Захватить королеву
Шрифт:
— Ярик, — скрипучий голос Джа вырвал его из омута мыслей. — Чую, добрые перемены грядут. Соседка моя сказала, что молоко у неё сегодня не скисло. А вчера — скисало! Добрая примета. Ты пей, пей…
Она подлила ему молока.
— Славно, — без интереса согласился князь и отпил прохладного молока. Он в приметы не верил.
Занятый своими ощущениями, он не ощутил вкуса молока.
— … о чём это я? А! Приметили ведающие, что Дракон запись в великой книге стёр, слышал? Без королевы теперь правит… — старуха покачала седой головой. — Разве это дело? Непостоянны стали драконы. Истинно
Дышать на несколько секунд стало тяжелее, словно пропустил удар по грудине. Наяр резко поднял глаза, отставляя стакан. Вытер губы.
— Какой дракон без королевы правит? — он потерял контроль над голосом. — Король стёр запись в книге великих родов?
— То-то я и говорю, приметам верить надо, Яр, — неспешно продолжила Джа, даже не поведя ухом. — Давеча вот что было…
— Джа! — буквально откинув стул, Наяр вскочил, впервые повысил голос.
— Тот самый король, Ярик, наш. Не кричи.
Миг! И чёрный Ворон вылетел из замка, забывая и про мундир, и о кружке с недопитым молоком.
Старая Джа только хитро улыбнулась, довольно потянулась и сделала несколько «па» по кухне.
— Эх! Молодость, молодость… Лети, лети.
За три недели до встречи: князь Наяр
За три недели до встречи: князь Наяр
В тот первый раз он прилетел, когда над темнеющим морем бушевала весенняя гроза.
Молния била в воду вокруг острова и потемневшее от туч сизое небо на мгновение освещалось ослепительным светом.
Катю он увидел сразу. Одинокая фигурка в наспех накинутом на плечи плаще стояла перед обрывом. Нисколько не боясь грозы, Катя улыбалась стихии.
«Привет, птенчик».
Ворон обогнул Катю так, чтобы она не заметила, приземлился за спиной и, не удержавшись, осторожно прикоснулся к мыслям.
«Изменилась ли?»
Читать своих Наяр не любил, это и не рекомендовалось. Всегда был шанс узнать какую-то неприятную подноготную, постыдную тайну, нарушить границы и самому перестать желать общения. Чтение делало Воронов нелюдимыми, недоверчивыми, подозрительными. Они слишком много знали о других, чтобы верить.
Катя идеальной не была. Особенностью её неуловимых мыслей была… прозрачность. Наяр не мог сформулировать иначе. Эмоции и мысли текли, постоянно обновляясь, словно вода в роднике, не застаиваясь, не превращаясь в болото. Она не выделяла достоинств добродетели или недостатков похоти, любовь весила столько же, сколько ненависть, а у грусти не было горького вкуса, как не имела сладости радость — ничто не отравляло чистоты родника, вода оставалась прозрачной. Свойство Хаоса? Вероятно, подобного он не встречал. Дети Порядка другие.
Прикоснулся… и блаженно прикрыл глаза: всё такой же чистый родник. Теперь, когда Катя отказалась от Силы, Ворон вновь мог ее читать. Неидеально, не полностью, но мог слышать. В ее мыслях играла мелодия из её прошлого мира. Странная, красивая…
Раскат грома потряс небо.
Уже через несколько минут Наяру стало не до улыбок и песен. Ворон напряжённо распустил крылья, приоткрыв клюв.
Черные бусины глаз смотрели на небо. Загрохотал гром, и молния ударила ещё чуть быстрее. Тут же и вторая озарила небо.«Рядом».
Он считал. И поэтому сидел не на дереве, а низко в траве. Катя же стояла перед грозой на ровной площадке, с восторгом встречая каждый гром и каждую молнию.
«Глупый птенец!!!»
— Ещё! Ещё! — радостно вскрикивала, подпрыгивая от радости.
«Ещё немного и ударит по тебе! Немедленно уходи из-под неба», — мысленно приказал князь. — «Ну же!»
Катя, конечно, не слышала. А гроза подбиралась вплотную. Ситуация начинала быть опасной.
Наяр мысленно чертыхнулся.
Придётся провести показательное выступление. Он поискал птицу.
«Поднимайся выше», — приказал он крупному альбатросу и направил его к подошедшей грозе.
Катя наблюдала за парящей в сизом небе белой птицей с заметным восторгом. Но восторг быстро кончился, когда молния поймала цель.
Оглушительный удар! И белый альбатрос исчез. Только перья, подхваченные ветром, падали в море.
Испуганно ахнув, Катя попятилась и поспешно побежала к замку.
«Так-то лучше…», — с облегчением вздохнул князь, провожая взглядом русую голову. — «Где твой инстинкт самосохранения?»
Он извёлся за следующие дни.
Скрипел зубами, ждал. Глаз не спускал.
Не бросаться же на нее сразу после расставания с Драконом. Нужно дать время передохнуть, прийти в себя, привести мысли в порядок, отойти.
Терпения князя с треском хватило на три недели.
Отчасти от того, что осторожностью Катя по-прежнему не отличалась. Она спускалась к морю по каменной насыпи с риском для жизни. Падала несколько раз, хромала потом пару дней. Наблюдать за этим не чертыхаясь было невозможно. Нестерпимо хотелось запереть… Или хотя бы завернуть неосторожную женщину в матрас на весь период ожидания.
Она летала в столицу на своей бестолковой мантикоре. Ворон летел следом и не раз наблюдал как зверь резко взмахивает крыльями, перестраиваясь в воздушных потоках, а наездница чуть не вываливается из седла. Над морем! Над горами! Некоторое время Наяр всерьез раздумывал над тем, чтобы ограничить функционал Коры. Без угрызений совести подрезал бы крылья, но на треклятом создании всё мгновенно заживало.
Он признавал, от мантикоры всё-таки был толк. Когда князь появлялся на острове, она регулярно обстреливала незваного гостя ядовитыми шипами. Целилась отлично, подкрадывалась неплохо. Наяр даже успел зауважать создание Хаоса — хоть какая-то защита. Он перестал уважать мантикору, когда она чуть не уронила хозяйку со скалы, не вовремя боднув огромной головой.
После этого эпизода Наяр долго читал, злорадно размышляя над несмертельными ядами. Может что-нибудь парализующее? Но от мысли отказался, не захотел расстраивать Катю. Кора отвечала взаимностью, не оставляя настойчивых попыток прекратить существование непрошенного гостя в этом мире. Но ему хватало реакции ловить шипы на лету.
Качать воду из колонки Кате явно не хватало сил. Когда она уходила, Наяр подкачивал воду сам. По возможности поддерживал огонь в печи: у Катерины не было ни навыков, ни терпения.