Закон сохранения
Шрифт:
– Не обязательно ЭТО. Активное вмешательство наблюдателей с каждым разом возрастает. Реальность меняется, но пока только в отрицательную сторону.
– Спасибо, утешила.
– Могло быть еще хуже…
– Да?
– Окажись мы в другом городе, и нас наверняка растерзали бы голодные банды одичавших жителей. Или сразила бы какая-нибудь болезнь. Представь, во что превратится полностью изолированный мегаполис, даже если в зону колодца попадет значительная часть пригородных земель. Страшно подумать. Далеко не везде удалось предотвратить хаос. Многие люди погибли
– Катастрофу? Ты имеешь в виду потоп?
– Потоп лишь следствие стремительного таяния ледовых шапок. Само воздействие было несколько иным…
– Вот как! Опять собирались проверить землян на живучесть?
– Теперь это несущественно. Надо не допустить фиксации основного информационного потока – и все изменится.
– Через сто миллиардов лет… – апатично повторил Вадим.
– Что ты заладил?! – разозлилась Инга. – Да хоть через двести! Какая тебе разница?
– Уже никакой.
– Существование человечества столь мимолетно, что по сравнению с вечностью вообще не имеет смысла. И только цикличность развития Вселенной позволяет нам не сгинуть в безвозвратном прошлом.
– Хорошо, – сдался Вадим, потеряв надежду разобраться в мотивах действий ближайших потомков. – Не будем о прошлом. Расскажи мне лучше, что новенького нас ждет в будущем. Все-таки у нас с тобой приличная разница в возрасте…
– Ничего особенного, – поморщилась Инга. – Если не считать научных открытий, вследствие которых мы с тобой здесь сидим.
– Да уж… Но все-таки, что, например, удерживает водяные стены вокруг городов?
– Чуть измененные свойства пространства.
– М-м… – уважительно промычал Вадим. – Ну, тогда конечно.
– Я серьезно, – Инга вытерла губы салфеткой и снисходительно улыбнулась. – Верь мне. Я даже знаю, что ты хочешь заняться со мной сексом… Угадала?
– Теперь верю, – посуровел Вадим. – Но знай также, что доступность иногда убивает желание.
– Наглец, – беззлобно сказала Инга. – Дело не в доступности. Просто тот аппарат, в котором мы с тобой побывали, стимулирует не только обменные процессы в организме, но и еще кое-что…
На этом и закончился их первый «романтический» ужин в каюте атомного крейсера. Если бы они тогда знали, что он же станет последним, то, вероятно, отнеслись бы значительно благосклоннее друг к другу.
А чуть позже возник мерный, едва различимый гул, слегка задрожал пол и качнулись стены – подводная лодка «Голланд», выйдя из соприкосновения с измененным пространством, взяла курс на юг.
8
Разговаривать больше не хотелось. Инга опять легла, уткнулась носом в поролоновый валик подушки и вскоре действительно уснула.
Вадим еще некоторое время повозился с камерами внешнего наблюдения, но они транслировали только клубящийся мрак. Лодка шла с выключенными прожекторами, и казалось, что многометровая толща воды раздавила, уничтожила, сожрала все сущее и ведет их прямо в преисподнюю.
Отключив терминал, он тоже улегся, но сна не было. Тревожные предчувствия не давали расслабиться.
Как можно плыть вот так, фактически наугад?! Вадим, конечно, имел отдаленное представление о работе сонаров и прочих эхолотов, однако был уверен, что воспроизводимая ими картина окружающего мира весьма ущербна и может таить в себе любые неожиданности.Поэтому когда из чуткой полудремы его вывела серия громких хлопков с последовавшим за ними треском и душераздирающим металлическим скрежетом, он даже не удивился. Все-таки уроженцы Теллуры, судя по всему, и впрямь были способны интуитивно предугадывать судьбоносные моменты грядущего.
Лодка завалилась на бок, мощный глухой удар сотряс ее прочный корпус, едва не расплющив мозги тем, кто был еще жив. Включилось дежурное освещение. Где-то далеко на пороге слышимости взвыла сирена.
Вадим дотянулся до ручки двери, энергично подергал. Безрезультатно. Они по-прежнему сидели под замком. Попытки оживить терминал успехом также не увенчались.
– Все, приплыли… – печально сказал Вадим и с удивлением понял, что в принципе уже не боится смерти, но очень не хочет гибнуть от удушья. Лучше бы меня тогда разорвало, подумал он.
– Надо выбираться отсюда! – Инга скатилась по накренившемуся полу и забарабанила ногами в переборку, отделявшую их от коридора.
– Побереги силы, а главное – воздух, – повысил голос Вадим. – Ты здесь не одна!
– Не ори на меня!
– А ты не дергайся! Дай экипажу разобраться в ситуации. Как-никак реактор под боком.
– Пусть разбираются, но и про нас не забывают.
– Ты их нервируешь.
– Зато ты, я гляжу, подозрительно спокоен, – прищурилась Инга.
– Да. Надеюсь, в следующем цикле нам повезет больше…
– Учти, что для начала придется сдохнуть тут.
– Что-то раньше я не замечал за наблюдателями повышенного жизнелюбия. Вы же здесь так, проездом. Конечно, через полсотни лет тебе, скорее всего, будет не слишком приятно лицезреть свою агонизирующую плоть, но такова жизнь. Она всегда соприкасается с какой-нибудь мерзостью.
– Ишь как заговорил!
– Беру пример со старших товарищей.
– Лучше уж молись. Или ты атеист?
– Насмотревшись всякого разного, трудно поверить, что Бог все это терпит.
– Зря! Первоначальная структура, так сказать, информационный скелет развития жизни во Вселенной был определен еще до возникновения материи. Другой вопрос, что потом на этот скелет наросло…
– Во-во, понаростало тут…
– Нет, ну где спасатели? – Инга в сердцах пнула дверь. – Я на грани нервного срыва.
– Тяжело на свете без инъектора, – ехидно заметил Вадим. – Сейчас бы хлоп – и в другую реальность!
Лицо Инги просветлело.
– Молодец! – восхитилась она. – Отобранные у нас вещи наверняка плывут этим же рейсом!
И хрупкая девушка, воодушевленная столь простой мыслью, принялась долбить в переборку с удвоенной силой.
Ее упорство оказалось не напрасно.
Спустя час дверь открыл взъерошенный младший офицер. Вадим глянул ему в глаза и ни о чем расспрашивать не стал. Себе дороже.