Заговор посвященных

— А что такое хорошо?

— «Крошка-сын к отцу пришел, и спросила кроха, что такое хорошо…»

— Слушай, хватит, а? — не выдержала я. — Кроха, птичка… Говори по существу.

— А по существу ты истратила уже три жизни! Знаешь, сколько их всего?

— Знаю. Девять. Но Тристан сказал, что на самом деле их бесконечно много, и обещал доказать это.

— Ох уж этот твой Тристан, боюсь, он уже доказал… — не совсем понятно пробормотал Марк, но я решила не уточнять, о чем он.

— Слушай, ну а для чего все-таки Владыки устраивают весь этот маскарад?

— Неужели не понятно? Ну а для чего люди на Первом уровне бытия смотрят, скажем, фильмы об убийствах и прочих зверствах? А пока не было фильмов, они читали об этом книги и слагали песни. Что это? Очень просто: элементарная сублимация звериной сущности. Человек давит в себе зверя, но зверю все-таки нужен выход. Его надо иногда отпускать погулять. На поводке. Вот только у некоторых он с поводка срывается. А есть ещё и такие, которым сублимация не помогает. И эти убивают не в кино, а в жизни. Они — преступники.

— Понятно, — сказала я. — Владыки играют в возвращение назад, сублимируются, пользуясь всеми техническими возможностями этого уровня. А некоторым, таким как я, например, требуется реальное возвращение.

— Ага, — кивнул Марк. — Ты догадливая девочка.

— И это такое же тяжкое преступление, как убийство?

— Нет, Изольда, ты ведь прекрасно знаешь: это гораздо более тяжкое преступление. Вот только наказания во Вселенной раздаем не мы,

— А кто?

— Наверное, Бог. Которого нет, — добавил Марк глухо.

Он допил свой эль и, помолчав, спросил:

— Почему ты все время задаешь вопросы? Ты же прошла все уровни, а значит, владеешь полной информацией обо всем. Можешь ведь сама у себя обо всем узнавать. Так почему же ты задаешь вопросы?

— Потому что ты — Владыка, а я просто непослушная девчонка, прошедшая все круги Вселенной. Потому что мне лень запрашивать эту чертову информацию у чертовых Розовых Скал и ждать, пока она дотрюхает до моего мозга. Мне легче спросить. И в конце-то концов ты что, предлагаешь мне пить в одиночку? А как же роскошь человеческого общения? Согласись, очевидная вещь: у каждого человека есть возможность сексуального самоудовлетворения. И тем не менее эти странные существа ищут партнеров, некоторым даже одного не хватает… Ну ты даешь, Марк! Вроде Владыка как Владыка, а туда же — глупые вопросы задавать! Дай лучше я ещё один задам.

— Валяй, — согласился Марк.

— У меня будет ребенок?

— Где? Здесь?!

— Да нет, ну конечно, на Земле.

— Ты хочешь заглянуть в свое будущее? Это великий грех.

— Да не хочу я никуда заглядывать! — обозлилась я. — Ребенка хочу. Разве это ненормально?

— Для таких, как ты, пожалуй, не очень нормально. Ты же не сможешь больше жить на Земле. Появляться там — да, но жить подолгу, воспитывать детей — не представляю…

— Ты уверен, что не смогу? Мне показалось вдруг, что он прав, и стало страшно.

— Да ни в чем я не уверен, — отмахнулся Марк, наливая в свою грязную кружку из-под эля божественный ирландский ликер сразу из двух горлышек.
–

В чем я могу быть уверен? Я, Владыка Марк, проторчавший много веков здесь, на этом уровне, и не нашедший пути дальше. В чем я могу быть уверен, если вдруг появляется какая-то девчонка и, наплевав на все законы, с позволения сказать, звездой вперед проламывается на все уровни с легкостью птицы, разрывающей тонкую осеннюю паутину в желтеющем лесу… «Ничего себе!» — подумала я.

