцатью годами старше, превратится из любовника Ларисы в ее крестного отца – или, как говорят американцы, равви, – наставника, который помогает своей фаворитке защищать собственные интересы.

– Ты ничего не говорил мне об американцах, – сказала Лариса, напустив на себя деловой вид. – Которого ты имел в виду? В последние дни они появляются один за другим.

– Я не сообщил тебе, потому что целый день ты была в отлучке и некому было помочь мне разобрать завалы бумаг, – проворчал Киров и протянул Ларисе распечатку.

– Доктор Джон Смит, – прочла она. – Какое редкое и оригинальное имя. – Она нахмурилась. – ИИЗА США?

– Наш доктор Смит – действительно редкий человек, – сухо отозвался Киров. – Я встречался с ним, когда он жил в Форт-Детрике.

– Жил, говоришь? Я думала, он и сейчас там обитает.

– По словам Рэнди Рассел, он по-прежнему связан с ИИЗА США, но его отправили в отпуск на неопределенное время. Рэнди позвонила и спросила, могу ли я встретиться с ним.

– Рэнди Рассел… – с вопросительной интонацией повторила Лариса.

Киров улыбнулся:

– Только не надо выпускать коготки.

– Я выпускаю их, только когда есть серьезная причина для этого, – отрывисто бросила Телегина. – Итак, она подготавливает визит Смита… который, как здесь написано, был обручен с ее сестрой.

Киров кивнул:

– Сестра Рэнди погибла в результате кошмара под названием «проект Хейдса».

– Захочет ли эта Рассел – которую мы, кстати, подозреваем в связях с ЦРУ – поручиться за Смита? Или, быть может, они готовят совместную операцию? Что происходит, милый?

– По-моему, у американцев возникли какие-то трудности, – с нажимом произнес Киров. – Не знаю, замешаны ли в этом мы, но они нуждаются в нашей помощи. Сегодня вечером мы с тобой встречаемся со Смитом.

* * *

На исходе дня Смит вышел из жилого дома на улице Маркова. Он поднял воротник, укрываясь от ветра, и обвел взглядом угрюмый бетонный фасад здания. Где-то за безликим окном двадцатого этажа Екатерина Данко готовится исполнить мучительную обязанность – рассказать шестилетней дочери Ольге, что она больше никогда не увидит своего отца.

Смиту, как никому другому, было тяжело извещать родных о гибели близкого человека. Как любая другая мать или жена, Екатерина поняла, зачем он пришел, в ту самую минуту, когда открыла ему дверь и увидела его. Сдерживая слезы, она спросила, как умер Юрий и долго ли он мучился. Смит рассказал ей все, что мог рассказать, потом добавил, что уже уладил вопрос с доставкой тела Юрия в Москву, как только будет получено разрешение венецианских властей.