Закон парных случаев

– Хенде хох! – скомандовал Саша.

Женя вздрогнула, подняла глаза, посмотрела на нас, удивленно моргая. Потом взвизгнула, вскочила и понеслась к нам по берегу, ломая камыш. Я шагнул в сторону, глядя себе под ноги, но Женя, бросив на бегу: «Сань, привет!», кинулась мне на шею. От неожиданности я едва устоял на ногах.

Ее глаза, темно-серые, без страшноватой косметики, были совсем близко, я чувствовал на своей шее ее теплое быстрое дыхание. Я прижал ее к себе, наклонился и поцеловал. Ее губы пахли лесной земляникой. У меня закружилась голова.

Откуда-то с другого конца света донеслось удивленное: «Ну ни фига себе!» - и все пропало.

Осталась только извечная тоска по второй половине, по своей собственной Еве, созданной из твоего ребра. Та самая тоска, которая заставляет желать все большей и большей близости, чтобы слиться в единое целое и больше не разлучаться. Но вот Женя вздохнула глубоко и уткнулась носом в мою футболку.

– Мартин, сволочь такая! – сказала она невнятно и стукнула меня кулаком по груди. – Я думала, что больше тебя уже не увижу никогда. Договорились встретиться – и с концами. Только эсэмэска дурацкая: «освобожусь – позвоню».

– Я тебе все объясню, - так же невнятно ответил я, стащив с Жени бандану и целуя ее волосы. – И я тоже думал, что тебя больше не увижу. Три дня звонил и тебе, и Саше. Не мог дозвониться.

– Эй, так мы пойдем за трактором или будем глазки строить? – напомнил о себе Саша.

– За каким трактором? – удивилась Женя. – И вообще, откуда вы взялись?

– Приехали на Витьке верхом. Решили вот Мартина к бате свозить. И тебя по дороге навестить. Но застряли в грязи. Здесь, недалеко. Самим не выбраться. Есть тут в округе какой-нибудь трактор?

– Насчет трактора не знаю, а вот джип здоровенный у одного мужичка имеется. Думаю, не откажется вытащить. Если, конечно, заинтересовать.

– Заинтересуем, - кивнул я.

– Ну, тогда на старт.

Мы пошли по дороге – Саша впереди, мы с Женей за ним, чуть поодаль. Я обнимал ее за плечи, и через каждые несколько метров мы останавливались, чтобы поцеловаться.

– Откуда ты здесь взялась? – спросил я.

– А мне нравится это озеро. Я сюда почти каждый день прихожу. Сегодня мы уже всю работу закончили.

– Нашли что-нибудь?

– Ты про раскопки? Нет, ничего особенного не нашли. Так, бытовой мусор тысячелетней давности. Черепки, обломки. Это даже не поселение, а так, ерунда. Временная стоянка. Какие-нибудь охотники или пастухи лагерем стояли. Или воины. Наверно, еще несколько дней – и будем сворачиваться. Лучше ты расскажи, что с тобой случилось.

Мне очень хотелось рассказать ей обо всем, но… Опять сработал принцип: не навязывать никому свои переживания. И тем более мне не хотелось смешивать то волшебное, что сейчас происходило между нами, со своими семейными тайнами. Поэтому я сказал Жене то же, что и Саше с Виктором: на нас напал маньяк, отца убил, мама в больнице.

– Кошмар какой!
– помрачнела Женя – Мне правда очень жаль.

Она крепко сжала мою руку, и какое-то время мы шли молча. Потом Женя посмотрела на меня искоса и как-то несмело спросила:

– А что у тебя с лицом?

– Грязью забрызгало, когда машину пытались вытащить.

– Да нет, я не о том. Губа вот, нос. И бровь разбита. И ссадины на щеке.

– А это ваши дружки скинхеды, - я обрадовался возможности сменить тему и начал красочно рассказывать, как пришел на квартиру Виктора поискать Сашу и нарвался на засаду.

– Бедный ты мой, бедный, - ужаснулась Женя.

– Все ведь обошлось, - надуваясь индюком, сказал я. И совсем по-мальчишески почувствовал себя героем, красуясь перед симпатичной девочкой полученными в драке синяками.

В этот момент мы как раз переходили через бревенчатый мост над ручейком, и я решил умыться.

– Хочешь, я тебе помогу? – предложила Женя, спускаясь к ручью вместе со мной. – Наклонись.

Я наклонил голову, и она стала осторожно отмывать мое лицо от засохшей грязи, зачерпывая воду ладонью. А я ловил ее пальцы губами и чувствовал себя бесконечно счастливым. Вот если бы только не… Нет, не надо сейчас об этом!

На Женино лицо падал, пробиваясь сквозь листву, солнечный свет, и я только сейчас заметил, что на ее носу и скулах выступили веснушки, а отросшие корни волос отливают рыжиной.

– Теперь я понял, почему ты подалась в готы, - усмехнулся я. – Тебя просто-напросто дразнили рыжей.

– Рыжей меня действительно дразнили, но в готы я, как ты говоришь, подалась совсем не поэтому, - фыркнула Женя и плеснула в меня водой.

– А почему?

– Смотрел фильм «Битлджус»? Помнишь, там была девочка Лидия, типичная такая готиха? Она говорила о себе: мол, я странная и необычная. Так вот, я тоже странная и необычная.

– Ничего подобного! То есть, ты, конечно, необычная, но…

– Ты просто совсем еще меня не знаешь. Я тебе потом расскажу.

Мы выбрались обратно на дорогу. Саша, не дожидаясь нас, ушел далеко вперед. Минут через пять лес кончился, и мы вышли на широченное поле, поросшее высокой травой. На горизонте виднелись несколько деревянных домишек.

– Вон там деревня. А за ней место, где мы копаем. Я тебе покажу, если хочешь. Кстати, под ноги смотри хорошо, здесь змей полно. Где-то неподалеку одна такая зараза насмерть цапнула князя Олега.

– Который сбирался отмстить неразумным хазарам?

– Ага, именно его.

– Плевать!

– На кого? На Олега или на змей?

– И на Олега, и на змей, и на неразумных хазар, - сказал я и снова поцеловал ее.

36.

Когда мы с Женей добрались наконец до деревни, Саша уже договорился с хозяином джипа, что тот нас выручит. Не за так, конечно, а за скромную купюру и некую булькающую благодарность, за которой Саша пошел в магазин.

– Возьмите меня к бате, - попросила Женя.

– А тебя отпустят?

– Так ведь всего на денек. Завтра поедете обратно и завезете меня сюда. Все равно работы никакой нет. Пойдем со мной.

Она повела меня на опушку леса за деревней. Рядом с глубокой ямой, огороженной цветной лентой на рогатинах, сидел на траве пожилой худощавый мужчина в джинсовой панаме. Он писал что-то в толстой тетради, покусывая кончик шариковой ручки.

– Антон Палыч, - промурлыкала Женя, соорудив на лице сложное выражение застенчивости, мольбы и веры в чудо.