Закон Долга. С востока на запад

— Ириан.

— Хорошо, — легко согласилась шаманка, всё ещё не убирая руки, — Мритнерилия, давно не виделись. Ты ведь тоже от омовения не откажешься? Пойдёмте. Вы все устали.

Ира подала шаманке руку, вставая с земли и стараясь удержать на плечах плащ. Ладонь оказалась одновременно и сильной, легко подняв её на ноги, и нежной. Кожа ухоженная, не знающая тяжёлого труда. «Может, всё дело в их волшебных лекарствах? На сторону они белый эликсир продают втридорога, но у них самих его наверняка много. Мажут каждую царапину, вот их и…» Ира застыла. Сдёрнула с плеча плащ и хлопнула ладонью, стараясь дотянуться до лопатки. На месте. Никуда не делся. Она выдохнула, в тот миг осознав, что очень не хочет терять извилистого цветочного узора. Это осознание вызвало смятение в её душе. Для чего ей память о рабстве? Замерла прислушиваясь. Что именно она так боится потерять? Нет. Неправильно. Не боится. И не потерять. Хочет сохранить. Сохранить, когда уйдёт без возврата.

Енна если и заметила её метания, виду не подала, подождала, пока она поправит одежду, и снова потянула следом. Её племя встретило приход гостей радостным гвалтом и боевым кличем, который по незнанию можно было принять за «Мяу!» дворовых котов, защищающих территорию. Оружие убрано, многие приветствовали знакомых. Не сразу, но послышались вопросы в духе «как идёт торговля», «как поживает тот-то». В обе стороны. Стоило пройти проверку, как агрессивные воины и воительницы превратились в дружелюбных собеседников. Ире не по себе было от такой резкой смены обстановки. Она бы рада была довериться окружающему гостеприимству и радости, но доверием пока даже не пахло. Где-то что-то не так. Невозможно, чтобы отношения между людьми менялись так резко, невозможно улыбаться, а следом всаживать нож в грудь и быть при этом искренним. Размытая мораль, о которой говорил Каю. Совершенно другие представления о хорошем и плохом, о добром и злом, правильном и неправильном. Вряд ли удастся понять подобное с наскоку, так что смотреть надо в оба и ушей не развешивать.

Но шаг за шагом чувство тревоги отступало, вытесняемое окружающей красотой, и появилось желание осмотреться. Если сравнивать, Руин-Ло больше походил на джунгли, чем леса средней полосы. Воздух влажный, по деревьям спускались лианы. Даже сейчас, осенью, под сводами крон, скрадывающими солнечный свет, кое-где попадались крупные цветы, не уступавшие своим размером листьям, кое-где уже раскрашенным по-осеннему. Птичий гомон оглушал и резко бил по ушам. Она б совсем не удивилась, увидев попугаев. Босыми ногами Ира чувствовала, как при каждом шаге ступня погружается в рыхлую, холодную почву и обволакивается со всех сторон жёсткой, уже начавшей жухнуть травой. Запах незнакомых растений забивал нос. Ира радовалась, что не страдала аллергией, уж больно густой он был, хотя по правде — приятный.

Чем глубже в лес они уходили, тем реже становились деревья и свободнее путь. Проходя одну из полян, Ира неожиданно вскрикнула. Поначалу она приняла чёрную площадку за обычный кусок почвы, не поросший травой. Что-то вроде усыпанного хвоей покрова. Но рядом не росло хвойных деревьев. Мало того, посреди этой поляны ходил обнажённый мужчина в краске, по пояс покрытый этими «иголками». И они, иголки, двигались. Приглядевшись, Ира ахнула. Полчища крупных коричневых муравьёв — вот что копошилось под ногами мужчины и бегало по его телу. Она попятилась, чуть не врезавшись в Енну.

— Что такое, Ириан? Никогда не видела, как добывают сладкую патоку?

— Нет. А…

— Пойдём покажу!

И Енна потащила её за собой прямо на муравьиную площадку. Ира старалась поспеть за ней и не растерять единственный предмет одежды, а заодно с опаской смотрела под ноги, ожидая, что на неё вот-вот бросится туча голодных муравьёв.

