Заколдованный замок

— Нет, — возразил Джеральд. — Мы будем пить чай на свежем воздухе. Мы устроим пикник и возьмем с собой Лиз. Я пойду и куплю кекс.

— Я не стану есть кекс, мастер Джерри, — заявила Лиз. — Даже и не пытайтесь меня уговаривать, я не допущу, чтобы вы видели насквозь, как это кекс торчит у меня в желудке. Не хватало еще, чтобы я расхаживала по улице, а все могли видеть кекс прямо у меня в середке. Боже мой, Боже мой — и все это только за то, что я на денек одолжила кольцо!

Они заверили ее, что кекс не будет просвечивать, поставили чайник на огонь, поручили Кэтлин отворить мадемуазель дверь (мадемуазель вернулась усталая и отчего-то грустная), дождались Кэтлин и Джеральда со снедью и всей толпой отправились в Ядлинг-Тауэрс.

— Пикник там устраивать не разрешается, — предупредила Мейбл.

— Нас это не касается, — отрезал Джеральд. — Так, Лиз, берите Кэтлин под руку, а я пойду сзади, чтобы ваша тень не бросалась в глаза. Ради Бога, снимите вы эту шапку! Она отбрасывает такую тень, что нас примут за беглецов из сумасшедшего дома!

Шляпа, перейдя в руки Кэт, стала видимой и тут-то и обнаружилось, сколь малая доля воды, выплеснутой на лицо Лиз, попала по назначению.

— Моя лучшая шляпка! — сказала Лиз и замолчала. Несколько минут раздавалось только ее сопение.

— Послушайте, — сказала наконец Мейбл, — не стоит так унывать. Считайте, что это всего лишь сон. Как раз такой сон и приснился бы вам, если вам стало стыдно, что вы без спроса взяли кольцо.

— Ага, сон! А когда я проснусь?

— Скоро, скоро. А теперь мы завяжем вам глаза и проведем через потайную дверь. И не вздумайте сопротивляться, а то тут же появится полиция — ее-то как раз и не хватает в вашем сне.

У меня нет ни времени, ни сил, чтобы подробно описать способ, каким Лиз попала в пещеру. Достаточно сказать, что она летела вниз головой — девочки столкнули ее, а мальчики подхватили внизу. Хорошо, что Джеральд предусмотрительно связал ей руки, не то быть бы им расцарапанными в кровь. А так пострадала только Мейбл, ладошка которой попала между камнем и яростно топающим башмаком. Не стоит также передавать и все те слова, которые произнесла Лиз, пока ее тащили вдоль изгороди под арку, ведущую к волшебному итальянскому пейзажу. Ее словарь почти иссяк к тому времени, когда ее опустили на землю под плакучей ивой, что росла возле статуи Дианы, привставшей на цыпочки и натягивающей лук (вот интересно, удастся кому-нибудь попасть в цель из такого положения?).

— Ну вот, — произнес Джеральд, снимая повязку с ее глаз. — Теперь все будет хорошо — настало время чая и кекса.

— Давно пора выпить чаю, — подтвердил Джимми (на этот раз он был прав).

Убедившись, что ее ребра стали только невидимыми, но отнюдь не прозрачными и что ее сотрапезники не смогут сосчитать число булочек, попавших в ее желудок, Лиз приналегла на еду, как и все остальные. Телятина, картофель и рисовый пудинг на обед, затем несколько часов треволнений — и запоздавший полдник покажется вам на редкость вкусным.

Легкая, прохладная зелень сада постепенно сменялась серыми тенями. Потом в зелени проступила позолота, серые тени почернели, а озеро возле храма Феба, в котором вверх ногами отражались лебеди, залил коралловый отблеск туч, сгрудившихся вкруг закатного солнца.

— Как красиво! — восхитилась Лиз. — Прямо как на открытке, что из самых дорогих.

— Мне пора домой, — вздохнула Мейбл.

— А вот я не пойду домой в таком виде, — заявила Лиз. — Лучше уж я останусь тут и буду жить как дикарь в той белой хибаре без стен и дверей.

— Она говорит о храме Диониса, — фыркнула Мейбл.

Внезапно солнце почти отвесно ушло за черную линию деревьев на гребне холма, и белый храм, только что отливавший розовым, почти почернел.

— Там можно жить и не как дикарю — пусть даже и без стен, — заметила Кэтлин.

— Сплошные сквозняки, — пробурчала Лиз. — Да и со всеми этими ступеньками не намоешься! О чем они только думали, когда понастроили столько домов без стен! Кто станет… — Тут она замолчала и, похоже, уставилась куда-то, разинув рот. — Кто это? — спросила она наконец ослабевшим голосом.

— Что ты имеешь в виду?

— Вон ту белую штуку, что спускается по ступенькам. Ой, да это же тот молодой человек, который только что был статуем!

— После захода солнца статуи оживают, — Джеральд попытался произнести эти слова как можно небрежнее.

— Сама вижу, что оживают, — ответила Лиз. Как ни странно, она не испугалась и даже не была удивлена. — А вон еще один. Смотри-ка, у него на ногах крылышки — такие маленькие, ровно у голубя.

— Меркурий, должно быть, — предположил Джеральд.

— Сандалии с крылышками были у Гермеса, — поправила его Мейбл.

— Не вижу я никак статуй, — не вытерпел Джимми. — Эй, ты чего щиплешься?

— Ты что, не понимаешь? — зашипел Джеральд (мог бы и не шептать, ибо поглощенная быстрыми, изящными движениями невидимых статуй, Лиз не обращала на них никакого внимания). — Неужто ты не понимаешь, что когда солнце заходит, статуи оживают, но увидеть их можно, только если ты сам невидимка, и я… то есть я хотел сказать, ты их не боишься, разве что если дотронешься до них.

— Вот пусть Лиз и дотронется до какой-нибудь из них! Интересно, испугается она или нет? — предложил Джимми.

— Он прыгнул в воду, — отрывисто доложила Лиз. — Ох, и здорово плывет! А тот, с голубиными крылышками, летит над водой, и дразнит его — ну и забавляется! Красиво, взаправду красиво! Вроде купидончиков на свадебном пироге. А вон еще один мальчишечка — длинноухий такой, а с ним олененок. А та дама! Как она играет со своим малышом — так и подбрасывает его и ловит, ровно мячик! И как это она не боится расшибить его? Но все равно, смотреть на них одно удовольствие!..

Широкий парк простирался вокруг них. Тени становились все глубже, а тишина все сгущалась. Они видели, как сияют в сумерках белые неподвижные статуи, но совсем иные картины открывались глазам Лиз. Она молча созерцала их, и дети тоже притихли — а вечер опускался на них, словно плотный и темный ковер. Наступила ночь, над деревьями поднялась луна.

— Ага! — воскликнула Лиз. — А вот и этот прелестный мальчонок с оленем — он бежит прямо ко мне, ах ты, душечка!

В следующую минуту она уже вопила пронзительным голосом, и вопли ее быстро удалялись, сливаясь с грохотом торопливых шагов.