Закат в раю. Часть 2

— С Максом происходит что-то очень дурное, — сказала Ева. — Сейчас он стоит на пороге краха. Мне кажется, что возмездие настигает его за все его прошлые дурные дела. Ты обсуждала его исчезновение с констеблем Хокинсом?

— Да. Он не захотел ехать в Бабинду, потому что ходят разговоры, что с побережья надвигается ураган. Я пошлю туда Мило. Ты уже завтракала, Ева?

— Да, спасибо. Тин Ян так замечательно готовит, что устоять перед ее стряпней просто невозможно.

— Вижу, ты слегка поправилась. У тебя чудесная фигура.

Не привыкшая к комплиментам, Ева смущенно улыбнулась.

— А как дела в Эдеме? — спросила Летиция.

— Отлично. Посевы начали подниматься, а дом уже почти готов! Выглядит он замечательно! Ты должна сама приехать и взглянуть на него, конечно, когда ты совсем поправишься.

— Хорошо, — ответила Летиция. Она ликовала, видя, что Ева желает поддерживать с ней родственные отношения, но мысли о разводе и о том, что ей придется покинуть Джеральдтон, портили ей радость от общения с дочерью.

— Мама, Джордан и для города сделал чудесный подарок! Он купил пожарную машину. Вчера ее привезли, а сегодня он уже поехал в город, поговорить с пожарными из Брисбена — они будут обучать здесь добровольцев, которые вызвались дежурить в пожарной службе.

— Замечательно, Ева! И я слышала, что он купил дом для врача.

— Как быстро доходят новости!

— У нас тут свой собственный телеграф — Корона Бёрн, — Летиция закатила глаза. — Она приходила вчера и кормила меня сплетнями. На самом деле она пришла для того, чтобы разузнать, что у нас происходит. Я не сказала ей почти ничего, и она ушла, явно очень разочарованная.

— Наверное, она уже сообщила тебе, что наш новый врач — Рейчел Беннетт?

— Да, — задумчиво улыбнулась Летиция.

— Это заслуга не одного Джордана. — Ева лукаво посмотрела на мать.

— То есть?

— Доктор Беннетт рассказал мне, какой чудный подарок ты сделала. Я говорю о стипендии, — выпалила Ева и заметила, как лицо Летиции от смущения покрылось легким румянцем. — Разве ты не знала, что ее получила Рейчел?

— Конечно, я знала, что кто-то получил мою стипендию, но понятия не имела, что это Рейчел! — воскликнула пораженная Летиция.

— Если бы ты знала, как я горжусь тобой! — сказала Ева. — Почему же ты учредила эту стипендию?

Летиция посмотрела на свои чуть дрожавшие руки. Ей было неловко и стыдно говорить о том, что она долгие годы таила ото всех.

— Врачи и сестры в Сиднее преданно лечили тебя и ухаживали за тобой, — начала она, — и когда тебя оперировали в первый раз, я близко познакомилась с некоторыми из них. Однажды медицинская сестра рассказала мне, что не смогла стать врачом — а это была ее мечта — только из-за нехватки денег в благотворительном фонде. Я тогда еще подумала, как это несправедливо! А скоро сама сестра заболела туберкулезом. Я ничем не могла помочь ей, но… я чувствовала, что должна что-нибудь сделать, Ева. Глаза Летиции затуманились и, вздохнув, она продолжила:

— И если теперь мой дар поможет какой-нибудь девушке реализовать свои способности, я буду счастлива. Это моя епитимья. Знаешь, это просто чудо — Рейчел, получившая мою стипендию, теперь приедет в наш город!

— О боже! Мне надо ехать, пока не пошел дождь! — сказала Ева, поднимаясь.

В комнату вошла Александра.

— С кем это ты говоришь мама? А, это ты… — протянула она, и глаза ее зло блеснули при виде радостной Евы. Лекси сразу заметила, что Ева похорошела, что платье на ней, хотя и не во вкусе Лекси, все же очень хорошее и что ее блестящие волосы уже отросли до плеч.

— Привет, Лекси! — сказала Ева.

— Где Силия? — спросила Лекси у матери, не обращая более внимания на Еву.

— Она поехала к Уоррену, поговорить о свадьбе. — Летиция посмотрела на Еву. — Честно говоря, я так и не знаю, решили они что-нибудь или нет.

— Если повезет, должны решить, — проворчала Лекси. — Уже уходишь? — грубо спросила она Еву.

Ева сделала вид, что не замечает ее дурного настроения.

— Да. Хочу попасть домой, прежде чем погода совсем испортится. — Ева обняла мать и услышала, как та шепнула:

— Не обращай внимания на Лекси! Она злится все утро.

Лекси разозлилась, подумав, что для Евы теперь слово «домой» означает Эдем.

— Я провожу Еву, мама. А ты пей чай, пока он совсем не остыл.

При виде этой неожиданной заботливости, совсем не вяжущейся с ее обычной неприязнью к Еве, Летиция сразу насторожилась.

— До свидания, Ева. Спасибо, что зашла! — сказала Летиция.

— Постарайся больше отдыхать и не волнуйся, мама. И приезжай!

— Зачем тебе выходить? — спросила Ева, спускаясь по ступенькам. Лекси шла за ней по пятам.

— Хочу подышать свежим воздухом, чтобы проснуться. Я почти не спала ночью.

Ева молча села в коляску, подумав, что бессонница Лекси, скорее всего, — следствие ее мрачного настроения, и пожалела мать, которой приходится жить вместе с Лекси.

— А ты легла рано, — решив действовать, сказала Лекси.

— Откуда ты знаешь? — Ева удивленно и подозрительно посмотрела на сестру.

— Я приехала в Эдем вчера поздно вечером. Все спали, кроме Джордана. Думаю, он тоже сейчас валится с ног… учитывая, чем мы с ним занимались всю ночь.

Сердце Евы пронзила внезапная острая боль.

— Что это значит? — дрожащим голосом спросила она.

— Я уверена, что ты не настолько наивна, Евангелина! — с плохо скрываемым торжеством ответила Лекси.

Ева молчала. Лицо ее запылало, и ладони стали влажными. Она вспомнила поцелуй Джордана и его возбуждение. Конечно, Лекси пыталась обольстить его, но устоял ли он? Он сам сказал тогда, что всего лишь человек, и, вспомнив эти слова Джордана, Ева с ужасом поняла, что он мог предать ее.

— Не следовало, наверное, говорить тебе этого, — продолжала Лекси, — но мы же сестры. — Тут в голосе Лекси послышалось явное недовольство. — То есть наполовину сестры. Знаешь, Джордан изумительный любовник. Здешние молодые люди — мальчишки по сравнению с ним!

Ева почувствовала, что сердце ее вот-вот разорвется от мучительной боли. Казалось, страшный взрыв в одно мгновение уничтожил хрупкий воздушный замок ее счастья. Ей захотелось бежать прочь, но она, с каким-то странным и болезненным удовольствием, продолжала слушать болтовню Лекси о страстных поцелуях Джордана и о том, как они, совершенно обнаженные, резвились на берегу реки.