Заграница

Он приблизился к Мурату и начал пояснять:

– Вон, видишь то одноэтажное здание, вот туда и дуй со всеми своими документами и проси срочно оформить контейнер, так как скоро тебе уезжать отсюда в Легницу.

Мурат, быстро поблагодарив подсказчика, стремительно бросился в направлении указанного здания.

Оказалось, что дело по оформлению контейнера для его передвижения через границу, было не сложным и не долгим.

Мурат вернулся в зал. Всё там оставалось в прежнем положении.

Наконец-то дверь в таможенный зал открылась. Люди, ожидавшие именно этого момента, ринулись в дверной проём, как в спасительную брешь. Каждый и каждая из ожидавших открытия двери в таможенный зал, спешно ринулись в зал неся в руках свои чемоданы, сумки, свёртки и другие носимые вещи. Пассажиры с детьми, в толпе рвущихся в зал людей, имели преимущества. Они то и дело взывали: «Пропустите с детьми!». Большинство на эти воззвания не обращали внимания и двигались в плотном людском потоке. Некоторые старались расступиться, желая пропустить родителей с детьми. Но получалось это не очень удачно. Давление людского потока со всех сторон не позволяли возможности освободить проход тем, кто просил пропустить их с детьми. Наши соотечественники всегда отличались величайшей терпеливостью и мужеством в преодолении всевозможных жизненных трудностей. Поэтому все трудности в преодолении всех формальностей на ОКПП (отдельный контрольно-пропускной пункт) Брест были ничем в сравнении скорого вступления на заграничную землю. Наверное, желание быть среди первых, да ещё подгоняемое боязнью оказаться ущемлёнными в чём-либо и вообще, остаться среди последних, которым чего-либо не достанется, делает нас, мягко говоря, решительными. А как же, ведь мы привыкли к тому, что нас часто, обделяли, обманывали, и такое происходило даже со стороны официальных органов власти. А помните, в советские годы, что зачастую происходило в театрах и кинотеатрах. Так сказать, в центрах искусства, в очагах культуры. Вначале толпа рвётся вовнутрь храма культуры, а после просмотра и получения мощной дозы культурного просвещения та же толпа рвется, распихивая других любителей искусства, в гардероб и на выход. Одним словом, где скапливались советские люди, часто получалась людская давка. Скорее такое случалось ещё и потому что другие советские люди, которые являлись организаторами массовых мероприятии, сами создавали такие условия очерёдности, ажиотажа и давки в очередях.

Зал таможенного досмотра представлял собой просторное помещение с потолком, возвышавшимся до уровня третьего этажа. Второй этаж зала был обозначен сплошным балконом, тянувшимся по периметру трёх стен и представлял собой П – образную форму.

Трое таможенников, никоим образом не проявляя спешки, лениво беседовали между собой. Двое других, переговариваясь между собой, посматривали с балкона на суетившуюся внизу толпу. Муратбаев знал, что сотрудники таможни не бесцельно присутствовали в зале. Как бы ни обращая внимания на пассажиров, они украдкой поглядывали за ними. Досмотреть каждого пассажира с его вещами в отпущенное на это время было делом невозможным. Поэтому использовалась только избирательная система проверки. Если человек, проходящий таможенный досмотр, держался спокойно, уверенно, то он подвергался поверхностной проверке, а то и этого миновал. Те, кто пытались пронести через Государственную границу что-либо недозволенное, заметно волновались, переживали, чем выдавали себя и подпадали под зоркие взоры таможенников и, естественно, подвергались тщательному досмотру. А также такому тщательному досмотру подвергались те лица, о которых таможне было заранее известно, что они попытаются пронести недозволенные вещи, ценности, излишки денег или другие запрещённые предметы, запрещённые или не подлежащие пересечению государственной границы.

Учитывая свои некоторые познания в таможенном деле, полученные ещё в пограничном училище, Мурат вёл себя спокойно, придав лицу выражение безразличия ко всему тому, что происходило вокруг. Мира наоборот, если она раньше проявляла образец спокойствия, то теперь заметно оживилась и даже нервничала. Возможно, тому причиной была атмосфера суеты окружающих лиц. Нервозность рядом стоящих пассажиров невольно передавалось Мире. Да ещё начало официальной проверки со стороны таможни так же или скорее в большей степени, заставляло нервничать. А вдруг, что не так… Мурат, показывая ей свою улыбку, спросил лениво:

– Мир, а здесь очень даже не плохо. Ты стала нервничать? Тебе не нравится, как мы уложили наши вещи в чемоданы?

Не поняв намёка, она тут же ответила:

– С чего ты взял? Мы же вместе укладывали их. Это у нас получилось очень даже неплохо.

