Заклинатель ордена Линшань. Переписать сюжет. Книга 1

– Можно подумать, собственные деяния когда-то кому-то мешали обличать других.

– Пусть обличают, бродячая собака лает и на мудрого Яо.

Линьсюань посмотрел на него почти с нежностью. Когда-то, время чтения романа, Чжаньцюн своей слепой преданностью бывшему другу Андрея изрядно раздражал. Так и хотелось крикнуть ему: да ты посмотри, какую змею на груди пригреваешь! Чувство вины – это, конечно, хорошо, то есть, конечно, плохо, но оно не повод прощать всё и закрывать глаза на безобразия, творящиеся прямо перед носом. Что ни говори, когда человек отказывается замечать чужую очевидную подлость, невольно закрадываются сомнения в его собственных доброте и благородстве. Даже если сам он ничего такого и не делает.

Но всё меняется, когда эта преданность оказывается на твоей стороне. Пусть даже она слепая. Когда понимаешь: есть человек, который будет тебе помогать и защищать, что бы ты ни сделал, в чём бы тебя не обвинили.

Вот только хватит ли его влияния, чтобы действительно защитить Линьсюаня – и не повредить при этом себе? Пока во владениях Линшаня он царь и бог, но пройдёт ещё несколько лет, появится император… и все склонятся перед ним. И перед законом возрождённой им империи. Не хотелось бы ни тонуть самому, ни тянуть Чжаньцюна с собой.

– А если… – медленно произнёс Линьсюань, – она обвинит меня не только в убийстве своих родных? Но и в насилии над собой? Что тогда?

– У неё есть для этого основания?

– Да.

Тишину, повисшую в комнате, можно было потрогать рукой. Чжаньцюн молчал, глядя в никуда и теребя конец пояса. Потом покачал головой:

– Это ничего не меняет.

Линьсюань украдкой перевёл дух. Не хотелось бы, чтобы глава внезапно узнал об этом от кого-то другого.

– Вероятно, судье Кану всё же следует подыскать себе другую жену, – задумчиво добавил Чжаньцюн.

– Здравствуйте. А эту куда девать?

– Надо подумать, – голос Чжаньцюна звучал всё так же задумчиво, и от ровности этого тона что-то неприятно ёкнуло внутри. Насколько далеко Чжаньцюн способен зайти в попытке защитить его?

– Знаешь что, – сказал Линьсюань, – давай я попробую уладить это дело сам.

– Сам?

– Да. Я поговорю с ней. Быть может, мне удастся объяснить ей, что месть – не лучший путь в её ситуации. Скажи… Ты ведь не откажешься сделать что-нибудь для семьи Кан? Поспособствовать карьере, благосостоянию? Мне нужно будет что-то предложить ей взамен.

– Тебе вовсе не обязательно встречаться с ней самому, чтобы донести до неё всё это.

– Не обязательно, – вздохнул Линьсюань. – Но думаю, что я должен.

Всё же прятаться за чужими спинами слишком отдавало бы трусостью и подлостью. Жизнь и так была не слишком добра к По Наопин. Балованное дитя, искренне любимое своей семьёй, она в один миг потеряла всё – дом и родных, а заодно и девичью честь, и виноват в этом, как ни крути, был Хэн Линьсюань, который тогда ещё не был Линьсюанем, а был просто Хэн Анем. А ведь вся её вина состояла в том, что она оказалась сестрой его мучителя, сама же она относилась к юному рабу, ну… как к любимой игрушке. Не слишком человечное отношение, но расплата за него оказалась слишком жестока.

Как она выживала после того, как её дом и тела её родных поглотил огонь, как вышла замуж за неведомого и уже покойного господина Луна, теперь оставалось только догадываться. Но едва ли её путь был усыпан цветами. И теперь получалось так, что Линьсюаню предстояло не только защититься от неё, но и защитить её саму – от главы ордена, слишком близко к сердцу принимающего интересы друга.

