Законный дезертир, или Открытым текстом
Шрифт:
Санушкин так ни разу и не выпустил из рук новенький автомат. Прижимал к груди, стискивал пальцами.
К вечеру, проскочив еще одну станицу, на выезде проломили плетень и застряли в вишневом саду.
Девчонки, разыскав шаткую лестницу, рвали спеющие вишни, и как будто не было утренней паники, а всегда был лишь отяжелевший сад, и непрекращающееся пение ошалелых птиц, и одуряющий запах ночной фиалки, и сладко-кислый вкус раздавленных вишен.
А ночью Зинка, прижавшись к Наташе, сбивчиво шептала:
– Нет сил моих… Сегодня пронесло, завтра – кто знает… Не могу,
Зинка, всхлипнув, помолчала и зашептала снова, и близкий рот ее пах вишней, перебродившей вишней, почерневшей и горькой…
36
Когда Наталья Петровна вернулась от стены в очередь и вслед за особой шагнула вперед, совсем близко мелькнул высокий колпак продавщицы и отчетливо задребезжали весы под гирями.
Вчера зять брюзжал, а с утра тихий… Наверное, получил накануне выволочку от Ольги за внезапный отпуск… Им бы поскорее второго завести, а то с такими настроениями зятя и Костик не удержит… У мужиков всегда так – сначала во всем виновата жизнь, а кончается разводом и новой семьей… Вот и наш, может, почву готовит?.. Еще неизвестно, что Ольге напевает… А все же разбередил душу… Бурцева, и того вспомнила…
37
Зять, откровенно морщась, слушал о старом здании геологоуправления, о высоких узких окнах, бронзовых люстрах и тяжелых дверях… Потом строго воздел палец и сказал, что именно это было шансом изменить течение жизни… Вот он… упущенный шанс…
Эпизоды войны, застрявшие в памяти, вдруг по-новому осветили дальнейшую послевоенную жизнь, все переплелось, перепуталось… Только начни разматывать – никогда не кончишь…
38
В кабинет заглянул Бурцев. Плечо и рукав вымазаны в известке.
– Наташенька, выдь на минутку.
Она закрыла папку, сверху положила толстый карандаш, откинулась на спинку довоенного стула, затем опять взяла карандаш, раскрыла папку.
– На одну минуточку… Очень важно…
Кто-то в глубине комнаты приглушенно хихикнул.
Она захлопнула папку, нарочно уронила карандаш, встала.
Бурцев, отряхивая плечо, шатнулся в коридор.
В спину ей зашептали:
– Он уже обходной подписал…
– За длинным рублем погнался…
– Непутевый…
– Его бы в надежные руки…
Она, ни разу не оглянувшись, вышла.
Бурцев сидел на подоконнике и болтал ногами. Каблуки стоптанных ботинок гулко стукали о радиатор отопления.
– В последний раз предлагаю сердце, руку и самый Крайний Север!
– Шут гороховый!..
– Ты же в этом дурацком городе зачахнешь… Болото…
Она, не слушая, разглядывала пуговицу на пиджаке: синяя пуговица, пришитая черными нитками.
– Денег заработаем – до пенсии хватит! Представь!
Не отвечая, отвернулась.
Из-за угла выдвинулся Родионов.
Заметив парочку, остановился, перехватил из руки в руку новенький, с хромированными замками, портфель.
Бурцев спрыгнул с подоконника.
– Тебя только не хватало!
– А я думал, ты уже у нас не работаешь.
Родионов
осторожно поставил на освободившееся место портфель.– Совсем умаялся. Завтра комиссия из Москвы нагрянет…
Она смотрела поверх сияющего портфеля на улицу.
Вот остановилась серая «Победа».
Из нее, мелькнув светлыми ботиками, вылезла жена директора, поправила шапочку, приподняла муфточку, что-то сказала шоферу.
– Наташка!
Бурцев заслонил окно.
– В последний раз!
– Я в кино целый месяц не была, на танцы сбегать не в чем… У меня одно выходное платье, понимаешь, одно, и то не фасонистое…
– Голубушка, не слушайте вы Бурцева, не слушайте… Вам надо человека серьезного, с будущим…
– Заткнись, подпевала!
Бурцев сбросил портфель с подоконника и, запнувшись об урну, побежал к лестнице.
– Голубушка…
Родионов обеими руками прижал обиженный портфель к животу.
– Подумайте…
Через полгода она вышла замуж.
Не за Бурцева, которого больше никогда в жизни не встречала, не за Родионова, который со временем занял подобающее кресло, а за молчаливого инженера из производственного отдела…
39
Наталья Петровна еще на шаг продвинулась вперед.
– Думаю, нам осталось минут пятнадцать.
Особа, поправив черные очки, хлопнула паренька в жокейке по спине:
– Чуть ногу не отдавил, паразит!
У прилавка сыпалась мелочь, ворчала продавщица.
Наталья Петровна приготовила деньги.
Интересно, вышла ли замуж Зинка или промыкалась так?.. После войны домой она не вернулась и даже писем не писала… Что выжила, сомневаться не приходится – такие всегда на плаву… Нашла теплое местечко – осела… Торгует сейчас где-нибудь бананами, обсчитывает покупателей… Ее всегда выручала наглость… В том грузинском городе, зажатом горами, не было бананов, но зато был фундук, пресные лепешки и курага, которую ежедневно сыпали в кашу…
40
Всю осень они отступали, то застревая в брошенных садах с осыпающимися в лужи яблоками, с грушами на истомленно склоненных ветках, то ползли по узким дорогам, то карабкались на перевалы, надсаживая моторы, пока не остались зимовать в разбросанном по скалам, вздыбленном городке, распоротом надвое гудящей речушкой.
Служба вдали от фронта потекла в прежнем режиме.
– Сегодня продолжим изучение материальной части.
Лейтенант Ремезов выдвинул полевую рацию на середину низкого стола.
– Надоела эта галиматья до чертиков!
Зинка привстала.
– Честное слово!
– Наряд вне очереди на кухню!
Лейтенант подождал, когда девчонки успокоятся.
– Итак…
– Надоело… – прошептала Наташа и спряталась за Зинку.
– Наряд вне очереди! Есть еще желающие на кухню?
Лейтенант снял с рации крышку.
– А то мигом всех отправлю!
После занятий Наташа и Зинка спускались по узкой крутой улочке, минуя нагромождения домов с плоскими крышами.
Небо тоже было плоским и серым.