Захват Московии
Шрифт:
— «Отведайте чуть-чуть сей лакомый обед, тут собран весь сюжет!.. Стилет — в букете. Букет — в пакете. Пакет — в карете. Лестница, дверь, шпингалет. Пакет — на паркет. Брюки, жилет. Дуплетом минет. Рюмка-буфет. Из шкафа — скелет, в кимоно разодет. Где пистолет? Где стилет? Где двойка, семерка, валет? Выстрела кровь, туалет. Парапет. Кончен крикет. Какой браслет? Возвращаю билет! Ах, приглашенье на обед? Привет, привет. Где тут буфет? И да и нет!»
Хоть эти стихи мне показались не совсем в норме, я всё-таки похвалил их, надеясь, что граммар-наци оставят меня в покое и уйдут:
— Да, очень, очень, креативно… — (Сам думая, как понять слово «зубостат» — «зубная статистика», что ли?)
Эта похвала Исидору понравилась, и, когда я ещё раз сказал про «надо уходить-уйти», он тут же согласился:
— Ну, у вас дела и у нас дела, мы пойдем… Когда будет акция — предупредим…
— Да-да, много рад…
На это Исидор сказал, что было бы желательно — для партии — оставить у меня до вечера рюкзак с листовками — таскать трудно. Я был на всё согласен: пусть оставляют, лишь бы ушли!
— До встречи. Так Фрол завтра
«При заборе!» — вспомнил вдруг я старика в камере:
— А там… ничего? Опасное, запретившее?
— Разве печатное слово может быть опасным в нашей стране? — улыбнулся Исидор. — У нас только деньги опасны, всё остальное — ерунда. Вы не согласны, что не может быть светлого завтра у страны, чей президент употребляет такую вот, например, лексику: какая-то идея его «заводит», его «что-то торкнуло», «надо разрулить ситуацию», «долбануло по всем», «безработица попёрла наверх», «всяких структур у нас завались», «голимый пиар»?.. Если язык верхов таков, чего требовать с низов?.. Впрочем, можете проверить. — Исидор обернулся к Фролу: — Боец! Подай рюкзак, заплечную сумку то бишь!.. Вот, никаких взрывчатых веществ, бомб и динамита! Одна макулатура!
— А вот опять ихнее слово сказали! — Фрол съежил слоистый лоб, ногой выдвигая мне рюкзак. — Ма-ку-ла-ту-ра! Разве русское?
— Ну, сказал и сказал, что теперь?.. Писаная бумага для отходов.
— Отходная бумага, — сказал я, думая этим словом напомнить им об уходе.
Фрол спрятал рюкзак обратно под стол, они не спеша оделись, одернули друг на друге плащи и куртку, отсалютовали мне большим «хайлем» и пошли по коридору, распевая по-русски проклятого «Хорста Весселя», от которого меня передёрнуло (но спутать я не мог):
— Коричневым дорогу батальонам, и нет преграды для штурмовика, сегодня свастика — надежда миллионов, подарит хлеб и волю на века!..
Проследив из-за занавески, как они перешли улицу и деловым шагом удалились, я стал перебирать бумаги на столе… Нет, вначале рюкзак посмотреть!.. Так, понятно — плотные стопки листовок с любимыми гербом… Вот глянцевая плотная бумага:
Убей неуча!
Смерть безграмотным!
Лучше мёртвый, чем необразованный!
К чёрту логорею, даешь чистый язык!
Поросячья латынь — поросятам!
За слова-гибриды головы рвать небритым!
Грязный язык — грязная душа!
За ошибки — сквозь строй!
Превратим невежд в дым!
Сегодня агнонимы, завтра — шпионы!
Понятно… А это что такое?.. Опять пособие?.. Нет, памятка:
Чтобы вызвать расовую ненависть и этническую рознь, следует:
1. Начать кампанию по оболваниванию и осмеянию намеченных жертв. Включаются средства массовой информации, общественность, запускаются слухи, сплетни, рассказы «очевидцев».
2. Тотализировать, систематизировать и узаконить гонения, от слов переходить к делам: снять с работы, не принять на работу, ограбить, поджечь, избить, унизить, привлекая при этом, по возможности, милицию, отчего люди начнут чуждаться жертв, а жертвы — паниковать и бояться.
