Закат

Он вспомнил человека, который встретился ему в лесу. Вспомнил, как вцепился в веревочку, на которой болтался удивительный черный камень. Как бродячий торговец, продавший ему мечту, усмехнулся:

— Поздравляю, малыш. Теперь ты им всем покажешь.

За прошедшие века Левша ничуть не изменился.

Хотелось сорваться с места, хотелось неведомо как, но догнать ушедшего много дней назад торговца сказочными судьбами. Схватить за грудки — мы так не договаривались!

Закат знал, что это бесполезно. Они договаривались именно так, а что мальчик ничего не понял из договора, Левше было плевать. Мало того, торговец именно на это и рассчитывал, продавая судьбу в обмен на единственное, что могло остановить будущего Темного властелина — жизнь больной матери.

Закашлялась Лужа на печи. Закат встал, достал из печи кувшин с теплым травяным отваром, налил в кружку.

— Спасибо, — старуха, выпив лекарство, скривилась. — Ну и гадость! Полезная зато… А ты чего не спишь-то? Сон дурной приснился?

— Вроде того, — кивнул Закат, забирая опустевшую кружку. — Прошлое приснилось.

Невозможно было перестать думать — а если бы он тогда не взял камень? Мать осталась бы жива, или все равно умерла бы от своей болезни? Отец — Закат так и не мог вспомнить, родным он был или нет — продолжил бы издеваться над семьей, или умер бы от случайной, а не направленной грязной мальчишеской рукой молнии? Что делал бы сам Закат? И как, как, как все-таки звали того мальчика, который купил себе судьбу Темного властелина?..

Волос коснулась сухая рука, Лужа смотрела на него с печи, сочувственно улыбаясь. В темноте ее лицо казалось нарисованным в золе, а блестящие глаза — драгоценными камнями, что так часто призывают искать средь углей.

— Прошлое бывает тяжелым. Но знаешь, что надо помнить, когда о нем думаешь? Оно прошло.

Закат кивнул, опустив глаза. Прошло. Но цепочка следов из этого прошлого тянулась в сегодняшний день.

К счастью, следующие сны оказались проще. Ночь за ночью воскресали в памяти непобедимое войско, сражения, дракон, по приказу Темного властелина поливавший огнем вражеские армии. Закат иногда думал — интересно, где он сейчас? Постепенно и днем начали вспоминаться разговоры с чешуйчатым советником, его багровые глаза с по-кошачьи узкими зрачками. Закат определял время воспоминания по тому, как дракон, в первые годы похожий на черный язык пламени, матерел, становился крупнее и тяжелее. На его чешуе появились тонкие прожилки, напоминавшие годовые кольца деревьев, и множество метин от стрел, которыми осыпали его не желавшие покоряться люди. В его голосе все чаще слышалась усталость, которую нынешний Закат узнавал с трепетом — такая же усталость пропитывала его самого последние годы. Дракон не умирал и не воскресал, но ему хватало и так.

Однако чем больше Закат вспоминал, тем крепче убеждался — когда Пламя улетел, устав от бесконечной и бессмысленной войны, его никто не заменил. Это обнадеживало.

Клубок воспоминаний, однако, разматывался в обе стороны, и Закат отдыхал сердцем во снах о не так давно прошедшем времени. Вот с руки маленького Пая снимают повязки, и он с удивлением рассматривает незагоревшую под бинтами кожу. Вот Закат учит его стрелять из лука, а поняв, что мальчик не приспособлен к боям, нанимает циркача научить его всяким шутовским трюкам…

Высокий, ростом почти с Темного властелина человек в красно-желтом костюме кланяется до смешного глубоко, будто вот-вот кувыркнется. Задирает голову, смотрит на трон и стоящего у черных ступеней Пая. Что-то неуловимо меняется в лице циркача, когда он снова опускает глаза.

— Что прикажете, мой господин?

Темный властелин кивает неуверенно обернувшемуся к нему мальчику, тот подходит к своему будущему учителю.

