Закат
Шрифт:
Закат смотрел с поля, как они разворачиваются, бегали рыцари, выравнивая воз, увязающий в грязных придорожных сугробах. Когда Медведь махнул рукой, призывая пойти и помочь, Закат пошел вместе со всеми, не желая одиноким пугалом торчать посреди поля.
Бесколесные, обросшие бородами грязи волокуши все норовили развернуться поперек круто сбегающей с холма тропы, и широкоплечий рыцарь, перекинувшись с Медведем парой слов, начал снимать веревки, которыми спутали груз. Проще было отнести его к частоколу на руках, чем бороться со скользким склоном. Закат несколько раз оказался в паре с приехавшими
— Спасибо, добрые люди, — вытирая покрасневшее от натуги лицо, поблагодарил старший из рыцарей. — Меня зовут Доброяр, моих братьев по ордену — Солнцеяр и Лучесвет.
Поздоровался от имени деревни Медведь, представил всех, помогавших с разгрузкой. Закат в свой черед шагнул из толпы, поклонился приветственно. Наконец смог улыбнуться, медленно оттаивая изнутри. В самом деле, глупо было судить обо всем светлом ордене по одному человеку — хоть по хорошему, хоть по плохому. Все равно истина будет где-то между.
К рыцарям подошел Светозар, заговорил тихо, рассказывая о своей жизни в деревне. На него смотрели жалостливо, как на больного. Мягко пожурил старший:
— Конечно, каждый волен остаться сторожем света при деревне и тогда ему будет дозволено завести семью. Однако ты женился без разрешения Ордена, без благословения света. Ты живешь во грехе, брат мой.
— Прости, брат Доброяр, — покаянно склонил голову Светозар. — Охвачен я был светлым порывом, чувствовал, что судьбой мне предназначена роль сторожа в этой деревне.
Фыркнул из-за забора Щука, ушел в дом, хлопнув дверью. К счастью, на него не обратили внимания. Закат только молча порадовался, что Дичка не то что не обидится — и разницы-то не поймет между «жизнью во грехе» и благословенной светом семьей. Разрешили и ладно.
Подошел доложиться гонец, увел рыцарей в сторону. Светозара отослали, не то не доверяя, не то просто считая, что он про деревню и так больше всех знает. Вместе с Закатом они вернулись в поле.
— Удивительно, — сообщил рыцарь, остановившись у борозды. — Никогда раньше не замечал, какие странные у нас запреты.
— Ты в них вырос, — Закат пожал плечами. — Удивительно скорее то, что теперь ты видишь их странность. То, каким ты стал.
— А разве я стал другим? — тихо переспросил Светозар. — Я всегда верил тому, чему учился. Считал, что в каждом есть свет. Просто раньше не замечал противоречий между светом, каким он должен быть, и нашим орденом. Яблочное варенье пробовал, а о яблоках и представления-то не имел, — он встряхнулся, поежился, решительно зашагал к брошенному в поле плугу. Закат не стал продолжать разговор.
Смеркалось, так что пахать они уже не могли, но инструмент нужно было убрать в сарай до ночи. Светозар отправился к себе — они с Паем не прекращали работы даже зимой, разделяя избу на комнаты и теперь осталось только сложить с помощью Репки печь, чтобы можно было переселяться. Сделали даже комнатушки на чердаке, как шутил Светозар — чтобы если из лесу выйдут новые желающие поработать, было где их поселить.
Закат надеялся, что у них в самом деле будет возможность селить у себя проезжих и бывших разбойников
даже после установки сторожки света. В конце концов, если местным сторожем в самом деле станет Светозар — они смогут жить так же, как раньше. Разве что на время приезда других рыцарей придется снова прятать амулеты и сочинять общую ложь.***
На следующий день рыцари взялись ходить по гостям. Закат, по случаю хорошей погоды выгнанный Лужей во двор, под солнышко, увидел их еще издали. Кивнул приветственно, когда рыцари подошли к забору.
— Можно? — уточнил Доброяр.
Закат сдержал усмешку. Как будто он мог отказать.
— Конечно.
Рыцари по одному вошли во двор, последний деловито прикрыл калитку. Осмотрелись, Закат и сам оценил — двор пустой, выстуженный курятник, булькает вода в стоящем среди поленьев котле. Объяснил, не дожидаясь вопросов:
— До того, как я пришел из соседнего села, Лужа, здешняя корзинщица, жила одна. Большое хозяйство не требовалось.
— Да, мы слышали, что вы из… — Доброяр запнулся, с виноватой улыбкой покачал головой. — Простите, не могу припомнить название вашего родного села.
— Зорьки, — холодно отозвался Закат. — Два дня пути отсюда по тропе через лес. Маленькая деревня, всего пять дворов.
— Точно, — будто бы вспомнив, кивнул рыцарь. — Староста еще говорил, вы недавно туда ходили?
— Да, — Закат кивнул, заставил себя ответить подробней: — у нас обмен вышел, я сюда пришел, а Кудряш овец купил, люди потребовались. К счастью, к нам как раз завернули погорельцы, и нескольких из них мы с Щукой проводили в Зорьки.
— В самом деле? Как любопытно!
Можно было бы поверить голосу Доброяра, но не лицам его спутников. Однако все равно приходилось изображать радушие. Закат пригласил становящихся все неприятней гостей:
— Зайдете в дом? Лужа с удовольствием с вами познакомится.
— Благодарим за приглашение, — кивнул старший из рыцарей.
Они так же, как до того в калитку, по одному просочились за дверь. Четвертый, памятный гонец Яросвет, остался во дворе, наблюдая за работой Заката. Спросил с оттенком презрения:
— Давно лапти плетешь?
— Нет, меня Лужа научила, — отозвался Закат. Вдруг понял следующий вопрос и, с трудом удержавшись от желания спрятать ноги под лавку, добавил: — До того я сапоги шил. Но это сложней, шкуру подходящую тяжело добыть.
— Мои сапоги как раз износились, — с притворной задумчивостью сообщил Яросвет. — Если я принесу тебе подходящую кожу, сошьешь новые?
Закат помедлил, поднял глаза на рыцаря. Тихо спросил:
— Плату с вас, рыцарей, брать можно?
Тот высокомерно кивнул — мол, сколько не попроси, заплачу легко!
— Хорошо. Деньги тут не нужны, а вот от хорошо выделанной оленьей шкуры я бы не отказался.
Со спокойным удовлетворением пронаблюдал за растерянностью Яросвета. Шкура в самом деле стоила примерно как хорошие сапоги, и водились олени в ближайшем лесу, но не весной же в одиночку охотиться!
Закат, в целом, надеялся, что справится при необходимости и с ролью сапожника — в крайнем случае собственные сапоги распорет, по ним как по выкройке сошьет. Но очень уж хотелось поставить на место заносчивого мальчишку.