Закон гор

— Может, я пойду посплю? — вмешался Лось. — Времени еще навалом.

— Иди, — разрешил я. — Предупреди наших, чтобы присматривали за Игорьком. Мало ли…

— Да уж понятно, — серьезно сказал Лось, исчезая в потолочном проломе и на секунду задерживая туманный взор на Братском, отчего тот невольно поежился…

К шестнадцать ноль-ноль приготовления к торжествам были закончены. Во дворе усадьбы Руслана были накрыты несколько столов, расположенных буквой П — очень скромно и респектабельно, никаких излишеств. На лавках вдоль столов примостились десятка полтора чеченских дам, облаченных в парадные наряды. На крыльцо вытащили магнитофон с колонками, поверх двора протянули дополнительную гирлянду с разноцветными лампочками — вот, собственно, и все праздничные прибабахи.

Зато поместье Салаутдина являло собой некое подобие импровизированного летнего ресторана, ориентированного на массовые гуляния закрытого типа: почти половину огромного двора занимали накрытые столы, расположенные в определенном порядке (Братский успел объяснить мне, почему они стоят именно так, а не иначе); симпатичные крестьянки, навевавшие эротические дремы на сексовоздержанного фээсбэшника, были удалены, а на смену им явились молодые парни в хорошей одежде и гораздо меньшем количестве; откуда-то приперся всамделишный ансамбль с кучей аппаратуры и теперь удобно обустраивался на веранде-террасе; справа из-за дома выплывали мощные клубы сизого дыма, жирно пахнущего большущим шашлыком; во всех закоулках и ответвлениях двора стояли наготове разнообразные коробки, ящики и кастрюли, дабы во время пиршества обеспечить бесперебойную доставку всего необходимого для внезапно возникающих нужд гулеванов.

Присмотревшись повнимательнее, я обнаружил, что на столах в изобилии имеются импортные напитки хорошего качества, преимущественно сорокаградусного достоинства. А между тем в ближнем к нашему НП уголке двора примостилась на козлах покрытая благородной патиной (специально не стали чистить, так и оставили всю в земле и каких-то заплесневелых разводах!) здоровенная бочка емкостью не менее трехсот литров. Возле бочки, на дощатом столе, стояли несколько десятков высоких глиняных кувшинов прямо-таки антикварного вида.

— А не многовато ли горючего? — высказался я. — Насколько мне известно, Аллах запрещает правоверным безмерное потребление крепких напитков. А тут хватит, чтобы целый полк вдрызг упоить! Смотри: водка, коньяк, бочка черт знает с чем…

— А ночью Аллах не видит — можно в три горла жрать, — сообщил Братский. — Это они сами так говорят. Ну а насчет бочки — это чуть ли не гвоздь программы. По традиции, когда рождается сын, отец зарывает в землю бочку с вином. Когда сын женится, бочка торжественно извлекается — прошу любить и жаловать. Вот посмотришь — они вокруг этой бочки с полчаса будут кренделя выписывать, расхваливать, какое чудесное вино, и все такое прочее. Посмотри, справа от крыльца — вишня. А под вишней яму оставили, чтобы все гости могли убедиться, что действительно бочку только что откопали.

Действительно, под вишней, в очень даже неудобном месте, зияла здоровенная яма. Когда гости здорово надерутся, непременно кто-нибудь в эту ямку звезданется!

— Надо же! — восхитился я. — Двадцать пять лет! Вот бы отпробовать такого винца… Это ж какая выдержка!

— Да не горюй ты так, — поправил меня Братский. — Вино наверняка прекрасное, букет обалденный, и все прочее — тут они мастера, конечно, но… но не далее, чем прошлогоднее. Это они так — для куража…

— С чего ты взял? — удивился я. — На бочке ж не написано, что оно прошлогоднее?

— Начнем с того, что клан Асланбековых построился в центре села менее года назад. Ты посмотри на кирпич, из которого дом сложен? До этого здесь жили другие товарищи, так что… Надо ли продолжать?