3. Оставить жертв в одиночестве, без помощи, чтобы они изнемогли от страха и предательств. Надо ждать, когда они вконец ослабеют, морально сломаются, перестанут сопротивляться, а потом делать с ними что угодно.
4. Исправимых жертв надлежит исправлять, неисправимых, закоренелых и строптивых следует истреблять всеми доступными способами.
5. Двигаться так: от национального самосознания — к национальному самодовольству: от национального самодовольства — к национальному самообожанию: от национального самообожания — к национальному самообожествлению.
Это мне совсем не понравилось… Терроризм какой-то… Да, зря я эти памятки тут оставил… Чего они хотят добиться?.. Интересно, что здесь, в рукописи. Так, Исидор Шеремет-Пещеристый, «Баснописи»… Я пролистал. Небольшие тексты. Вот, например, даже с эпиграфом:
…Мы растем, но не зреем, идем вперед,
но по какому-то косвенному направлению, не ведущему к цели…
Ни для кого не тайна, что мы, желая во всем достичь небесных высот, давно строим новую Вавилонскую башню.
Но увы, строительство наше находится в плачевном состоянии. Господь Бог так основательно смешал все языки и наречия, так успешно помутил наш разум, что полный хаос царит на стройплощадке — каменщики напрочь не понимают штукатуров; столяры не ведают, чем занимаются бетонщики; маляры не посвящены в дела плотников; слесари клеят обои; паркетчики варят трубы; кровельщики еще возводят фундамент, а сантехники уже принялись за крышу; одни кричат: «Майна!» — другие протестуют: «Вира!» А начальники строительства, у которых лбы широки, а мозга мало, важно наблюдают в подзорные трубы за ходом работ, одаривая иногда ценными указаниями. И главное: все всё время умывают руки, ибо никто не знает, скоро ли рассыплется башня или же еще долго будет стоять, скособочившись, пугая мир и вызывая удивленный ужас у остального человечества…
Хаос, бестолочь, суета и вселенская тупость царят на стройплощадке. Да и как иначе? Главные архитекторы умерли; проектировщики и инженеры — в бегах; производители работ — в тюрьме; подрядчики разбрелись кто куда; прорабы тащат, тащат и тащат; десятники спят; бригадиры выпивают; кладовщики закусывают; бухгалтерия подсчитывает, и лишь чернорабочие трудятся не покладая рук. Но, к сожалению, правая рука не ведает,
что творит левая, рука руку моет, голова не знает, куда несутся ноги, которым, в свою очередь, нет покоя от больной головы.Кирпичей миллионы штук в расход пустили, говорящие кирпичи — вещь в нашем хозяйстве не дефицитная, в отличие от всего прочего. Чего-чего, а этого добра хватает…
А, понятно — это такая протестная проза… Ну да, такую битники писали, хиппи, папа рассказывал, он тоже одно время увлекался: против всех, против власти, они даже в молодости один раз ночью сломали палками несколько дорогих машин… Что ж, вполне можно перевести на немецкий язык… Лексика понятная, не сложная… Есть и идиомы, и фразеологизмы, они всегда полезны для тренинга…
Но который час?.. Надо выйти, поесть. В гостинице ресторан работает только вечером, в день приезда я заглянул в буфет, где мне не очень понравилось: красновато-сероватая рыба невесело поглядывала с хлеба, сыр из-под целлофана скучно морщился (вроде слойчатого лба Флорушки), а кофе, хоть и назывался чёрным, был светло-коричневым. Нет, надо пойти в то кафе, где я ел солянку-поселянку. Оно где-то недалеко. Направо идти или налево?.. Ничего, Фредя найдет…
Собрался я быстро — сунул в карманы бумажник и ключ (всё остальное лежало у полковника). Съехал на лифте вниз.
Мы с портье неприятно обнюхались взглядами и раскатились: я — к выходу, он — к кофейному аппарату, похлопал по нему и крикнул куда-то в открытую дверь:
— Эй, Сергуня, аппарат опять не работает!..
