Заговор призраков

– Положись на меня, кузина, я проведу тебя в королевские покои, – шепнул Чарльз, подхватывая ее под локоть.

Но как? Неужели у него, как у пэра, имеется какой-то пропуск? Что-то вроде удостоверения члена клуба?

Как оказалось, подобный пропуск у лорда Линдена имелся, но имя ему было нахальство.

Ворота в нижние палаты сторожили двое гренадеров. Широко расставив ноги, они словно вросли в выложенную камнем площадку и готовились простоять тут еще тысячу лет. Как мимо них прошмыгнешь, забеспокоилась девушка. Но Чарльз и не думал шмыгать. Развязной походкой, вразвалку, он подошел к гвардейцу слева и осведомился, который час. Тот что-то буркнул, и с надменного лица юноши сползла улыбка.

– Какой ужас! – театрально возвестил он, подзывая Агнесс, готовую ретироваться в любой миг. – Мы опоздали на вечерний концерт! Ее величество так просто этого не забудет.

– Вы приглашены к ее величеству? – недоверчиво спросил гвардеец.

Он щурился, пытаясь разглядеть гостя получше, но так и не решился снять со стены фонарь и поднести к его лицу – любой лорд счел бы такой жест оскорбительным.

– Приглашены? О да! Только чует мое сердце, это приглашение будет последним. Вы ведь и сами знаете нетерпимость ее величества к опозданиям. И помните, как она отчитала герцогиню Сазерленд, словно та была девчонкой, опоздавшей на спевку церковного хора.

Гренадеры хохотнули. Да, о таком трудно забыть!

– Но даже тот эпизод бледнеет на фоне головомойки, которую ее величество не так давно задала своей матушке, герцогине Кентской. Весь Букингемский дворец только о том судачит! – И он болезненно поморщился, как человек, изнуренный сплетнями.

– А что было-то? – От любопытства гренадеры даже зашевелились, но Чарльз многозначительно кивнул на Агнесс – такие речи не для нежных, быстро рдеющих ушек леди.

– Впрочем, на обратном пути я, так и быть, удовлетворю ваш интерес, – пообещал он, проталкивая кузину вперед.

– Постойте, милорд, но как же вас зовут? – опомнился один из гвардейцев.

– Я одиннадцатый граф Линден. Думаю, этого будет достаточно, – сообщил Чарльз, одарив солдата благосклонным кивком.

Поразмыслив, стражи сочли его ответ удовлетворительным и вернулись на свои места, но Агнесс, опасаясь, что они передумают, припустила по гравийной дорожке. Сквозь полуоторванную подошву – сувенир с вокзала – в башмак попадали камешки, но это девушку не останавливало.

Вдруг гвардейцы и ей зададут схожий вопрос, и тогда ей не останется ничего иного, как назваться единственным именем леди, которое вертится у нее на языке… Нет, ни за что! Пусть лучше ее сразу вышвырнут за ворота.

– Проходной двор, – шепнул Чарльз, нагоняя ее. Увесистый ковровый саквояж не мешал ему ступать легко, как по паркету в бальной зале. – Мы с ребятами часто бегали сюда на спор, слонялись по Нижним и Верхним палатам, собирали оленьи рога в Виндзорском парке. Не знаю, за что прислуга получает жалованье. Будь моя воля, разогнал бы ротозеев, – похвалялся Чарльз.

Они вошли в угловую башню и уже начали подниматься по лестнице, как вдруг со второго этажа послышались шаги. На бегу придерживая парик, к ним торопился лакей.

– Кто вы такие и что здесь делаете? – осведомился он.

При газовом освещении вид Агнесс не внушал ни малейшего почтения, да и сюртук Чарльза был заляпан дорожной грязью.

– Ищем свои комнаты, – все так же невозмутимо отвечал лорд Линден.

– Комнаты? Вы? – Лакей поджал губы. – О чем вы мне толкуете? Да я сейчас охрану позову!

Лорд Линден смерил его долгим, задумчивым и каким-то предвкушающим взглядом. Наверное, так он смотрел на своих пажей, когда те подавали ему подгоревшие или, наоборот, недостаточно хрустящие тосты.

– Не вы ли тот не по разуму рьяный слуга, что вызвал полицию, застав на кушетке в коридоре незнакомого господина? А он оказался герцогом. Так уж вышло, что бедняга не нашел свою комнату и, сморенный усталостью, заснул на чем придется. Или того лакея уже прогнали без рекомендаций, а вас взяли на его место? Что-то я совсем запутался.

Обвисшие щеки лакея заколыхались, словно вареное всмятку яйцо. Самонадеянность юного гостя была сильнее опыта, подсказывавшего, что в королевские покои не входят в заляпанном сюртуке и без перчаток.

– Проходите, милорд, – через силу поклонился ему лакей, – а вот вы, мисс…

– Кузина успеет переодеться перед увеселениями, – заверил его лорд Линден.

Ей оставалось только подыгрывать кузену, и мимо лакея она проплыла с видом оскорбленной добродетели, словно ее треснувший капор служил укором не той, чью голову он украшал, а тому, кто его заметил.

На площадке второго этажа Агнесс поняла, что самообладание ей изменило. Еще одно подобное объяснение, и ей понадобятся нюхательные соли, а ведь замок начинен прислугой, как вареная индейка – устрицами.

– Давай ты сам найдешь королеву! – взмолилась она. – Когда она увидит, в каком состоянии мое платье, то даже разговаривать со мной не станет. Нам, леди, спуску не дают, а джентльменам прощается многое.

– Давай, – неожиданно легко согласился Чарльз.

Хорошо, что не придется тратить время на увещевания строптивого юнца.

– А я пока спрячусь здесь, – сказала Агнесс, неслышно пятясь к гардине.

– У меня есть задумка получше. Какой час? За девять перевалило? Почему бы тебе не наведаться в детскую? Малютки спят, а няньки или тоже выводят рулады, или ушли пьянствовать на кухню.

– И то дело! – опомнилась девушка. – Посмотрю, что творится в детской. Может, хоть заклинание напишу под ковром, чтобы буквы не было видно.

– Договорились.

Она рванулась было с места, но вдруг развернулась на скользких подошвах и заключила Чарльза в объятия.

Если бы не он, никогда бы ей не попасть в замок. Он как маяк, бесконечно далекий, взирающий на мир с высоты своей скалы, но такой надежный, что с ним не страшны рифы и смертоносные песни сирен. Ее единственный родич – почти что брат.

Но чем крепче она прижималась к нему, тем сильнее напрягались его мышцы, словно та беззаботная легкость, с которой он обходил все препоны, от одного касания налилась свинцом. Даже пальцы его разжались, и на потемневший от времени паркет упал саквояж. Стук получился громким, как выстрел.

– Кузен, я сделала тебе больно? – спросила Агнесс, отдергивая руки.

В школе его секли почти ежедневно, наверное, все тело в рубцах и шрамах. Может, она задела больное место?

– Да, – нехотя признался Чарльз, – но боль скоро пройдет. Она всегда проходит. Беги в детскую, кузина, и позаботься о бедных малютках. Особенно о принце. Ему ведь однажды быть королем.