Заклятие слов
Шрифт:
И мы увидели, онемев от изумления, что за то время, которое мы “вступали в контакт”, наша улица, ведущая к Яузе, преобразилась. Исчезли все приметы жизни нынешней, и телефонная будка у угла того дома, в котором был рыбный магазин, превратилась в высокую афишную тумбу, и на тумбе пестрели афиши с названиями фильмов и спектаклей, часть которых мы вообще не знали. А та часть названий, что была нам знакома – это были названия фильмов несусветной давности. Фильмов, премьера которых состоялась тридцать, если не сорок, лет назад. Вроде, “Потомок Чингис-Хана” там был, и “Огни большого города” Чарли Чаплина… И вот по этой изменившейся улице проехал
У нас дыхание перехватило. Неужели наш контакт повлиял на все таким образом, что нас перенесло далеко в прошлое?
И тут раздался голос, усиленный динамиком:
– Стоп! Еще один дубль!
Да, на нашей улице часто снимали фильмы о событиях и временах, ставших пусть близкой, но историей, потому что облик нашей улицы десятилетиями практически не менялся.
И потом полдня киношники повторяли одну и ту же сцену, снимая дубль за дублем. Но мы, уже зная, что это кино, все равно не могли избавиться от ощущения, что перед нами вновь и вновь оживает один и тот же кусочек настоящего времени. Мы стояли – и смотрели, смотрели…
К вечеру киношники уехали, и афишную тумбу убрали. Она оказалась пустотелой, половинчатой, сделанной из фанеры, всего лишь замаскировавшей телефонную будку.
Я прикрыл глаза. Под веками заплясали расплывчатые солнечные пятна.
Да, вот это настоящее чудо, которое сейчас со мной произошло. Чудо сохраненного времени, ощущения сохраненного времени. Все мое было со мной и во мне.
И мне хотелось поделиться этим чудом с ребятами, так жадно ждущими, подарить им по кусочку сохраненного времени.
Не открывая глаз, я медленно произнес:
Все сбывается верней
На подъеме лета
Среди солнечных теней
И большого света.
Я медленно открыл глаза. Ребята глядели на меня, потрясенные по-настоящему.
– Что это?.. – слабым голосом спросила Саша.
– Не знаю, – ответил я. – Само пришло в голову и само вырвалось, даже не пойму, как это получилось.
Их глаза сияли.
– Вот именно, получилось! – сказал Колька. – У нас все получилось!
– И теперь все сбудется, чего мы хотели! – подхватила Саша. – То есть, сбудется так, как нужно, а не вкривь и вкось! И мы все найдем, все отгадки, и…
Она примолкла, не в силах подобрать слова.
– Что-то будет, что-то изменится, – сказал я. – А может, уже изменилось? Выгляните в окно, на всякий случай.
Они выбежали на балкон – и в ту же секунду будто гром грянул.
Медные звуки духового оркестра поплыли над городом.
Я тоже поспешил на балкон.
По улице двигался военный оркестр, и оркестранты были облачены в форму русской армии начала девятнадцатого века. Яркие мундиры, кивера и треуголки… А параллельно оркестру медленно полз грузовик с открытой платформой, на нем стоял кинооператор с камерой, а возле кинооператора – режиссер, склонившийся к уху кинооператора и яростно дававший ему какие-то указания, время от времени взмахивая руками…
– Фильм! – проговорил потрясенный Колька. – В нашем городе фильм снимают! Никогда такого не было!
– Это тоже мы сделали, да? – Саша посмотрела на меня.
– Да, – кивнул я. – Думаю, и это
сделали мы.Ребята во все глаза смотрели на то, что, как им верилось, они сами сотворили, соткали из воздуха.
Три раза прошел оркестр, потом съемки были прекращены, и сразу стало тихо-тихо, оглушающе тихо.
– Пойдемте, я вас мороженым угощу, – сказал я.
Ребята с радостью согласились.
Кроме ресторана, в гостинице было небольшое кафе, где можно было взять кофе, соки, мороженое и легкие закуски. В это кафе мы и спустились.
В этом кафе нас и нашла где-то через полчаса Татьяна Валентиновна.
– Вот вы где!.. – она поглядела на племянницу. – Ты-то как тут оказалась?
– Познакомились, – сказал я. – Она ж афиши о моем выступлении развешивала… Не хотите присоединиться?
– Нет, – сказала она. – Наоборот, я хотела пригласить вас в библиотеку.
– Что-то случилось?
– Да! Нашлись шестнадцать недостащих книг!
– Нашлись? Где и как?
– Самым чудесным образом.
– И “Парсифаль”?..
– Да, и “Парсифаль”, и Юнг… Но насчет “Парсифаля” я разочарована. Все тот же набор стандартных средневековых легенд. Разве что, интересно, что история Грааля изложена в издании Новикова не только по фон Эшенбаху, но и с использованием более ранней поэмы Кретьена де Труа. Однако ж, и Кретьен де Труа утверждал, что чаша Грааля была сделана из цельного изумруда – что абсолютно неисторично и является классическим вымыслом рыцарственной эпохи трубадуров… Так что здесь – мимо.
– Но сама находка…
– Да, сама находка. Она бесценна, согласна. Но я сделала находку, не менее важную. Представляете, я решила проверить отдел рукописей по сельскому хозяйству. У меня, за все эти годы, руки не доходили его разобрать, потому что в основном он состоит из рукописей местных мичуринцев и лысенковцев, абсолютно кошмарных и антинаучных. Это в сороковых годах велели принимать на хранение все эти рукописи местных самоучек-агрономов, потому что, мол, народ велик и каждый, руководствуясь передовыми теориями Лысенко, может сделать бесценные открытия, которые потомство поймет по достоинству. Я как разок заглянула в этот хлам, так и махнула рукой. Пусть живет. Свидетельство эпохи, все-таки. Но возиться с ним – себя презирать. Но этой ночью я его разобрала и дошла до дореволюционных архивов…
– И нашли рукописи Болотова? – спросил я.
– Нет. Нашла переписку Блока со знаменитым агрономом, приехавшим работать в то время в наши края, а с Блоком знакомым по Петербургу, где, видимо, он и начал Блока консультировать. Блок интересовался у него чисто сельскохозяйственными теориями Болотова, в которых, естественно, не специалисту разобраться до конца не очень просто, и интересовался, как сельскохозяйственные воззрения Болотова влияли на его философию вообще. В том числе, и на те стороны его философии, которые совпадали с философией Болотова!..
– Да, – сказал я. – Любой клочок бумаги с записью Блока – это сокровище. А тут целая переписка…
– Вот я и приглашаю вас поглядеть. Пошли?
– Пошли, – живо согласился я, и ребята тоже.
И мы пошли в библиотеку. На улице, когда мы немного отстали от задумавшейся Татьяны, Саша дернула меня за рукав и прошептала:
– Ведь это все мы сделали, верно?
– Да, – ответил я. – Это сделали мы.
ДНЕВНИК САШИ КОРМЧЕВОЙ (5)
17 июля.