Заговор против террора

— Есть. У меня тетка в Ленинграде. Но я с ней почти не общаюсь. Она утверждает, что родственники должны жить на расстоянии, потому что такова природа родственных связей: чем длиннее расстояние, тем крепче родственные узы.

Он положил руку на ее ногу повыше колена, и сквозь мягкую юбку ощутил волнующее тепло ее тела. Она покрыла своей ладонью его руку и слегка сжала ее. Интимность этой тайной ласки под столом в присутствии ничего не подозревающих людей создало атмосферу заговора влюбленных. От Софиного молчаливого, тайного, и оттого еще более откровенного согласия молоточки счастья застучали у него в висках. Хорошо бы, подумал он, взять ее сейчас на руки, как ребенка, и понести по городу, и чтобы она, обняв его за шею, мурлыкала что-нибудь на ухо.

— Пойдем ко мне, — тихо предложил он. Она приблизила губы к его уху и прошептала: — Нет, ко мне. Пойдем сейчас.

— Пойдем, — охотно согласился он, и тут же ужаснулся. Как? Разменять служебный долг на любовную интригу! Быть может, именно сейчас он услышит то, что поможет распознать врагов народа.

Он заглянул Софе в глаза. Ах, черт с ним. Будь что будет.

Гости подпили и стали расползаться по квартире, поглощенные спорами о политике и текущих событиях. Кто устроился на кухне, кто в спальне, кто в передней, а кто и на лестничной площадке, куда Шигалевич отправил злостных курильщиков. Уйти незаметно не удалось, но и удерживать их никто не стал, ибо каждый был занят своей компанией.

Кирилл обнял Софу, она прильнула к нему, и так, тесно прижавшись друг к другу, они неторопливо шагали по ночной Москве, наступая на хрустящий ледок застывших луж, вдыхая аромат весны, пьяные от счастья, в ожидании небесного наслаждения близостью. Они дошли до набережной и остановились у металлического барьера.

— Я люблю тебя, — сказал Кирилл, и от этих древних и всегда юных слов обдало жаркой волной.

— И я люблю тебя, — ответила Софа, и приблизила свои губы к его губам.

Ох, как закружилась голова от поцелуя! Как закружился, заплясал весенний мир вокруг него в счастливом танце! И что это за чудо такое, созданное Богом — женщина и любовь!

До Софы дошли уже за полночь, и осторожно, бесшумно прокрались в ее комнату, чтобы не разбудить соседей. Там они набросились друг на друга с поцелуями, но потом

Софа нежно отстранилась от него, извинилась, взяла впотьмах что-то и сказала: сейчас вернусь. Понятно, пошла в туалет привести себя в порядок, — догадался Кирилл.

Быстро вернувшись, Софа сразу же бросилась ему на шею. Мягкая, длинная юбка послушно повторяла изгибы ее крутых бедер. Сквозь шелковистую, податливую ткань отчетливо ощущались все складочки ее тела. Удушливым счастьем в висках застучала горячая кровь — счастьем обладания женщиной в том волшебном мире, который сейчас уменьшился до размеров этой маленькой темной комнаты в коммунальной квартире.

Софа тихо хихикнула и поцеловала его в ухо. Дрожащими пальцами пытался расстегнуть Кирилл ее юбку, но у него ничего не получалось. Софа не сопротивлялась и продолжала обнимать его за шею и легонько ерошить его волосы. От этого он еще больше разволновался.

— Не торопись, — шепнула Софа. Она отпустила на миг его шею, расстегнула сзади крючок, и вновь обняла его. Сколько нежности и ласки было в кольце ее рук! Ее юбка плавно соскользнула на пол. От его ладони через все тело расползалось волнующее, затуманивающее сознание тепло ее нежной кожи. На Софе не оказалось нижнего белья. Сняла, когда выходила, — догадался Кирилл.

Это была бессонная, горячая ночь. Они не сомкнули глаз и, казалось, обезумели от страсти Однако с рассветом здравый смысл вернулся к Софе.

— Тебе пора уходить Кирилл, сладкий мой, — зашептала она ему на ухо. — Нехорошо, если соседи тебя увидят утром. У меня с ними и без того натянутые отношения.

— А чем ты им мешаешь? — удивился Кирилл.

— Ничем. Но ведь я — безродный космополит. Этим людям ничего объяснить невозможно. Такие времена. Уходи, сладкий мой. Встретимся на неделе.

Глава 8

Обнаженная, теплая и умиротворенная, Софа положила голову ему на плечо и закинула на него правую руку и ногу. Глаза ее были закрыты, но на лице играла блаженная улыбка.

Был конец июля, около двух часов дня. Летнее солнце затопило комнату озорным светом, давая Кириллу возможность разглядеть малейшие складочки тела любимой женщины. Сколько нежности и доверия было в ее полусонных объятиях! С каждым днем она становилась прекраснее, и с каждым днем его радость все сильнее отравляла тошнотворная мысль, что его любовь замешана на предательстве и крови.

Софа вздохнула и отвлекла его от неприятных мыслей.

— Сколько времени? — пробормотала она, и пошевелила губами, как ребенок во сне.

— Два часа. Когда твой поезд отходит?

— В шесть.

Софа уезжала к тетке в Ленинград на месяц, и эта предстоящая разлука уже сейчас казалась Кириллу вечностью. Кирилл вздохнул и ничего не сказал.

— Не хочу от тебя уезжать, — сказала Софа и погладила его по щеке.

— Почему на месяц? — спросил Кирилл. Почему так надолго?

— Ты же знаешь, она очень больна. Всю жизнь она старалась быть подальше от своих родственников, и пришел момент, когда родственники захотели быть подальше от нее. Я у нее одна, как она утверждает. Я попробую как можно быстрее вернуться. Время быстро летит, милый.

Это правда, время бежит быстро, но как раз времени Кириллу было не жаль, потому что ему казалось, что времени у него много, целая жизнь впереди. А с той памятной первой ночи много воды утекло. Закончилась война на Ближнем Востоке, и ликование еврейских друзей Софы сменилось после нескольких арестов унынием и страхом. Софа закончила институт, но устроиться в Москве ей не удалось, и даже по распределению она пока что никуда не попала. А тут вот заболела тетка, умоляет ее приехать. Клялась, что устроит ее в больницу в Ленинграде. Хоть Ленинград — это не Москва, но тоже хороший вариант.

Софа встала, подошла к окну и закинула руки за голову, поправляя волосы. Хороша! — восхитился Кирилл.

— Загляделся? — игриво спросила она, не оборачиваясь. Кирилл хмыкнул.

— Кстати, забыла тебе сказать. У меня появился шанс устроиться в госпиталь в Москве.

Я ведь хирург, а хирургов сейчас нехватка.

Кирилл вскочил с постели и заграбастал ее сзади, нежно сжав ее пухлые груди.

— Отпусти, мужлан, — жалобным голосом пропищала Софа, не сделав даже малейшей попытки освободиться.

— Почему ты мне раньше не сказала? — требовательно спросил он.

— Ты разве дал мне возможность что-нибудь сказать, сатир ненасытный?

— А кто обещал помочь?

— Шигалевич. Через свои старые связи. Посмотрим, что из этого выйдет.

Она быстро оделась и вдруг замерла в растерянности, беспомощно озираясь. Кирилл обнял ее; она спрятала у него на груди свое лицо и содрогнулась, сдерживая плач. У Кирилла подступил комок к горлу, но он сразу же отругал себя. Тоже, занятие для