Закаленные бурей 5

В итоге власть в стране перешла к Государственной Думе. Практически одновременно буржуазно-демократическими силами был сформирован параллельный орган власти – Петроградский Совет. В столице получилось двоевластие. Петросовет являлся органом революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства, опиравшимся на регулярные запасные полки Петроградского военного округа. Несмотря на пролетарское название, власть в нем держали не рабочие и солдаты, а буржуазия. Главой Исполкома совета стал Чхеидзе – лидер меньшевиков, его заместителями – меньшевик Скобелев и эсер Керенский. Все трое являлись членами IV Государственной Думы и высокопоставленными масонами. 14 марта новая власть была установлена в Москве, а в течение марта во всех крупных городах страны. Весь март новые руководители совещались, деля портфели и формируя Временное правительство. Отречение от престола Николая II поставило крест на 300-летнем правлении династии Романовых.

Всю власть в стране взяло Временное правительство под председательством князя Георгия Львова, тесно связанное с возникшими в годы войны буржуазными организациями: Всероссийским земским союзом, Городским союзом и Центральным военно-промышленным комитетом. Временное правительство объявило амнистию политическим заключённым, гражданские свободы, замену полиции «народной милицией», реформу местного самоуправления. При этом активно взялось за бывшего царя и его имущество.

5 марта 1917 года исполком Петросовета постановил арестовать всю царскую семью, конфисковать их имущество и лишить гражданских прав. В Могилев была направлена специальная комиссия во главе с комиссаром Временного правительства Бубликовым. Перед отъездом Николай II издал прощальный приказ войскам, в котором завещал «сражаться до победы» и «повиноваться Временному правительству».

8 марта новый командующий войсками Петроградского военного округа генерал Лавр Корнилов лично арестовал императрицу, главным образом спасая от возможного самосуда со стороны царско-сельского гарнизона. 9 марта Николай II прибыл в Царское Село не в качестве императора, а как полковник Романов.

Следующими должны были полететь головы всех его назначенцев, включая мою. Так и случилось. Одним из первых указов Временного правительства был «Указ о ликвидации жандармерии». Мне это напомнило действия советского правительства 1992 года о ликвидации «Альфы», реформировании КГБ на несколько независимых ведомств: ФАПСИ, ФПС, ФСБ.

За многими высокопоставленными жандармами началась охота новой милиции. Их вызывали на допросы и некоторые господа жандармы переезжали на поселение в Петропавловскую крепость. Там же оказался и генерал Реннекампф – слишком хорошо воевал. Ерофеев, прилетевший домой после допроса, с порога заорал: «Надя, срочно собирайся, берём только самое ценное!»

– Что такое, Иван?

– Чую, посадят меня. Надо бежать в Якутск.

Не желая быть арестованным, я маскировался и находился в городе под чужим именем. Мне оставалось только проконтролировать передислокацию отряда из столицы в Якутск и бежать вместе с ними. С такими думами я брёл по Невскому к своей гостинице, вдруг нос к носу столкнувшись с давним знакомым. С внутренним ожиданием я спросил его: «Иван Васильевич, здравствуйте! Как вы, где служите?»

Меня смерил высокомерным взглядом капитан первого ранга Иван Васильевич Ларин.

– В Петрограде служу-с. Я теперь при штабе Временного правительства, отвечаю за российский флот. Тяжёлые нынче времена наступили, агитаторы заполонили флот, а враг стоит у порога. Сволочи, предатели России!

– Так это агитаторы Временного правительства разложили армию и флот, и вместо поддержки императора и консолидации усилий, ударили ему в спину.

– Увы, мой друг, вы многого не понимаете. Император слаб, он не способен вести за собой страну к победе.

– Насколько я знаю историю, Иван Васильевич, ни один русский император не умел командовать. Пётр Первый и тот опирался на генералитет, а про остальных стратегов даже говорить не хочу. Они кроме вреда ничего стране не принесли. Всё делали полководцы, а император лишь парады принимал. Он – флаг государства.

– Вот как вы мыслите, Алексей Николаевич. Жалеете о монархии?

– Ничуть. Ради процветания государства правители, неспособные управлять страной, должны уйти сами или быть сметены. Вопрос в том, кто придёт на смену. Как сказал один известный гражданин: «Правительство – это не тот орган, где можно только языком». А во Временном правительстве собрались одни болтуны. Они не контролируют ситуацию, оторваны от реалий, считая, что убрав императора, стали хозяевами страны.

– Одни болтуны? Они смогли взять власть в государстве, а вы говорите – болтуны. И кто же, по-вашему, хозяин?

– Большевики. Скоро они возьмут власть в свои руки, возьмут жёстко и надолго. Где Юлия?

– А вы, молодой человек-с, где теперь служите-с – на гражданке чиновником или литератором?

– Вы, видать, совсем газет не читаете, раз не знаете, кто я такой?