Интересно, в русском слове «аппаррат» — два «п» или два «р»? — думал я, бредя наугад и размышляя о том, что Исидор трудится зря: если из русского языка выбросить все иностранные слова, мало не покажется… даже очень много покажется, пол-языка исчезнет… А вот если из европейских языков выбросить русские слова?..
А есть ли они вообще в европейских языках, русские слова? Я стал вспоминать, но ничего, кроме «бистро», «бефстроганов», «балалайка», «водка», «икра», «матрешка», «рубль», «перестройка», «гласность», «калашников» и «молотов-коктейль», не вспомнилось… Значит ли это, что русскими не было создано ничего принципиально оригинального, нового, чему не было бы еще имени и что надо было как-то называть, как Рентген, Порше, Ватт и так далее?… Очевидно, так… Надо бы на семинаре этот вопрос обсудить, это важный факт, даже фактор… Помнится, Вы со скепсисом высказывались по этой проблеме и даже говорили, что вклад русских в технический прогресс — в противовес духовному — минимален. Mendeleew-System, Pawlow-Reflexe, Botkin-Krankheit [20] — и всё… А у немцев — максимален, поэтому названия почти всех приборов, станков, деталей, частей машин, военная и медицинская лексика в русском языке просто скалькированы с немецкого. Помнится, это Вы тоже объясняли мудрым «путем печи»: Иван, совсем не дурак, валяется на печи, грезит о чём-то, мечтает, ест, пьет, баб щупает — и ждёт, когда немец всё выдумает. А как немец выдумал — тут же это у немца ворует или покупает, вместе с искажённым именем — и готово, получаются всякие «фартуки», «галстуки», «парикмахерские», «бинты» [21] … Зачем напрягаться, если Золотая Рыбка без косточек на скатерти-самооборонке всё преподнесла!..
20
Таблица Менделеева, павловские рефлексы, болезнь Боткина (нем.).
21
От Fahrtuch (нем.)— ездовая накидка; Halstuch (нем.)— шейная повязка; Per"ucke machen (нем.) — делать парики; binden (нем.)— завязывать.
Да, но что хорошего, если вся агрессивная терминология войны, оружия, боя — немецкие?.. Что хорошего в такой агрессии?.. Еще раз о фашизме напоминает — и всё! Хуже немцев — только Нобель, он всех с динамитом переплюнул… Лучше б этого Нобеля в тюрьму посадили, чем премии его поганого имени давать!..В нашем кружке пацифистов он — враг № 1! Врагом № 2 идёт Бертольд Шварц, что порох выдумал, третьим — Нильс Бор…
Нет, русские не агрессивны, как немцы, войн не начинают… или, вернее, не прекращают, у них постоянно где-то идёт война… А что делать, если страна большая, со всех углов всё время враги что-то откусить хотят?.. Говорил же лектор Барыгин, что 2/3 своей истории Россия воевала, это негативно сказалось на генофонде, а увеличение за последние 400 лет территории в 40 раз окончательно свело менталитет на «путь печи» — земли много, леса полны, всё растет, бегает и чирикает, авось с голоду не помрём… С другой стороны, Вы сами говорили на семинаре по Домострою, что вера в бесов, домовых, духов, фей и леших засела в русском сознании еще со времен славянского двоеверия, отсюда — тяга к собирательству грибов и ягод, что было свойственно матриархату, и хотя настольной книгой россов всегда был «Домострой», а в итоге вышла смесь бабоархата с домоперестроем…
…Так, а где тут кафе, солянка-поселянка?.. «Уют», кажется?… Нет, тот не очень уютный «Уют» был в Петербурге… надо говорить — «Петерсбурхь», бург Петра… В том «Уюте» мужчина мне про свой безвыходный фатум рассказывал… Нет, я не такой. У меня есть будущее… А, кафе «Маковка», сейчас вспомнил. Или «Камовка»?.. Ну да, Кама впадает в Каспийское море… Где-то подальше… И где тут вокзал, про который они говорили?.. Нет никакого… Пойду, как Иван, куда глаза направлены…
Блуждая по улицам, я вдруг увидел название — «улица Нежданова»… Что-то знакомое… Да это же та улица, где сидит в ларьке старик в берете, Самуилович!.. Газетчик! Может, он будет знать недорогое, но хорошее кафе?.. Где его адрес, телефон?..