Конечно, женщина может и не согласиться обменять возможность расплатиться с насильником и убийцей на карьерный рост для мужа. Так что предстоящий разговор должен успокоить скорее Чжаньцюна. А потом… Бог даст, или даст Небо, которое тут почитают за высшую силу, получится убедить главу Ши выступить не против нового императора, а за него. Тот должен оценить, неблагодарности за И Гусунем вроде бы не числится. Положение Линшаня упрочится и при новой власти, глядишь, и Линьсюаню что-нибудь перепадёт, вроде прощения старых грехов. А если нет… Что ж, мир велик. Заклинатели, целители, борцы с нечистью востребованы везде. Жаль, конечно, будет покидать насиженное место, но жизнь дороже.

Откладывать в долгий ящик неприятный разговор Линьсюань не стал, отправившись в город тем же вечером. Городские кварталы запирались на ночь, но для летящего на мече ворота не были преградой. Чжаньцюн показал нужное место на плане Гаотая, и Линьсюань опустился прямо в тёмный двор, в очередной раз благословляя про себя обыкновение местных жителей строить города по чёткому плану, елико возможно облегчающему ориентировку.

– Го… Господин бессмертный?

Линьсюань оглянулся. От освещённых фонарём дверей в главное строение на него округлившимися глазами смотрела молодая девушка – видимо, прислуга, судя по добротному, но простому платью и относительно скромной причёске всего с одной шпилькой. Лицо заклинателя закрывал капюшон плаща, но способ прибытия сомнений в его роде занятий не оставлял.

– Госпожа Кан дома?

– Д-да…

– Муж сейчас у неё?

– Нет…

– Тогда отведи меня к ней.

Девушка неуверенно поклонилась, но возразить не посмела. Они миновали пустые парадные помещения; при входе на женскую половину служанка заколебалась, но всё же повела его дальше. Чтобы наконец постучать в закрытую дверь:

– Госпожа, к вам бессмертный мастер!

– Какой ещё бессмертный мастер? – отозвался изнутри недовольный женский голос. Служанка обернулся к Линьсюаню и издала протестующий звук, когда тот решительно толкнул дверь и протиснулся в комнату мимо неё, на ходу откидывая капюшон. Сидевшая перед туалетным столиком с гребнем в руках женщина обернулась. В следующий миг гребень выпал из её рук на пол.

– Ты!..

– Здравствуй, сестрица Лянь, – сказал Линьсюань, в упор глядя на неё.

* * *

Когда-то нынешняя госпожа Кан носила данное ей при рождении имя По Лянь. Кто и когда дал ей взрослое имя Наопин, в книге не уточнялось, впрочем, это было и не важно. Во всяком случае, точно не родители – когда умерла её мать, Линьсюань не знал, но это случилось ещё до того, как Хэн Ань попал в дом семьи По. А отец умер от его руки незадолго до того, как в волосы его дочери должны были торжественно воткнуть взрослую шпильку, знаменуя её переход из разряда девочек в разряд девушек на выданье. И, соответственно, подобрать дочери второе имя тоже не успел. Равно как и попросить кого-нибудь это сделать.

А значит, и Линьсюаню неоткуда было его узнать. К счастью, Чжаньцюн не задался вопросом об источнике его осведомлённости.

– Не смей меня так называть! – прошипела По Наопин, неловко поднимаясь с места. Наступила на собственный подол, резко дёрнула его, едва не оступившись, и всё это не отрывая от Линьсюаня сузившихся глаз. В них были потрясение, испуг… но, пожалуй, куда больше злости.

– Госпожа Кан, – подчёркнуто вежливым тоном поправился Линьсюань. И повернулся к служанке: – Выйди и проследи, чтобы нам не помешали.

– Тебе здесь нечего делать, убирайся! – почти выкрикнула госпожа Кан.

– А я думаю, что есть, – возразил Линьсюань. – Хотя, конечно, ты можешь поднять шум, кликнуть слуг, мужа… Он, кстати, в курсе твоей истории?

По Наопин замерла. Кажется, нет, не в курсе.

– Что тебе нужно?

– Поговорить. Клянусь – только поговорить. И после этого я тебя больше не потревожу.

С полминуты госпожа Кан молча смотрела на него. Потом перевела взгляд на служанку:

– Выйди.