— Научишь его всему, что знаешь. Он будет моим шутом.

Пай счастливо улыбается, не замечая, как в почти священном ужасе искривляются черты циркача, который с поклоном приглашает ученика выйти с ним во двор. Темный властелин прикрывает рот ладонью, чувствуя кончиками пальцев, как изгибаются его губы в неподобающем выражении. В мягкой улыбке.

***

Темный властелин вталкивает мальчика в приоткрытую дверь, захлопывает, запирает на засов. Пай и служанки молчат, как мыши под метлой, и слава судьбе. Он бежит во внешний двор, сбивая с ног заглянувшего под арку светлого рыцаря. Из-под откинувшегося забрала перепугано смотрят серые, как у Пая, глаза, и Темный властелин, не став добивать упавшего, врезается в бурлящую во дворе схватку.

Меч входит в спину меж сочленений доспеха. Сероглазый рыцарь свой шанс не упустил.

***

— Мой господин… Мой господин…

Пай размазывает слезы по чумазому личику, старый капитан стражи, правящий телегой, размеренно рассказывает умирающему:

— Как вы и велели, мы отвлекали их от раненых. Сами из схватки не все могли выйти, мальчишка вот помог. Ну чисто уж, просачивался между бойцов, вытаскивал упавших.

Рука в черной латной перчатке медленно поднимается, ложится на голову мальчика.

— Говорил же не высовываться, — мальчик виновато опускает глаза, хлюпает носом и вскидывается удивленно, услышав: — Молодец. Дурак, но молодец…

Ладонь соскальзывает со светлых волос, бессильно свешивается с борта телеги.

— Господин? Господин!

— Это ничего, малыш… Сейчас довезем, и встанет.

Когда он рассказал об алтаре? Кто до старого капитана, а затем Пая, относил его на камень? Иногда воспоминание прерывалось смертью, а следующее начиналось на алтаре в одиночестве. Он гнал мысль о том, что продавший ему такую участь Левша сам внимательно следил за разыгрывавшимся раз за разом представлением и в нужный момент появлялся рядом, подталкивал, исправлял пошедшую не так сцену.

Беспокоило и другое. Пай начал напоминать Закату кого-то, мельком увиденного в старых воспоминаниях, особенно нынешний, взрослый Пай. Но кого — он никак не мог вспомнить.

***

Ответ, как обычно, пришел во сне. Тогда ему наконец удалось сплести лапоть целиком, устроившись с лучиной у печи, и Лужа, посмеиваясь, посоветовала ему это дело отпраздновать.

— Ты ж у меня уже который день безвылазно сидишь. Сходи наконец, погуляй. Если хочешь с пользой — к Ежевичке иди, она все грозилась особых холодных травок собрать. Вода-то на улице замерзает уже, видел?

Закат видел. Грязь, разведенная прошедшими дождями, схватывались за ночь ледком, но днем пока еще оттаивала. На улице было пусто, люди все больше прятались по домам, мычала в чьем-то хлеву беспокойная корова, недовольная тем, что ее больше не выпускают на пастбище. На полпути к дому знахарки с седого неба посыпался мелкий снег, тающий на земле, но липнущий к оградам, ветвям и волосам путника. Закат натянул плащ на голову.

— Ишь ты, гость какой! Заходи, заходи, не выстуживай мне хату.

Ежевичка едва не за руку втащила его в сени, отобрала плащ, не дав повесить у двери.

— Тут снег, может, и стает, да только суше одежка не станет. Посидишь у нас, пока я травки смешаю, горячего выпьешь.

В комнате обнаружилась Ро, как раз разливающая по чашкам отвар. По трем, будто заранее знала, что придет гость. Он сел за стол, повинуясь ее жесту, опустил взгляд. Было странно неловко снова оказаться в этом доме, где пролежал полную луну пластом, и где две женщины, которым не было никакого резона спасать бывшего Темного властелина, боролись за его жизнь день за днем.