Заговор посвященных

И мы там «налетались» вдоволь. К сожалению, в земных языках действительно не придумали пока слов для описания того, чем мы там занимались. Могу сказать одно: сексом — тоже. Много, самозабвенно и вдумчиво. Это был космический, звездный, сказочный секс. Но именно секс, только секс. Мы вдруг поняли, что там нет и не может быть любви, Потому что любовь — это то, от чего рождаются и умирают. Любовь есть рождение и смерть. Рождение звезды и страх потерять любимого, страх перед гибелью целого мира. Там же, где звезды сияют вечно, а люди забывают, что такое смерть, никакой любви нет и быть не может…

Когда я поняла это, я просто ушла на Девятый уровень. Я забыла, что никакого Девятого уровня нет, забыла, что это кольцо, простая серая окантовка радуги. Конечно, я провалилась обратно в земную жизнь. Одна, без Давида.

Какие законы, какие силы задали мне направление, кто выбирал точку — не знаю. А вот цвет волос я выбрала себе сама и была теперь яркой, даже по-скандинавски светлой блондинкой. Это казалось важным.

Я вынырнула на Трубной площади в Москва в две тысячи шестнадцатом году. Год узнала из газет. Месяц был летний. Поэтому кожаное пальто я бросила в кабинке общественного туалета, где с изяществом истинного Демиурга материализовалась, как говорится, без шума и пыли. Даже прошедшие Пятый уровень уже умеют возвращаться на низшие круги, не затрачивая при этом избыточной энергии и не создавая в точке материализации решительно никаких возмущений пространства и времени. Под пальто одета я была нейтрально и не привлекала ничьих взглядов.

Вот только для всего дальнейшего мне требовались деньги. Я была уверена, что Давид отправится за мной следом и очень скоро появится где-то рядом. №ы бы почувствовали и нашли друг друга, может, навсегда остались бы здесь. Я только должна была понять, стоит ли оставаться именно здесь, или надо двигаться дальше. Нет, не в пространстве и не по эшм чертовым уровням, а просто во времени, просто я будущее. Но даже для того чтобы понять это, требовались деньги. И я решила заработать их. Каким е€разом? Как говорится, угадайте с трех раз.

Местечко для этого занятия было выбрано что надо. Когда-то в ранней юности я читала Гиляровского и помнила про бордели на улице Драчевке, стыдливо переименованной в Грачевку, а после и вовсе в Трубную улицу. Удивительнее всего было то, что в этой новой Российской Империи на Драчевке опять выстроили бордели, правда, чистенькие такие, респектабельные, но натуральные, только что без вывесок. Я пообщалась с местными девочками. Порядки оказались строгие. Без документов меня туда никто бы не взял, и вообще, прежде чем начнешь работать, столько всяких проверок пройти надо! Но те же девочки подсказали способ: с другой стороны огромного комплекса зданий, то есть с Цветного бульвара, располагался Дом политического просвещения. При Андропове такой точно был, я помнила, а — вот почему его при новом царе восстановили, можно было только догадываться. Возле этого самого Политпроса индивидуалки, не желавшие платить налогов, и сшибали свою клиентуру. Клиентура же там тусовалась солидная: офицеры Императорского Двора, старшие жандармы, высокие полицейские Меня подобрал какой-то очень крутой — в штатском, правда, но невооруженным глазом было видно — генерал. Немолодой, смуглый, коротко стриженный, очень сильный. Запомнились его длинные ручищи с огромными тяжелыми кулаками. А потом и многое другое запомнилось.

Но я сейчас не об этом. Я провела с ним полсуток. Он кормил и поил меня. Он купил мне шикарное черно-белое платье из этого, как его, биошелка и новомодные туфли на огромной пружинящей подошве, Он охотно рассказывал мне всякие байки о своей военной службе в элитных войсках Его Величества и ничего не спрашивал обо мне. А ночью я поняла почему. Он догадался, откуда я. Как он мог догадаться? Ведь он не был боевым шарком, он вообще не был Посвященным. И все-таки он раскусил меня. Потому что был профессионалом.

