Закат в раю. Часть 2

В глаза Джордану бросился заголовок: «Щедрость и великодушие одного человека ломает систему рабского труда». Сердце Джордана тревожно забилось. Текст передовицы гласил:

«Еще недавно Джеральдтоном правили жадность и царили низкие закупочные цены, но теперь новый владелец сахарной фабрики в Бабинде протянул нуждающимся фермерам руку помощи: Джордан Хейл рискнул предложить фермерам выкупить у них половину следующего урожая. Это означает, что стесненные в средствах фермеры смогут безбедно жить до следующего года. В обмен на это фермеры подписали соглашение, предусматривающее прекращение использования дешевой рабочей силы. Сделка эта означает не только рост доходов фермеров, но и прекращение жестокой эксплуатации канаков. Одним этим мужественным решением Джордан Хейл добился того, на что так долго не могло решиться правительство штата Квинсленд. В знак поддержки компания CSR заявила, что готова покупать всю продукцию фабрики в Бабинде.

Благодаря Джордану Хейлу в городе появился врач — подающая большие надежды, увлеченная новыми методами лечения мисс Рейчел Беннетт, дочь доктора Джорджа Беннетта. Город недавно приобрел — и вновь только благодаря щедрости Джордана Хейла — пожарную машину. Мистер Хейл также помог организовать обучение добровольцев.

Так кто же он, Джордан Хейл?

Сын одного из первых поселенцев Джеральдтона, Джордан провел детство на отцовской плантации Эдем. Он покинул город десять лет назад после трагической смерти родителей и лишь недавно вернулся домой. За прошедшие годы он стал богатым и опытным бизнесменом. Он поставил перед собой цель возродить плантацию своих родителей, к сожалению, пришедшую за последние годы в полный упадок. Отстроив заново свой дом, Джордан мог бы заняться выращиванием тростника и спокойно подсчитывать прибыли, но доказал всем нам, что душой и мыслями он с жителями города. Джеральдтон всегда нуждался именно в таком человеке. И сейчас можно смело сказать, что Джордан Хейл — наш местный герой».

Джордан опустил газету и посмотрел вдаль.

— Это же ясно как день, что она любит вас, Джордан! — убежденно сказала Гэби, подходя к нему.

— Вы не правы, Гэби. Она ненавидит меня, и я не виню ее.

— Я не знаю, Джордан, что произошло между вами, но здесь, по-моему, все ясно как день. Каждый дурак, если он хоть немного умеет читать между строк, поймет, что она любит вас. Куда вы собрались? Забудьте про город! Ее герой — вы.

Джордан взглянул прямо в лицо Гэби и в первый раз увидел в ее глазах настоящую боль за него.

— Когда она писала это, она могла думать именно так. Но поверьте мне, сейчас у нее совершенно другое мнение, — тяжело вздохнув, ответил он.

Гэби сделала глубокий вздох и решила рискнуть еще раз.

— Почему? — спросила она, почти уверенная, что Джордан посоветует ей не вмешиваться больше в его жизнь.

— Ева забыла сказать кое-что, и я уверен, что она теперь сильно жалеет об этом. Когда я вернулся сюда, я был одержим мечтой о мести. Я хотел уничтожить Максимилиана Кортленда любой ценой. У меня был свой план, безжалостный и последовательный. Я собирался вредить Максу, бить его в самые уязвимые места. Он оболгал мою мать и разбил этим сердце моему отцу, он убил его, и я твердо решил разделаться с ним точно так же.

— Что же вы хотели сделать? — спросила Гэби.

— Я намеревался соблазнить его жену и дочерей, — ответил Джордан и увидел, как лицо Гэби искривилось от отвращения. Джордана охватило чувство стыда, и он поспешно отвернулся. — Я познакомился с ними, но… Знаете, Гэби, в моем великолепном плане, — тут Джордан презрительно улыбнулся, — обнаружился фатальный изъян. — Джордан вновь посмотрел на Гэби. — Я стал осознавать, что Летиция, Силия и Лекси — живые люди, совсем не похожие на Макса. На самом деле они, вероятно, были такими же его жертвами, как и я.