Я смущенно промолчал. Действительно, Асланбековы пришли к власти год назад, и ваш покорный слуга невольно споспешествовал этому. Как это я упустил? Так что вино — очередная фикция в угоду горскому бахвальству…

В половине пятого у парадных ворот усадьбы Салаутдина выстроилась внушительная колонна иномарок — около тридцати автоединиц, мы не стали скрупулезно подсчитывать.

Из разных концов села подтянулись солидные мужики, преимущественно при оружии, ряженные в хорошие костюмы и неизменные папахи (впрочем, хватало и личностей в четырехугольных тюбетейках — это те, кто помоложе). Некоторое время благопристойно пошумев у ворот, публика организованно расселась по машинам, и колонна, с ходу завывая клаксонами, убралась из села.

— За невестой поехали, — пояснил Братский. — Можно на часок спуститься — нарисоваться перед часовыми. Раньше все равно не приедут — пока там церемонии разные, то да се…

Когда на близлежащие горы обрушились быстро загустевавшие сумерки, мы с фээсбэшником вновь вознеслись на чердак. Первым добравшись до заветного отверстия, зоркий сокол Братский удивленно присвистнул:

— Ты погляди, что творят, паразиты! «Маски-шоу» в чеченском варианте. Нет, ты посмотри…

Я посмотрел. Действительно, черт-те что и с боку бантик. Рядом с пресловутой бочкой на бельевой веревке висел здоровенный кусок брезента, закрывая оную бочку от ансамбля, который вовсю разминался, оглушая присутствующих могучими низами бас-гитары. Двор заливал яркий свет фонарей, и можно было в мельчайших подробностях рассмотреть, как у бочки сноровисто копошатся четверо парней, развлекаясь на первый взгляд не вполне объяснимыми манипуляциями.

К низу бочки, с самого краешка, был приспособлен тонкий резиновый шланг, который ниспадал в аккуратную канавку, прорытую до распахнутых дверей погреба, притаившегося метрах в десяти, у самого забора. Рядом стояло ведро с какой-то массой, в ведре торчал мастерок. К моменту нашего прибытия на НП ловкие хлопцы уже практически закончили монтаж вспомогательного оборудования, и мы имели честь лицезреть, как проистекала завершающая стадия этого странного мероприятия. Молоточком — тук-тук-тук! — шланг пришпилен с внутренней стороны к козлам — и ни хрена не видать. Канавку быстро засыпали землей и тут же утоптали, сбрызнули водицей, опять утоптали — будто так и было. Затем подтащили ведро с мастерком и щедро набухали на козлы и низ бочки той самой непонятной массы — по-видимому, глины. Все.

Полагаю, даже при близком рассмотрении следы какой-то левой жизнедеятельности на ритуальной бочке гостям будет разглядеть весьма сложно. И ненужный уже брезент — долой.

— Ну и что сие значит? — вслух удивился я. — Соображения имеются?

— Да черт его знает, — Братский неопределенно пожал плечами. — Шланг ведет в погреб, наверно, там где-то припрятан насос, опять же — бочки там у них… Ну, как обычно, короче.

— В смысле будут винцо потихоньку стравливать в другие емкости? — предположил я. — Чтобы, значит, не вылакали все — так, что ли?

— Да нет, скорее наоборот, — не согласился Братский. — Чечены, они, конечно, народ хвастливый, но в жадности их упрекнуть никак нельзя. Скорее они в разгар пиршества, под шумок, будут закачивать в эту распрекрасную бочку другое вино — кондицией пониже. Хорошее вино, сам понимаешь, имеет свойство быстро кончаться. А явно поить гостей из других бочек не престижно. Ну вот…

— Да там же не менее трехсот литров! — возмутился я. — Плюс по столам — батареи выпивки. Это сколько ж можно выпить?!