– Нет-с, не имею интереса читать сплетни. Правда, слышал, что ваш однофамилец больший чин имеет. Ещё подумал, надо же какие бывают совпадения. А вам я скажу, что в это время место мужчины на фронте. Вы, случаем, не собираетесь туда?

– На фронте? Иван Васильевич, а вы сами отчего не на фронте, а при штабе штаны протираете?

– Я в распоряжении. Должен же кто-то руководить флотом.

– Что-то я не слышал о каких-либо успешных действиях флота на Балтике за годы войны. Руководство бездарное или я снова чего-то не понимаю? Так, где Юлия?

– С моей супругой и Екатериной с детьми она живёт в Кронштадте.

– Увезите их оттуда. Видите, что кругом анархия. Во всей своей кровавой беспощадности она проявится среди моряков. Скоро в городе станет очень опасно. Многие семьи офицеров могут оказаться убитыми.

– Ерунда, Кронштадт – это оплот флота.

– Не будь дураком, увези их в Сестрорецк, Тихвин, куда угодно!

– Я разберусь, благодарю за беспокойство. Прощайте, Алексей.

– Упрямый дурак!

Ларин пошёл в сторону Адмиралтейства, я же метнулся в порт, где уселся на катер, идущий в Кронштадт. На мне была гражданская одежда, ибо появляться в форме жандарма в городе было опасно. Катер прибыл в порт Кронштадта, и я по сходням сбежал на пирс. Город бурлил, анархические настроения расползались по флоту, словно вирус, дух вседозволенности витал в воздухе. Несмотря на военное время, по городу шатались пьяные матросы, на площадях, возле собора, на набережной стояли группы гражданских и моряков, слушающих агитаторов. Левые и правые, эсеры и анархисты, меньшевики и большевики вербовали себе новых сторонников. Всё было, как в Петрограде, только с учётом большой концентрации военных моряков. На некоторых кораблях уже прошли кровавые расправы с офицерами, дело шло к общему взрыву.

Из порта я отправился в отдел кадров Кронштадской военно-морской комендатуры. На входе меня тормознул дежурный мичман.

– Кто и куда?

Хотелось сказать ему: «Я и туда!», – но вместо этого достал ксиву жандарма. Мичман холодно ответил: «Вам туда, пятый кабинет, господин генерал-майор». Я направился в указанном мичманом направлении, услышав разговор мичмана со вторым дежурным.

– Кто это такой?

– Жандарм, прихвостень царизма.

Узнав в кадрах адрес дома, где проживал Ларин, я бодро зашагал на квартиру. Мне хотелось увидеть эту женщину. Сколько лет прошло с тех пор, как я встретил её молоденькой девушкой, а память не отпускала. Зайдя в «парадное» двухэтажного доходного дома, мне очень не понравились голоса, которые раздавались этажом выше. Я открыл кобуру и нащупал тяжёлый «Люгер», затем расстегнул пальто, приготовив к быстрому выхватыванию из плечевой кобуры второго пистолета «ТТ». Достав пистолет, поднялся на второй этаж. Двери обеих квартир были приоткрыты. В одной квартире раздавался женский крик, и в обеих слышался детский плач. Метнувшись в квартиру, где кричали, в прихожей наткнулся на бабку, лежащую на полу. Крови не было видно, но и следов жизни бабка также не подавала. Возможно, жива, но потеряла сознание. В спальне два морячка на кровати разложили женщину. Похоже, это она и кричала. В зале плакали двое малышей, а трое балтийцев занимались тем, что шарили в серванте, вытаскивая серебряную посуду и деньги из запирающегося на ключ ящика. Пистолет с глушителем отработал чётко, три хлопка организовали три трупа. Двум морякам в спальне было явно не до меня, поэтому я рванул на кухню. Там никого не было, зато из второй спальни высунулась голова в бескозырке. Наши глаза встретились, после чего со лбом матросика встретилась пуля из моего пистолета. В этой спальне больше никого не оказалось, как и в санузле. Проверив комнаты, я занялся оставшимися в квартире бандитами. Два тихих хлопка и секс-террористы отправились в мир иной неудовлетворёнными. Снова раздался крик молодой мамаши. Сбросив с женщины труп матроса на пол, успокаивающе проговорил: «Тихо, они убиты. Закройте за мной квартиру».

Женщина стала прикрываться и, всхлипывая, закивала головой.

– Мои дети живы?

– В гостиной.

Затем я сменил обойму, достал второй пистолет и побежал в квартиру, куда направлялся изначально. Там слышались грубые голоса, потом пощёчина и ответный удар, женский вскрик и падение тела. Затем послышался голос девушки: "Забирайте всё, только не трогайте нас и детей".

– Хорошая курочка. Не беспокойся, мы всё заберём, а ты всё отдашь. Братва, тащите обеих офицерш на кровать, поиграем, а остальные пока займитесь сбором добра. Потом будет ваша очередь.