Заклятые враги

Девушка с радостью убедила бы себя сейчас в том, что действует исключительно в интересах короны, если б её наследник не стоял в нескольких сантиметрах от неё, ещё и так активно занимаясь рукоприкладством.

— Правда, — вторая ладонь Шэйрана легла на подоконник. Моника сначала не придала этому никакого значения, но когда с шипением от деревянной поверхности оторвался клуб дыма, всё-таки скосила на руку взгляд.

— Что у тебя с резервом?

Шэйран отпустил её поразительно резко, хотя прежде — даже в те времена, когда он считал себя куда большей бездарью, чем ею являлся, а остальные активно это подтверждали в угоду требованиям королевы, — никогда так быстро не сдавался в глупых попытках ухаживать за первой ученицей их параллели. За могущественной, чёрт возьми, ведьмой, особенно если сравнивать с ним самим.

А сейчас, когда она воочию видела, как его рука прожигает подоконник вплоть до камня, а кровь активирует магическую ловушку, когда он после потери сознания швыряется в чужого мага полноценным резервом — нет, это не могло быть правдой.

Моника могла сколько угодно жить в фантазиях и верить в матриархат, быть уверенной в том, что королева Лиара идеальна и никогда не врёт, но вот глупой её точно никто не решился бы назвать.

Она чувствовала, что что-то тут шло не так.

— Шэйран, посмотри мне в глаза.

Он бросил на неё опасливый взгляд. В Рэе — и Моника об этом знала, — не успел умереть испуганный, уставший мальчишка, которого затравило окружение. Он всё ещё в глубине души оставался той бездарностью, человеком, не способным произвести два десятка искр подряд, хотя это Моника могла сделать уже лет в шесть. Замученный, без талантов ребёнок, “ошибка природы”, как периодами противно улыбалась Самаранта Тальмрэ. Они успокоились со всеми этими подколками, когда Шэйран вырос — потому что даже Мизель больше не могла игнорировать то, каким он стал, пусть и натягивала маску холодного равнодушия, — но ведь травмы никуда не пропали. Никто не беспокоился о том, чтобы ему было хорошо или легко.

Лэгаррэ не хотелось нынче строить из себя учительницу. Он подавил страх прошлого за считанные секунды, сменяя его маской ненависти, но до конца спрятать не успел — какой-то кусочек ещё оставался заметным и упрямо пугался откуда-то из глубины, теперь уже отступая на задний план более старательно, мнительно и поспешно. Всё это потеряло значение несколько минут назад, но теперь вновь вышло на первые позиции.

И Монике не было его жаль.

Но и назвать себя равнодушной она тоже почему-то не могла, будто бы чувствовала к этому парню что-то куда теплее стандартной маски холода и предельного раздражения.

Жалость унижала. Унизить Шэйрана почему-то не получалось.

— Шэйран? — она осторожно коснулась кончиками пальцев его подбородка, заставляя чуть опустить голову и посмотреть ей в глаза. — Скажи мне, что у тебя с резервом. Ты же знаешь, что можешь мне рассказать.

Он оттолкнул её руку, перехватив запястье, и толкнул на кровать — на самом деле, лишь бы избавиться, — а сам занял стул напротив.

— Ну, слушай, если верить тебе, то такого со мной случиться не могло точно. Ведь я мужчина, а мужчины не достойны быть носителями магии.

— Я попытаюсь поверить, — честно заявила Моника. — Обещаю, я не буду говорить тебе ничего, пока не дослушаю историю до конца.

— Зачем тебе это? — недовольно переспросил он. — Нет ничего интересного. Потом ты всё равно скажешь, что мне приснился отвратительный сон о лжи и о том, чего быть не может.

— Боги, Шэйран! Ты наследный принц этой чёртовой державы, а ещё до сих пор боишься женского неодобрения?

— Тэллавар Гартро преисполнен желания сделать меня своим учеником и открыть какие-то там врата. Потому он торчит тут и полощет отцу мозг вот уже который день. Он обозвал меня “кладезем магии” и сказал, что, если я захочу, могу наполнять свой резерв моментально, потому что не должен черпать силы, а могу продуцировать их сам. Заявил, что это работает как с моим слабеньким запасом магии, так и в случае Высших, и намерен — не за просто так, — из меня этого высшего воспитать. И, да, я знаю, что человек не в состоянии сотворять магию из ничего, потому, скорее всего, это бред сивой кобылы. Знаю, что такого не бывает. Довольна?

Он отвернулся и долго смотрел на непримечательный пергамент на столе, словно планировал испепелить его одним только своим взглядом. Монике почему-то вдруг захотелось рассмеяться — просто так, не в качестве издевательства над ним, а чтобы снять проклятое напряжение.

— Шэйран…

— Слушай, я и так не дал тебя казнить, повесить рядом с Мартой на соседнем суку. Может быть, ты от меня отстанешь и наконец-то уйдёшь.

Мон поднялась и подошла поближе. Пальцы как-то сами по себе пробежались по волосам — Рэй ещё ниже склонил голову, будто бы самым любопытным в этой комнате был пейзаж на ковре.

— Шэйран, я правда старательно пыталась забыть о своём прошлом, но это не делает меня настоящей эрроканкой, — она вздохнула. — Но это не делает тебе чести, что ты не знаешь ничего о своих же предках.

— О каких предках? — парень устало потянулся за свитком и раскрутил его, внимательно всматриваясь в закорючки, начертанные малограмотным человеком.

— Элементарных. О Дарнаэле Первом, например.

— И что я должен о нём знать?

— Ну… — Моника запнулась. — Это, конечно, государственная измена, наверное, — она мотнула головой.

— Я тебя помилую, — Шэйран поднял голову. — Давай, порадуй уже или добей окончательно. Пойду, повешусь на этом свитке, авось выдержит?

— У Дарнаэла Первого, говорят, был неисчерпаемый резерв, — выпалила она. — Ходили слухи, что король может магией испепелить полстраны, а потом восстановиться за полдня и закончить дело, а ему за это ничего не будет, потому правительство Элви и пошло на союз с Дарной, а Тьерроны получили трон. Потому что первая династия так колдовала. Вот. Но я тебе ничего не говорила!

Рэй кивнул и молча, с каким-то раздражённым выражением передал девушке список с начертанными на нём символами.

***

Потемнело окончательно. Полночь разорвалась на кусочки от яркого света — лунное сияние смешивалось с потоком мелких, надоедливых звёзд, и те вспыхивали то тут, то там, старательно падая под загаданные желания несносных романтических парочек.

Дворец, казалось, тянулся шпилем к небесам. Виднелась башня библиотеки; Шэйран подарил ей короткий мрачный взгляд и зашагал в противоположную от замка сторону. Конечно, выходить среди ночи никто ему не запрещал — но всё равно Рэй как-то опасливо осматривался.

Площадка, что была его целью, оказалась сразу же за дворцом, в преддверии садов. Тут часто сражались на мечах, а самое главное, наблюдать за полем боя можно было только став рядом или заняв специальные лавки вокруг. Среди ночи множество желающих так и не появилось, но, впрочем, огни магических боёв заметить всегда легче, чем сражения на мечах.

Шэйран остановился как раз по центру площадки и возвёл взгляд к небу, с отчаянным раздражением поминая незлым тихим тех, кто его сюда вызвал. В том, что противник будет не один, он даже не сомневался.