— Владыка Марк, так сколько же лет ты обретаешься здесь?

— Ой, не спрашивай, Изольда, ой, много! Вот эти странные личности за столами, по сути дела, изображают моих современников и соотечественников. Но я так давно покинул свой мир, так давно, что они, по-моему, уже знают о тех временах больше меня. Вот ты, например, спросила, курили ли тогда в Европе. Они-то здесь, кстати, и не курят — это с кухни тянет. Так вот, ты спросила, а я сказал: «Нет, конечно». Но иногда мне кажется, что не только курили, но и кололись, сволочи. Представь себе, Ланселот наширялся и, вдев ногу в стремя…

— Вот только об этом не надо. Ладно? — попросила я.

— Ладно, — сказал он и вынул из кармана пачку «Мальборо».

С соседнего стола укоризненно погрозили клинком и злобно заворчали по-кельтски.

— На улице покуришь, — предложила я. — Может, пойдем? Только сначала ты мне все-таки расскажешь, где Тристан.

— Нет, — возразил Марк. — Сначала мы пойдем, а потом я расскажу тебе о Тристане.

— Нас здесь подслушивают? — шутливо предположила я.

— Возможно, — ответил он серьезно. — Но дело не в этом. Я познакомлю тебя с Виталиком.

— Ах, Изольда! — сказал он мне уже на улице. — Знаешь, о чем я мечтаю больше всего? Найти дорогу на Четвертый уровень, получить власть над временем и вернуться назад в свою эпоху. Знаю, что грех, а мечтаю.

И король Марк тяжко вздохнул.

* * *

Виталик был компьютерным гением. Это не помешало ему трахнуть меня прямо в своем рабочем кабинете, на груде дискет между двумя тихо жужжавшими принтерами, один из которых жужжать перестал, после того как я заехала по нему голой коленкой. А дискеты падали и падали, как листья, нет — как плотная чешуя гигантского дракона, их делалось все больше, это уже был сплошной поток, он увлек нас на пол, и мы барахтались в этом море дискет, в этом странном океане информации, и что-то шелестело под нами, и хрустело, и трескалось, а потом стало темно и жарко, и все кончилось.

Я уже давно поняла: это не потому, что я такая удивительная и замечательная (хотя я на самом деле удивительная и замечательная). А потому, что там, на Втором уровне, все люди молодые и здоровые, у них нет и не может быть семьи, детей и болезней, им чужды страх, ненависть и нетерпимость, они начисто лишены комплексов и предрассудков. Поэтому, когда встречаются два человека, тем более мужчина и женщина, и им обоим хочется, а им почти всегда хочется, они не задают себе и друг другу лишних вопросов. Они знакомятся. Да, именно так. На Первом уровне человек давит в себе зверя. На Втором — бессмертный сверхчеловек давит в себе человека, и при этом зверь (частично) возвращается. Как знакомятся, например, собаки? Они нюхают друг у друга гениталии. Им не приходит в голову, что этого надо стесняться. Людям на Втором круге бытия тоже не приходит в голову, что этого надо стесняться. А после мы стали говорить.

— Ты знаешь, что такое Иглроуд? — неожиданно спросил Виталик.

— Наверное, какая-нибудь улица в Нью-Йорке, — предположила я.

— Нет, — сказал Виталик, — это не улица в Нью-Йорке. Это — Путь Орла.

Он так и произнес — оба слова с большой буквы.

— Плохой перевод, — заметила я. — По-русски точнее будет сказать «орлиная дорога» или «дорога орлов».

— А Библия хорошо переведена?

— На русский? Неважно.

— Вот и я так считаю. Но её почитают и заучивают наизусть именно в этом виде. Потому что канонический текст. Понимаешь? А Иглроуд — это из наших Канонических Текстов, причем из их Запретной части. Ну, вспоминай! Ты должна их знать, ты же все знаешь.