Закон ученого
Шрифт:
Хотя шансов, откровенно говоря, было немного.
Но – получилось.
И это главное!
Теперь надо было понять, как вернуть сообразительного срочника назад, можно даже и с БТР. Только до этого необходимо придумать, где мне лучше сойти, а то не исключаю, что раздосадованные вояки могли послать на крышу КПП снайпера, который теперь только и ждет, когда бронетранспортер остановится и у него откроется люк…
Откровенно говоря, гонять по Зоне на колесном транспорте затея так себе. Даже если транспорт бронированный, как сейчас, например.
В общем, выдохнул я рано…
Внезапно по бронетранспортеру словно ударили гигантской невидимой кувалдой, отчего место водителя и левая половина капота боевой машины просто исчезли. Задняя
Гравиконцентрат!
К счастью, небольшой.
Он сплющил в металлический блин лишь четверть машины – и на этом сдулся. Аномалиям тоже нужно время, чтобы набрать силу, а тут она разрядилась полностью, развернув при этом БТР на девяносто градусов…
Я продышался, слегка подвигал конечностями. Отбитое плечо болело, но не критично – главное, что ничего не сломано.
Я поднялся с пола, подобрал автомат и через боковой люк вылез наружу. Развернувшийся бронетранспортер прикрывал меня от вышек Кордона – и на том спасибо судьбе. Если б водила ехал чуть левее по дороге, нас расплющило бы обоих…
Жутковато, конечно, видеть, как сочится кровь из-под металлического блина, в который превратилась половина морды БТР. Сколько по Зоне шастаю, а все никак не привыкну к тому, что любой твой шаг может стать последним. Хотя, может, в этом и есть определенная доля секрета, почему нашего брата так тянет в Зону. Переиграть судьбу, испытать, насколько она благосклонна к тебе, вкачать в кровь лошадиную дозу адреналина, которую никогда не получишь на Большой земле. Стоишь такой, смотришь на то, что осталось от человека, который минуту назад разговаривал с тобой, и понимаешь, что сам только что был в сантиметре от смерти. Где такое еще прочувствуешь в полной мере, как не в аномальной Зоне?
Я бросил последний взгляд на искалеченный БТР, повернулся и направился на север. Если хочешь узнать новости о том, что произошло в твое отсутствие, то самое надежное место для этого – сталкерский бар, к ближайшему из которых я и направился.
– То есть ты предлагаешь посредством обычного селективного лазерного спекания металлического порошка воссоздать меч, практически равный по свойствам «Бритве»?
– Не совсем так, хозяин, – тактично возразила Грета. – Не обычного. Я скачала из «Бритвы» трехмерную модель этого оружия и уже создала алгоритм подбора артефактов, необходимых для его воссоздания. Будут сохранены все свойства древнего меча, и, возможно, добавится что-то еще.
– То есть ты используешь сталь и артефакты, размельченные до состояния порошка, после чего путем послойного сплавления мельчайших частиц воссоздашь исходник… Хм-м-м, интересно. Думаешь, наш 3D-принтер справится с такой задачей?
– Ну, это же я его конструировала, – с нескрываемой гордостью в металлическом голосе произнесла Грета. – В данную модель внесены изменения, позволяющие работать с артефактами, так что, думаю, мы с ним сделаем все в лучшем виде.
Захаров улыбнулся.
– Иногда я думаю, что искусственный интеллект в твоем лице – это лучшее, что я создал за всю свою жизнь. Есть чем гордиться. Приступай, дорогая, я в тебя верю.
…Это выглядело потрясающе.
Необычно даже для Захарова, которого сложно было удивить чем-то, связанным с репродукцией материальных объектов. Для воссоздания меча Виктора Савельева искусственный интеллект за одну ночь с помощью миллиардов наноботов создал особый вертикальный автоклав, в котором мельчайшая пыль из размельченной высокопрочной стали кружилась в вихре, сплетаясь со сверкающей взвесью из мелко дробленных артефактов. Это напоминало бешеный коктейль, мини-торнадо внутри вертикальной стеклянной колбы, которое кружилось все быстрее и быстрее и от которого сложно было оторвать взгляд, ибо истинная красота притягивает его и не отпускает, и лишь усилием воли можно заставить себя отвернуться от нее…
Академик зажмурился,
снял очки, помассировал переносицу.– Если б я не был ученым, я бы сказал, что это уже не наука, а магия какая-то.
