Заклятые враги

За нею таилась даже не комната - какое-то самое настоящее позорище. По крайней мере, более ёмкую характеристику помещению дать было весьма трудно, парень аж поперхнулся, узрев там только какую-то накидку на соломенном матрасе. Ни о каком “спать на полу” и речи не могло идти - ибо весь пол погрызли мыши, а то и крысы. Одна из них, особо крупная и жирная, размером едва ли не с кошку (хотя, у страха глаза велики), сидела в углу и, как показалось Лээну, потирала лапы, уже деля в своей голове шкуру посетителя на часть для себя, для любимых деток, для близких родственников, для дальних родственников и для врагов.

– Может быть, мы бы попросили что-то получше?
– наконец-то подал голос Антонио. Его акцент был сильнее, чем у Лээна, и Фарни прекрасно понимал, что если бы парень вёл переговоры, то стало бы ещё хуже.

– Молчи. Есть первым будут тебя, - отмахнулся он.
– У нас всё равно больше нет денег…

Карра вздохнул, но спорить не стал. Сам он не вложил в путешествие ни копейки, правда, всё больше по той причине, что у него этих денег и не было никогда. Ни драгоценная матушка, ни кто-либо ещё никогда ему ничего не давал, а отец… Своего отца Антонио никогда в жизни не видел. Когда мать была уверена в том, что в нём проснётся дар Богини, пусть и родился мальчик, Анио считался любимым, драгоценным ребёнком, но за магией Тэзра ни разу не увидела настоящую душу своего сына. Волшебство в нём едва-едва дышало, и стоило женщине это осознать, как она разочарованно отреклась от Антонио. Конечно, Высшая Ведьма Кррэа помогала родному ребёнку, конечно, перетягивала с курса на курс, и он любил её до потери пульса, свою прекрасную маму, вот только что-то всё равно было не так. Он чувствовал холодность, отношения натянулись подобно струне, и ничто не могло заставить молодую перспективную ведьму любить своего сына сильнее. Шэйрану - ему повезло. У того пусть мама и королева, пусть и заносчивая и с постоянными попытками доказать ребёнку, что он - ошибка, но всё равно любила она в своём сыне не магию, а его самого. Что уж говорить про отца? Антонио хотелось бы, чтобы он мог именовать Его Величество Дарнаэла Второго папой, вот только личность собственного отца оказалась для него неизвестной. Мать так и не призналась, не раскрыла свой секрет, не поведала, когда предала возлюбленную Богиню и возлегла с мужчиной. Что же, Карра её почти понимал. Нет ничего отвратительнее в этом мире, чем он и ему подобные, и женщины Эрроки, следуя постулатам матриархата, абсолютно правы в своём странном, страшном и прекрасном выборе.

– Может быть, - протянул Лээн, пытаясь убрать с глаз мешающие пряди тёмных волос, - нам следует как-то потихоньку уйти? Мы не устали, лошади ещё скачут, можно избавиться от Лиррэ, да и точка.

Но Антонио только упрямо покачал головой. Он не мог.

– Предать госпожу?
– подобострастным тоном поинтересовался он.
– Нет! Ни за что! Это самая отвратительная идея, что только могла посетить твою голову, Фарни… - он зажмурился, будто бы старательно выталкивал саму мысль о том, чтобы оставить Лиррэ тут, из головы.
– Нет, нет, нет… Так нельзя. Мы не имеем никакого морального права…

– Успокойся, я уже и так всё о тебе понял, - отмахнулся тот.
– Ты даже свою прекрасную матушку готов продать, только бы с драгоценной Лиррэ всё было хорошо, я понял. Гадко это, Анио.

– Она дороже, чем мать, - покачал головой парень.
– Она не пыталась получить от меня результат.

– Наверное, вовремя поняла, что это бесполезно, - Лээн рухнул на соломенный матрас и закрыл глаза.
– Если ты не хочешь никуда уходить отсюда, то я сплю. И не беспокой меня, считай, что меня для тебя больше не существует. Хотя бы до утра.

Антонио ничего не ответил. Всегда всё складывалось вот так. Сначала от него что-то требовали, а потом, получали или нет, отворачивались и теряли всякий интерес к существованию такого глупого существа, как Карра. Но повиноваться женщине - это инстинкт любого мужчины Эрроки. Лээн просто не до конца понял это, а Анио слышал подобные речи каждый день. Магия Лиррэ захватила его с головой, а парень даже не попытался сопротивляться. Он знал, что “госпожой” девушку называл не он сам, а что-то в нём, такое испуганное, как маленький ребёнок, что старательно пытается вернуть себе счастье, одобрение матери.