— Да не бойся ты так! Они не кусаются! — смеялась шаманка.

И правда, насекомые разбегались из-под ног, будто понимали, что лучше не допускать, чтобы на них наступили.

Мужчина обернулся.

— Да хранит воля Низза связующую души! Чем могу быть полезен? — поздоровался он.

— Да будет милость его с твоими трудами, Салан. Наша гостья никогда не видела, как добывают сладкую патоку. Покажешь?

Мужчина улыбнулся и указал на дупло в ближайшем дереве. Он поднял с земли небольшую палочку, бережно стряхнул с неё муравьёв. Палочка оказалась очищенной от коры и аккуратно выровненной. Салан медленно опустил её в дупло и чуть пошевелил. Из нутра дерева повалили муравьи, облепляя не только палку, но и ладони мужчины. Он подождал минут пять и чуть тряхнул рукой. Насекомые посыпались вниз, и он достал свою добычу. И его руки, и инструмент были покрыты какой-то белёсой субстанцией. Он протянул палочку Ире, как продавец сахарной ваты свой товар.

— Попробуй! — сказала Енна. — Пока не застыла, вкуснотища невероятная!

Ира приняла палочку, стараясь второй рукой удерживать плащ в закрытом состоянии. Стряхнула зазевавшихся муравьишек, движение в движение повторив действия мужчины, за что заработала одобрительный взгляд. С опаской лизнула.

— Сахар! — удивилась она.

— Именно! Осталось только чуть подсушить, пока не станет густым, свалять шарики и подождать, пока вода испарится до конца. А дальше — хочешь в еду, хочешь продавай. Ну правда же вкусно?

— Да, — сказала Ира, ощущая на языке едва заметный лимонный привкус. В сухом сахаре он не чувствовался. Она снова с аппетитом лизнула. — Очень. Спасибо.

— Угощайтесь! — с улыбкой сказал Салан, протягивая шаманке ещё одну палочку. — Связующая, я прошу меня простить, но до заката мне нужно ещё два десятка гнёзд осмотреть.

— Конечно. Удачной работы!

Они вернулись к отряду, и Ира смутилась, что выглядит как ребёнок, которому только что всучили конфетку. Но уж до чего вкусным оказался непереработанный сахар!

— Ешьте, Ирина, пока угощают, — сказал Рикан, глядя, как она пытается спрятать палочку за спиной. — Обычно последнюю шкуру сдерут при продаже.

— Погодите, так сахар что, только здесь произво… добывается?

— В цель! — кивнула Енна. — Хвала Низзу, что все остальные народы такие сладкоежки. Если бы только сахар мог делать их характеры помягче, а то торгуются за каждый шарик, будто битву воюют.

— Так и вы не медяками берёте за него!

Енна ухмыльнулась, не споря с общеизвестным.

— Надо доложить его величеству и в Собор Карража о белом эликсире, — неожиданно тихо сказал Доваль.

— Что именно? — спросил Каю.

— То, чему мы стали свидетелями. Лекарство, что создано силами второго великого духа Рахидэтели, вряд ли может быть повторено руками смертного.

— А вы что, всё ещё пытаетесь?! — Енна улыбалась во все тридцать два.

— Теперь не будем, — буркнул одарённый.

— Погодите… — Ира даже тормознула, — так… Великий Низз — дух? Но как же… Я же прикасалась к нему! И там была самая настоящая плоть!

Енна лишь усмехнулась.

— Род владыки уходит к существам, для которых телесная оболочка — такая же вещь, как для всех нас одежда. К созданиям, для которых душа — основа и суть, духовные течения — воздух и пища, а тело — местами помеха, а чаще вообще просто видимость для глаз смертных и короткоживущих. Таким, как вы, у которых забота о телесной мощи и немощи занимает большую часть жизни, вряд ли будет понятно… устройство нашего повелителя.

«Говоря простым языком — забей на биологию!» — сделала вывод Ира, хотя всё её материалистическое мышление встало, поднятое по тревоге. С другой стороны, теперь можно не задаваться вопросом, через какое место её выплюнули. Если это всего лишь видимость. Может, внутреннему материалисту сейчас и плохо, хоть компрессы ставь, но для гордости однозначно новости хорошие.