Конечно, на Земле и теперь должны были остаться специальные службы, которые по определению занимались именно Посвященными. А как же иначе? Про такие спецслужбы я много слышала от Давида и, пусть накоротке, но уже была знакома с ними. Ведь это не шарки, а простые земные профессионалы убивали меня в подъезде на Садовой летом девяносто первого. И с тех пор я боюсь убийц. Может, это свойственно только мне, такая индивидуальная особенность: не смерти боюсь, а убийц, исходящей от них черной энергии ненависти. Этот страх — как зубная боль, нет, много хуже — как ломка.

Я сбежала тогда от этого профессионала, называвшего себя Леонидом. Должно быть, он был уверен, что женщины, тем более такие, как я, не убегают ночью, и надеялся утром начать меня обрабатывать. Но я подпоила его и выжала как лимон — я это умею — вот почему так крепко заснул мой профи… А на улице я с ослепительной ясностью поняла, что Давида нет в этом мире. Получилась какая-то накладка, нельзя было так горячиться там, на Восьмом уровне — уровне полной свободы и сплошной неопределенности.

Я ведь просто хотела подразнить тебя, милый, как будто мы бегали в лесу и прятались друг от друга за деревьями, и смеялись, как дети. Я поняла очень важную вещь и вместо того, чтобы сразу с тобой поделиться, решила схитрить, спрятаться, решила поиграть с тобой, я ведь знала, что ты найдешь меня и мы снова будем вместе, снова будем бегать и смеяться. Как дети

Но кто-то опять вмешался в мои планы. Никла-дочка вышла.

Я долго брела по предрассветным улицам и думала, как бы избавить мир от ещё одного моего трупа. Ничего не придумала. Даже в прежней Москве тела убитых редко пропадали, а теперь, в этом огромном, совсем новом городе, который почему-то звали Большой Столицей Метрополии и даже просто Метрополией… Двадцать первый век, черт знает какие технические возможности! С кем я собиралась тягаться? Этот вопрос посетил меня на Крымском мосту. Ни души там не было в столь ранний час, только машины какие-то проезжали время от времени. Я улучила тихий промежуток между ними, встала на парапет и прыгнула вниз, в реку. Вода была теплая, нежная, ласкающая…

* * *

И снова меня встретил Марк.

— Выпить хочешь? — спросил он.

— Давай.

Мы сидели в сумрачной таверне, наполненной кислым запахом несвежего пива, табачного дыма и мужского пота. За соседним столом из грубо тесанных досок расположились здоровенные парни в полном боевом снаряжении средневековых рыцарей с кинжалами и тяжелыми мечами в ножнах. В дальнем углу за туманом и копотью едва просматривалась компания бродячих музыкантов. Я прислушалась: пели по-ирландски. Вошел здоровенный детина с боевым топориком в руках и разразился громкой фразой на старонемецком (что-то такое я учила в институте, но перевести не смогла), а кабатчик даже не обратил на него внимания, он в этот момент щипал за задницу судомойку. Судомойка хихикала.

— Где мы? — шепнула я Марку в недоумении.

— Где-где! На звезде! — усмехнулся он. — Это наша знаменитая таверна «Вперед, за Граалем!». Владыки развлекаются.

— Слушай, но ведь во времена короля Артура в Европе, кажется, не курили.

— Конечно, не курили, но какая разница. Я же говорю, Владыки развлекаются. Не обращай внимания.

Нам принесли и поставили на стол две огромные кружки подозрительного напитка с грязноватой пеной на поверхности.

— Что это? — спросила я.

— Эль.

— А чего-нибудь поприличнее у них не найдется?

— Конечно, найдется. Эй, гарсон, принеси даме хорошего ликера. Слышь, милейший, «Шеридана» принеси.

«Шеридан» появился очень скоро, и я сама наливала себе в крохотные рюмочки то из белой половины двойной бутылки, то из черной.

— Вот видишь, — начал Марк, — я же обещал помочь тебе, и от слов своих не отказываюсь. А ты, как одна маленькая, но гордая птичка, решила все делать по-своему. Ну и что? Разве хорошо?