Заклятие слов

Чтобы отвлечься, я открыл папку с незаконченными переводами из Йейтса и стал их проглядывать, надеясь, что глаз зацепится за какую-то шероховатость, неточность, из таких, которые легко поправить, а там уж работа пойдет. Никак мне не давались нежная и теплая “Молитва за сына” и обаятельное посвящение коту Минналушу.

Луны ближайший родич под

Луной волчкообразной,

Ходил кругами черный кот,

На диск уставясь ясный…

Но работа не двигалась, и я сдался. Когда Татьяна постучала в дверь номера, чтобы забрать меня на ужин, я сидел в кресле, вытянув ноги, и глазел в телевизор.

– Вы готовы?

– Да, конечно.

Она повела меня в соседний с гостиницей дом.

– Сегодняшний ужин, в честь вашего приезда, мы решили устроить у давнего нашего приятеля, он завкафедрой истории в нашем университете, профессор, доктор наук и так далее. Огнивцев Дмитрий Владимирович. Но это все неважно. В смысле, все его чины и звания не важны. Главное, что человек он очень хороший. А в практическом смысле, живет рядом с гостиницей, и квартира у него большая. Можно хорошо вас принять, и все вместятся…

– Все?.. – я остановился на секунду.

– Довольно много народу собирается, всем интересно вас увидеть. Но вы не волнуйтесь, мы вас оградим от нудных “высоких” разговоров, если что. А вообще, народ у нас занятный.

– Да, конечно… Кстати, первым, кто поспешил со мной повидаться, был Бурдюков.

– Ах, вот как? – мне показалось, она слегка улыбнулась.

– Я не знал, что у вас такие неприятности. Почему вы не хотите принять его помощь?

– Потому что в этом нет необходимости. Я приняла свои меры, и все будет хорошо.

– Я вхожу в число “ваших мер”? – спросил я напрямую.

Она немного подумала, прежде чем ответить.

– Нет, не входите.

– Бурдюков говорил со мной и о…

– Знаю, – перебила она меня.

– Так что мне ему ответить?

– То же самое, что я всегда ему отвечала. Пусть не выдумывает невесть что.

– Он не поверит.

– Это его дело.

– А я был прав, как видите, – сказал я. – В результате, вас в масоны записывают.

– Переживу… Кстати, напомните ему, что в классические масонские общества женщин не принимают.

– Но есть и особые ложи. Например, ложа “Золотой зари”, магистром которой был Йейтс.

– Это нечто иное. К масонству это можно отнести только условно. А вот мы и пришли.

Мы вошли в просторную квартиру, в главной комнате которой был накрыт длиннющий стол, вокруг которого вертелось немало народу. Огнивцев оказался классическим профессором: опрятный, не очень высокий, с аккуратной седой бородкой, с мягкими и дружелюбными манерами.

– Заходите, заходите, – приветствовал он меня. – Очень рад.

Потом он познакомил меня со всеми присутствующими. Я постарался запомнить, кто есть кто, но у меня это не очень получилось.

Потом был один из тех приятных вечеров, которые, когда их вспоминаешь, похожи друг на друга: с тостами, с разговорами об искусстве, с расспросами, что происходит в Москве и как я отношусь к тому или иному явлению… Кто-то произнес тост в честь города, который – как утверждал тостующий – оказался крестной колыбелью моего писательского успеха. Мол, если бы я в свое время не побывал в Квашинске и не испытал на себе его особые духовные вибрации, то, кто знает, может, и не стал бы я тем, что есть. Я ответил соответственно, ко всеобщему удовольствию.

В какой-то момент, когда все увлеклись разговорами между собой, я спросил у Татьяны:

– А своего Артура вы берете на такие вечеринки?

– Иногда. Но сегодня он решил, что лучше полетает. Его свободы я не стесняю.

– Он очень разумен, верно?

– Более чем. Иногда мне кажется, что без него у меня вся работа развалилась бы. Хотя он может и подолгу пропадать, на неделю, на две. Но я не волнуюсь.

– Да, вы здорово наладили библиотеку. И все-таки, вам тяжело.

– А кому сейчас легко? Я не жалуюсь.

– Но при Ремзине лучше было?

Она прищурилась.

– Почему вы спрашиваете?

– Хочу реконструировать для себя те годы, которые прошли между моим прошлым приездом и нынешним.

– При нем тоже бывало всякое… – уклончиво ответила она. – Хотя, конечно, да, в смысле материальной поддержки он был щедр. Для культуры выжимал все, что мог. Но что говорить, если у нас сейчас даже на сельское хозяйство…

Она вдруг запнулась.

– Да, на сельское хозяйство… – повторила она. И, мне показалось, начала уходить в себя.

– Что такое? – спросил я.

– Не обращайте внимания. Меня одна мысль зацепила. Надо ее обдумать.

Тут меня опять вовлекли в общий разговор.

Больше мы с Татьяной разговоров “на двоих” не вели.

Я вернулся в номер гостиницы в двенадцатом часу ночи, усталый и сонный. Татьяна осталась помочь помыть посуду и прибраться. Когда мы прощались, мне показалось, что она несколько взволнована и напряжена. Похоже, пришедшие ей в голову мысли так и не давали ей покоя.

Я уснул быстро, и спал крепко, пока меня не разбудил какой-то странный звук.

Я нехотя открыл глаза, повернул голову.

Видимо, я так и был в полузабытьи, потому что ни капли не удивился, увидев, что мой ноутбук включен. Монитор светился, а перед клавиатурой сидел Артур и тюкал клювом по клавишам.

“Это мне снится…” – подумал я, опять проваливаясь в сон.

ГЛАВА ПЯТАЯ

НЕОЖИДАННЫЙ СВИДЕТЕЛЬ

Утром я подскочил как ошпаренный.

Ворон! Ноутбук!..

Я кинулся к ноутбуку. Он был выключен, крышка закрыта, и стоял точно там, где я его оставил, уходя на ужин. Конечно, мне все это приснилось. Но все же я включил ноутбук и поглядел, все ли в порядке.

Я сам начинаю сходить с ума, поддавшись здешней атмосфере, подумал я.

Но все же я открыл некоторые файлы и проглядел. Нет, вроде, все в порядке. Правда…

Среди набросков переводов из Йейтса я увидел опечатку, которой, как мне показалось, раньше не было.

“Грошик, грошик, ражий грошик, Я в силки ее прядей попался…” было напечатано, хотя следовало, разумеется, “рыжий грошик”. А я, вроде, четко помнил, что у меня все было напечатано правильно. Но, с другой стороны, опечатки – это такая вещь, что ты можешь сто раз в упор на нее смотреть, а заметить только на сто первый…