– Ну, если нет желания вновь перекладывать вещи здесь в этой толкотне, то, пожалуйста, улыбайся, нарисуй на личике полное спокойствие.

– Чему улыбаться? Мне как-то не хочется улыбаться. И какое может быть в этих условиях спокойствие? Мы опять не двигаемся. Скоро дадут отправление поезда, а мы ещё не прошли таможню. Смотри-ка, таможенники спокойно болтают и ничего не делают.

– Они уже давно работают. Прошу, не показывай им своего беспокойства. Ты ведёшь себя так, будто везёшь вещь, строго запрещённую к вывозу за границу. Наблюдая за твоим беспокойным состоянием и нервозностью, они перероют все наши вещи в поиске того, за что ты так показательно переживаешь. А если не найдут в вещах, то устроят личный досмотр.

– Как личный досмотр?

– Разденут тебя и меня до нага и заглянут даже в интимные места. А вдруг мы прячем «это» именно там. Если не хочешь такого исхода, то срочно успокойся и улыбайся, но только не таможенникам, могут понять по-своему. И вообще, не смотри на них.

Мира всё быстро поняла и тут же на глазах стала образцом спокойствия с немного натянутой улыбкой. Теперь она вообще не смотрела на таможенников и, улыбаясь Мурату, стала спокойно и тихо рассуждать вслух:

– Нет, я такого не хочу. А вещи мы так их старательно уложили в домашних условиях, что я никак не хотела бы укладывать их опять, да ещё в этих ужасных условиях.

– Молодец, что перестала играть роль контрабандистки. Рад, что ты всё поняла!

– А ты, почему не рассказал мне об этом всём раньше? Я бы стала непрерывно улыбаться ещё, когда только въезжали в Брест. Смотри-ка, а ведь не все улыбаются и многие очень даже волнуются. Их сразу видно. Вот вы какие, аленькие цветочки!

Между тем, таможенники приступили к своим прямым обязанностям. Одним приходилось только открывать чемоданы, а другим – ещё и выкладывать и распаковывать свои вещи. А вот одну представительницу слабого пола увела в боковую дверь соседней комнаты женщина в форме таможенника. Понятно, что увели её для производства личного досмотра.

Когда очередь дошла до Муратбаевых, пожилой сотрудник таможни, обращаясь к Мурату и улыбаясь, задал вопрос:

– Пограничник! У нас в Бресте пограничники – уважаемые люди. А вот, чтобы пограничник пересекал бы нашу границу и убывал бы в Польшу – это крайняя редкость. Вы в первый раз едете за границу?

Сразу же последовал однозначный ответ:

– Да, в первый раз едем туда!

Затем пошли другие не сложные вопросы и ответы на них:

– Кто с вами едет, товарищ лейтенант?

– Жена!

– А дети?

– Что дети?

– С вами дети едут?

– Нет! Детей нет!

Таможенник быстро просмотрел декларации Муратбаевых, проставил в них свои отметки и, возвращая их лейтенанту, сказал:

– Проходите!

Видя, что все предоставляют свои вещи для досмотра, Мурат пожелал уточнить:

– Чемоданы открывать?

Таможенник внимательно посмотрел на Мурата, улыбнулся и ответил:

– Не надо, я уже всё видел. Проходите!

Процедура таможенного контроля у Муратбаевых заняла всего-то каких-то пару минут. Ещё час назад Мурат полагал, что прохождение таможенного досмотра займёт гораздо большее время.

На выходе из зала пограничник, внимательно проверял паспорта, внимательно сличал фото и ставил свою отметку в документе. Взяв в руки синие паспорта Муратбаевых, пограничник быстро открыл в них нужные страницы, поставил свою печать, даже не сличая в них фото с владельцами документов, улыбаясь лейтенанту пограничнику, вернул их и пожелал Мурату и Мире счастливого пути. После чего Муратбаевы сразу попали на перрон. В последующем, сколько бы Мурат ни пересекал государственную границу в Бресте туда или обратно ни разу не видел офицера пограничника в форме, убывающего за границу или возвращающегося оттуда. Возможно, по такой редкой причине пограничники на таможне Брест уважительно относились к своему «собрату» пограничнику в лейтенантской форме.

А в тот первый раз Мурат и Мира впервые видели пустой привокзальный перрон, оцепленный вооружёнными пограничниками. Прошедшие таможенный и пограничный контроль не имели возможности «прохлаждаться» на свежем воздухе свободного от пассажиров перроне. Пограничники торопили отъезжающих не задерживаться на перроне и быстрее занимать свои места в вагонах. При этом прапорщик пограничной службы помогал входящим на перрон визуально отыскать указанный в билетах вагон.

Пройдя в свой вагон, Муратбаевы легко отыскали нужное им купе и устроились на своих местах.