Он покосился на засыпающего парня, которого считал своим другом. Ничего не выйдет - Фарни тоже не сможет воспротивиться Лиррэ. Против её могучих чар нужна сильная магия. Увы, но её ни у Лээна, ни у Антонио никогда даже близко не было - они уже давно привыкли к тому, что волшебство ускользнуло от них, только легонько поманив рукой. Это болезненно, особенно если учитывать то, что они обучались в магической академии, вот только ничего не поделать. Если всё сложилось до такой степени противно, остаётся лишь подчиниться сильным мира сего.

Антонио вновь выскользнул в коридор. Стены давили на него, будто бы пытались вытрясти из парня те остатки жизни, что ещё были в нём, но он старался идти быстро и не обращать внимания на старые, рассохшиеся доски и покосившиеся стены, на потолок, что грозился свалиться прямо на голову. На последних сантиметрах пути пришлось даже закрыть глаза, чтобы страх перестал застилать сознание, но Карра всё-таки сумел справиться и с этим испытанием тоже.

Дальше идти стало чуточку легче, и он расправил плечи, почти самодовольно шагая вперёд. Так было намного легче - он убедил себя в том, что не свалится с лестницы, ведь если та выдержала двоих, то сможет удержать и одного. Он шагал по ней довольно быстро, минуя опасные участки и стараясь не скрипеть, ведь где-то в комнатах могли спать люди.

Зависимость от Лиррэ нарастала. Не думать о ней казалось сущим адом, думать - ещё хуже, и Антонио знал, что поможет только одно. Если он её увидит, то сопротивление окончательно умрёт и позволит слабости захватить парня. Тогда он будет всецело ей предан, и больше ничто не станет беспокоить его сознание. Это главное. Не сдаваться - это, конечно, хорошо, вот только Карра всё равно проиграл бы бой.

К тому же, Лиррэ была не просто волшебницей, захватившей их с Лээном. Нет. Если б так, то всё оказалось предельно просто - он бы остался её рабом до того момента, как схлынет заклинание. Но она успела превратиться в нечто большее, куда более важное, чем только мог прежде представить себе Антонио.

Он не влюблялся - по крайней мере, считал, что не влюблялся прежде никогда. Лиррэ была единственной, чувства к кому пояснялись не только психологией рабства и подчинением, но и не исключительно страстью. Она казалась идеальной смесью первого и второго, и парень давно уже смирился с тем, что истинные взаимные и искренние чувства ему не светят, а вот этот суррогат любви и подчинения - очень даже да.

Карра остановился у двери и осторожно, тихонько постучал. Он не был уверен в том, что это спальня Лиррэ, но в сей факт хотелось по крайней мере верить. Так или иначе, парню очень долго не открывали, и он повторил свою попытку постучаться, будто бы напоминая людям, что жили там, за тонкими стенами, что кто-то их ждёт.

Дверь наконец-то отворилась с характерным тихим скрипом. Лиррэ была взъерошена и казалась до безумия злой. Она теребила в руках какие-то бусы, волосы потеряли свой привычный лоск, да и во взгляде змеилась ненависть, смешанная с очередным отчаянным приступом боли.

– А, это ты, - она выдохнула почти с облегчением, и Антонио показалось, что сначала девушка его даже не узнала.
– Заходи.

Она и вправду заняла номер для семейных пар - ухоженный, чистый, с большой кроватью и дорогими коврами на полу. Тут ничего не скрипело, да и свечи горели ровным ясным светом, не грозясь поджечь дом. Крыс, естественно, не было - девушка умела делать случайный выбор в свою пользу, так, чтобы её выгода оказалась неоспоримой, хотя сей факт сама же подвергала сомнению.

Лиррэ плюхнулась на кровать и расхохоталась. В её поведении всё ещё было что-то жуткое, правда, Антонио толком не мог понять, что именно, и ему хотелось, чтобы девушка успокоилась и перестала пугать его практически каждым своим жестом, движением, самим поведением тоже.

– Хорошо, что ты пришёл, - довольно изрекла она.
– Садись, - девушка кивнула на вторую половину кровати.
– Я как раз собиралась позвать кого-то из вас, но поняла, что не знаю, где вы находитесь.

Лээна и Антонио нельзя было оставлять вместе. Нет, это было бы самой большой ошибкой, а самое главное, последней, что она совершит в своей жизни. Потому что если они объединятся, если сольют свои силы воедино, то у них будет прекрасный шанс всё-таки избавиться от гнёта Лиррэ. А девушка не помнила, как восстановить свою власть, ведь отвратительная старуха забрала всё, что только смогла, и старательно продолжала свой путь.