Закон

– А ведь правда, - воскликнул Австралиец.
– Я сам однажды видел такое в Фодже. Какой-то парень не заплатил в ресторане за обед. Хозяин кликнул стражников, и парня арестовали.

– Ладно, я на него зла не держу, - сказал трактирщик.
– Пускай пообещает досидеть до конца партии, и я снова ему в долг отпущу.

Похлопали и трактирщику. Зрители обступили Тонио. И оттеснили его к столу.

– Я же вижу, вы меня на пушку берете, - твердил он.
– Что я, не вижу, что ли?..

– Поднесешь стаканчик?
– тут же спросил Австралиец у помощника патрона Маттео Бриганте.

– Это смотря по обстоятельствам, - ответил Бриганте.

– Послушаем сначала, как ты отвечать будешь.

– Задавай вопросы…

– Хотелось бы мне знать, почему это Тонио шуток не понимает?

– Потому что Мариетта совсем его перебаламутила.

– Ловко сказано. А теперь вот скажи, чем же Мариетта так его перебаламутила?

– Я ее как-то на днях повстречал, когда ходил к рыбакам дона Чезаре за рыбой. Под платьишком у нее ничего нет, ровно ничего. А от пота платьишко к телу прилипло. Так что все было видать: груди что твои лимоны, ягодицы что твои гранаты.

– А чего Тонио от Мариетты хочет? Вот что было бы интересно узнать!

– Девственности ее хочет, - выпалил Австралиец.
– Да только не один Тонио на ее девственность зарится.

– А как по-твоему, кому же она достанется?

– Дону Чезаре, - ответил Австралиец.

– Нет, - отрезал Маттео Бриганте.

– А я тебе говорю, дону Чезаре, - стоял на своем Австралиец.

– Нет, - злобно выдохнул Бриганте.

Австралиец не сдавался. Дон Чезаре - настоящий сеньор. Никогда еще никто не слыхивал, чтобы хоть одна девственница в его доме миновала постель хозяина. И папаша его был такой же, настоящий царь-бычина. И дедушка тоже. Правда, сейчас дону Чезаре уже семьдесят два годочка стукнуло, но его подружка Эльвира, видать, не жалуется. В их семье как были смолоду быками, так до самой старости быками и остаются. Его дедушка на девятом десятке стольких еще девушек из низины перепортил.

Австралиец даже захлебывался от восторга. Выпивавшие у стойки мало-помалу окружили стол. В таверне было не продохнуть от народа. Восторги Австралийца передались слушателям. То и дело слышались возгласы: “Ну чистый бычина! Козел!” - будто мужская сила дона Чезаре была делом чести всех собравшихся.

– Плохой ответ, - заявил Маттео Бриганте.
– Вина не получишь!

– Поднесешь стаканчик?
– вылез в свою очередь Американец.

– Сначала скажи, кто лишит Мариетту девственности?..

– Это проще простого, - ответил Американец.
– Моя оливковая плантация рядом с низиной. Мне все видно, все слышно. И потому я знаю, что задумали женщины дона Чезаре сделать с девственностью Мариетты.

– Говори, что.

– Мариетта агрономова будет.

– Врешь, - крикнул Маттео Бриганте.

С самого начала игры он почти беспрерывно выходил то в патроны, то в помощники и потому выпил лишнее. И теперь вел игру уже без прежней тонкости, что, пожалуй, не так-то плохо: наступает минута, когда именно грубая жестокость придает игре особую живость, сладостный накал. Большинство зрителей тоже хватили лишнее, смех и возгласы становились все громче.

Американец рассказал, как мать Мариетты и обе ее сестры, Мария и Эльвира, подманили агронома. Мариетта пойдет к нему в услужение… И он, конечно, не выдержит и начнет щупать лимоны и гранаты.

– А разве у Мариетты есть копытца?
– спросил дон Руджеро.

Раздался оглушительный хохот. Весь город был убежден, что, раз агроном построил образцовый хлев, значит, он разделяет вкусы мужчин с низины. Недаром поселил своих дамочек в настоящий дворец.

Зрители дружно подражали козьему блеянию, у каждого была своя манера блеять. Кое-кто из шутников скреб подошвой пол, подражая козлу, готовящемуся покрыть козу. Другие, напротив, опускали голову и чертили рукой в воздухе воображаемые рога. На Тонио уже никто не обращал внимания. Мариетта - козочка что надо. Какой-то парень, упершись спиной в край стола и шевеля бедрами, изображал козла во время случки и при каждом особенно резком движении выкрикивал: “Мариетта!” Смех и блеяние не умолкали.

Когда зрители чуть поуспокоились, Бриганте обратился к Американцу:

– Плохо ты ответил. Вина не получишь.

Зрители встретили слова Маттео Бриганте негодующим улюлюканьем.

– Поднесешь стаканчик?
– спросил Пиццаччо.

Спросил с самоуверенной улыбкой.

– Послушаем сначала, что ты скажешь, - сказал Бриганте.

– Не дон Чезаре лишит Мариетту девственности. И, уж конечно, не агроном лишит. А лишишь ты, Маттео Бриганте.

Теперь заулюлюкали уже в адрес Пиццаччо.

Слишком он подхалимничает перед своим “патроном” в жизни. Это не по-игроцки.

– Здорово отвечено, - твердо заявил Маттео Бриганте.

Снова улюлюканье.

Бриганте налил стакан и поднес его Пиццаччо.

– Можешь даже, - сказал он, - попросить у меня второй, даже третий стакан, хоть весь кувшин выпей…

Публика заулюлюкала еще азартнее. Похоже, что в таверне начинается бунт.

Бриганте пристукнул кулаком по столу.

– Слушайте все!
– крикнул он.

Тишина установилась не сразу.

– Слушайте все!
– продолжал он.
– Сейчас я расскажу вам, как я, Маттео Бриганте, берусь за работу, когда дело касается девственниц…

Все разом смолкло.

Бриганте нагнулся к Тонио.

– Слушай меня хорошенько, - проговорил он.
– Я хочу тебе урок дать. Да все равно ты не сумеешь им воспользоваться. Потому что ты тряпка.

Все взоры обратились было к Тонио, роковой жертве невезения. Но тут же о нем забыли и уставились на поднявшегося с места Маттео Бриганте.

– Предположим, - начал он, - предположим, что Мариетта находится вот здесь, у стола…

И он начал недвусмысленный, подробный и весьма точный рассказ о том, что каждому мечталось бы совершить.

Тонио побелел под стать своей белой свеженакрахмаленной куртке. Парни украдкой наблюдали за ним: может, придется его еще связать. Но он не шелохнулся, неотступно следя за мимической сценкой, разыгрываемой Маттео Бриганте.

Особенно же Бриганте налегал на то, что все надо делать как можно быстрее. А так как был он худой, подтянутый и весь словно железный, спектакль произвел на зрителей особенно сильное впечатление.

Тонио не спускал с него бессмысленно пустого взгляда, так смотрят на экран телевизора.

– Вот и готово, - заявил Бриганте.

С минуту длилось молчание, потом зрители дружно захлопали. Кое-кто пытался повторить разыгранную Бриганте сцену насилия. Остальные снова принялись блеять, блеяли теперь во всю глотку. Некоторые даже сшибались лбами, изображая козлов, дерущихся за козочку.

Маттео Бриганте опустился на стул против Тонио. Он налил стакан вина и протянул Тонио.

– Пей, - сказал он.