– Работу с тонкими материями вполне можно назвать магией, – немедленно отозвалась Грета. – Сейчас в обычных автоклавах я воссоздаю Виктора Савельева и его дочь, образы которых я скачала из «Бритвы». И это не только внешность. «Бритва» аккумулировала в себя и анатомические особенности, и образ личностей, скопированный до мельчайших деталей. Только я убрала зачатки патологий, дефекты костной и мышечной ткани, как существующие, так и те, что могли возникнуть в дальнейшем…
– Понятно, – прервал Грету академик. – Молодец! Отличная работа! Кстати, ты добавила всем матрицам ускоренную регенерацию, а также уничтожение любых воспоминаний о Снайпере? Он просил об этом – что ж, да будет так [6] .
– Регенерацию добавила, а также ускорение движений и улучшенную реакцию на раздражители – все, как было указано в вашей инструкции. Однако с воспоминаниями о Снайпере есть проблемы.
– Что такое? – поднял брови академик.
– Данный персонаж оказал существенное влияние на судьбы погибших объектов, и я не смогла полностью стереть его даже из исходников.
6
Об этом можно прочитать в романе Дмитрия Силлова «Закон Выброса» литературной серии «СТАЛКЕР».
– Но я же специально для этого разместил «Выброс» в приемнике!
Голос Греты стал бесстрастно-металлическим, как у ученика-отличника, который не смог выполнить задание учителя и сейчас с отсутствующим видом пытается аргументированно оправдаться.
– Искусственно созданный академиком Захаровым артефакт «Выброс» способен адресно воздействовать на синапсы коры головного мозга, с поразительной точностью начисто стирая фрагменты долговременной памяти. Однако данный алгоритм работает со стопроцентной эффективностью лишь на живых объектах. При создании объектов из матриц на основе ДНК-образцов выявлено, что «Выброс» не способен полностью стереть из долговременной памяти устойчивые воспоминания о людях, имевших значительное влияние на судьбу исходников. Есть лишь возможность заблокировать данные воспоминания, перенеся ключ от этого блока на структурную решетку артефакта «Выброс» и тем самым избежав возможных повреждений отдельных участков мозга восстанавливаемых объектов при настойчивых попытках воздействия на долговременную память.
– Понятно, – недовольно произнес Захаров. – Не люблю нарушать данное слово. Но, с другой стороны, если в памяти объектов данные воспоминания будут не активны, то какая разница, уничтожены они или заблокированы? Артефакт, в котором содержится ключ от этих воспоминаний, никогда не покинет стен этого комплекса, так что действуй, дорогая.
– Конечно, хозяин, – отозвалась Грета.
Бары в Зоне обычно существуют недолго.
Их сжигают.
Взрывают.
Их сносят Выбросы, если заведение построено не из материалов, которые находились в Зоне до Чернобыльской аварии, – такие здания вихри аномальной энергии обычно не трогают…
И зачастую вместе со своими барами гибнут бармены.
Но на месте уничтоженного бара практически тут же вырастает новый. Очень уж это прибыльный бизнес – торговля втридорога выпивкой, едой, оружием и снаряжением – плюс, конечно, покупка артефактов у сталкеров за суммы, порой вдесятеро ниже тех, что предлагают за дары Зоны на Большой земле. Причем строить новые заведения бармены предпочитают на месте старых, чтоб клиентура шла к ним по привычным для нее маршрутам.
Вот и сейчас старого бара больше не было. На его месте возвышалось довольно убогое строение, грубо сколоченное из досок, над дверью которого была прибита вывеска: «Бар “Бесконечность”».