— Вы объяснили это Еве?

— Она не захочет меня видеть и выслушать меня!

— Тогда покажите ей, что любите ее!

— Как, Гэби? Дарить цветы и шоколад? Сейчас это мне не поможет. Да кроме того… скажу вам откровенно, Гэби… Я совсем не надменный человек, но я никогда в жизни не гонялся ни за одной женщиной и не испытывал такого желания.

— Значит, вы никогда по-настоящему не любили, — убежденно сказала Гэби.

— Вполне возможно. И должен признаться, что с тех пор, как умерли родители, я никогда еще не чувствовал себя… таким уязвимым.

— То была ужасная трагедия, Джордан, но за все стоящее в этой жизни нужно платить. Так, значит, вы намерены расставаться с Евой из-за единственного недоразумения?

— В бизнесе я никогда не боялся рисковать, но здесь ставки слишком высоки. Меня мучает страх, что я не сумею завоевать Еву. Я понимаю, это, наверное, звучит очень смешно…

— Я знаю, что вы очень изобретательный бизнесмен, Джордан! — сказала Гэби. И если вы не знаете, как вернуть Еву — что же, попробуйте действовать так, как вы привыкли вести дела. Только, что бы вы ни делали, делайте это искренне, иначе у вас ничего не выйдет.

Джордан, нахмурившись, обдумывал достоинства этого предложения.

— Я вас оставлю. А вы подумайте хорошенько! — воскликнула Гэби и направилась к двери.

— Спасибо, Гэби! — неожиданно сказал Джордан ей вслед.

Гэби повернулась к нему и слегка улыбнулась… И вдруг неожиданно подмигнула, доказав, что ей не чуждо некоторое озорство. Джордан удивленно посмотрел на нее и не смог сдержать смеха.

Через два дня Ева присутствовала на похоронах Макса Кортленда. На кладбище собралось несколько сотен людей из Джеральдтона и ближайших городов. Ева никогда не ощущала себя частью семьи Кортленд, но сейчас в душе ее звучали последние слова Макса: «Помни, я люблю тебя!», и ее сердце разрывалось от боли при мысли о безвозвратно ушедшем и потерянном времени.

Ева осторожно пробралась вперед, встала у могилы рядом с матерью и сестрами и посмотрела на гроб. До нее доносились слова священника, говорившего о жизни и свершениях прославленного Макса. Его грубость и высокомерие были представлены как проявления его могучего характера, а другие недостатки покойного обойдены тактичным молчанием. Никто из присутствовавших не стал отрицать, что Макс был настоящим столпом общества и истинно великим человеком.

Толпа уже разошлась, а Ева все стояла у могилы, пытаясь найти прощальные слова. Это оказалось непросто — ведь Макс не являлся ее родным отцом, а надежды когда-либо встретиться с Лютером Амосом у Евы не было.

— Ева!

Вытирая глаза, Ева повернулась и увидела мать.

— Ева, благодарение Богу, что с тобой все в порядке! Джордан сказал мне, что ты была вместе с Максом, когда он… умер.

Ева кивнула в ответ, едва сдерживая слезы.

— Он спас мне жизнь, но… ему не хватило сил, чтобы спасти свою. Мне так его жаль, мама!

— Мне тоже жаль его, Ева, — сказала Летиция, обнимая Еву за хрупкие плечи. — К несчастью, никто еще не нашел способа повернуть время вспять, и мы можем идти лишь вперед. Но я не о том… Скажи мне, что же Макс делал в Эдеме? Об этом Джордан ничего мне не сказал.

— Давай скажем, мама, что он… заблудился, — ответила Ева, посмотрев на гроб Макса. Летиция тоже посмотрела на гроб, и Ева вдруг ощутила, что мать поняла ее.

— Мама, перед смертью он сказал, что любит меня, — продолжала Ева. — Эти слова так много значат для меня, после всех лет нашей бесплодной вражды.

— О, Ева! — вздохнула Летиция. В самой глубине души она всегда знала, что в Максе было что-то хорошее.

— Что ты теперь будешь делать, мама?