Законы Рода. Том 12

Это земля чудес. Место, где магия переплетается с ещё одной, не менее загадочной силой, дарованной удивительным Древом. Думается мне, что это Древо, как и Гри, когда-то было обычным мутантом, пока не появились зачатки разума. Потом за тысячи, а может, и миллионы лет приспособилось, развилось и обзавелось помощниками в виде местных племён. Симбиоз мегамутанта, который не желает делиться своими землями, своими джунглями с захватчиками, и детьми леса, что кормят его, следуют его воле, помогают ему защищаться от незваных гостей.

Мадейя не особо стремилась рассказывать о своём «боге». А когда говорила, зерно истины было слишком тяжело рассмотреть за её фанатичными мудрёными речами. Всё, о чём я догадался, было плодом моих интуитивных размышлений на основе наблюдений и десятков прочитанных книг. А ещё я понял одну простую вещь: если на этих землях появится Гри, она умрёт. Если я прав, то Священное Древо никогда не допустит появления конкурентов на своих землях. А Гри более чем достойна стать конкурентом. Её возможности даже меня пугают…

Вообще, меня стало напрягать это состояние эйфории, в которое впала Мадейя после близкого знакомства с Романовым. Да-да! Не он голову потерял, а она! Хотя, может быть, она сама по себе такая… Жизнерадостная. В любом случае мы не лезли не в своё дело и старались не обращать на них внимания, но вчера во время обеда всё немного изменилось…

Мадейя решила, что пора уже поесть чего-то вкусного, и отправилась за какой-то местной костлявой змеюкой с очень, как она сказала, интересным вкусом мяса. Водилась она в изобилии, но только в одной части Амазонии, где мы и проходили. И пока мы во время привала остались одни, Романов огорошил нас признанием:

— Вы можете мне не поверить и посчитать меня сумасшедшим, но… я не хочу, чтобы она возвращалась.

И, естественно, мы стали допытываться. Романов не стал особо скрывать свои чувства в тот раз, хотя вся его натура была против подобных откровений. Уж кто-кто, а Константин не из тех людей, что раскрывает свою душу и мысли другим людям. Тем более таким, как я.

Если убрать весь тот поэтический бред, которым он пытался описать происходящее с ним, а это иначе как первой влюблённостью безусого юнца и не назвать, то выходило, что при виде неё его всего разрывает от счастья и он превращается в собачонку, готовую бегать вокруг Мадейи, собирать цветы, убивать ради неё всех, кто косо посмотрит. Словно ревнивый мальчишка… Но как только она уходила, наваждение словно ветром сдувало.

— Гипноз? — предположил Багратион.

— Псионика? — высказался и Буревой.

Романов лишь покачал головой и пожал плечами.

— Не существует гипноза, способного настолько незаметно сбить меня с толку. А если и есть, то почему наваждение со временем спадает? — негромко ответил он и посмотрел на меня.

— Она не псионик. Гипноза у неё нет. Но что у неё есть, так это помощь духов, способных воздействовать на цель различными типами магии, — ответил я и пробурчал, вспоминая, как она и в мою душеньку вмешалась незаметно: — Могут даже духовно влиять…

Романов, скорее всего, и понятия не имеет об этой удивительной структуре внутри каждого из нас… Как я понял, узреть собственную душу — редкий дар. По крайней мере вне земель Амазонии. И если бы я своими глазами не видел изменения в своей душе после встречи с Мадейей, то и не узнал бы, что она хоть как-то на нас повлияла.

Мы негромко беседовали в ожидании возвращения Мадейи и пришли к выводу, что, каким бы ни было её вмешательство — хоть влияние невидимых для нас духов её предков, хоть манипуляции с душой, — сделать с этим мы ничего не можем, так как у нас нет способов защититься от этого. По крайней мере у Романова точно нет.

Константин Игоревич выслушал наши рассуждения и попросил быть осторожными, особенно когда она рядом с ним, ибо он не уверен, на чью сторону встанет в случае конфликта между нами. Мы приняли это к сведению, и я решил-таки задать интересующий меня вопрос о его магии. То, что это как-то связано с хрономантией, которой владела и Мадейя, было понятно. Но я так и не увидел проявления этой магии, кроме небольшого взрыва во время битвы в горном посёлке.

Ответить он мне не успел. Я почувствовал возращение Мадейи, сообщил спутникам и Романов тут же кивнул в сторону Багратиона. Намёк я понял, и мы принялись наблюдать за возвращением амазонки. Охотница вернулась с добычей и радостно принялась готовить барбекю на камнях. И стоило Мадейе показаться, как выражение лица и настроение Романова изменились. Он тут же подорвался ей навстречу, чтобы помочь с разделкой и готовкой змеюки.

Вкус у мяса действительно оказался интересный. И мелкие кости, что мы оставили во время разделки, после готовки стали хрупкими и без проблем пережёвывались. В общем, вкус был чем-то средним между копчёной дичью — олениной или лосятиной — и скумбрией. Понравилось всем, наверное, в первую очередь потому, что каждый из нас за свою жизнь успел съесть множество деликатесов и радовался новым вкусам, подобных этому.

Когда мы двинулись дальше, я смог поймать момент и шёпотом поинтересоваться у Багратиона, что за магия такая дивная у Романова.

— Константин у нас Стиратель.

— Это как? — удивился я, впервые услышав подобное направление в магии.

— Тяжело объяснить… Он сам никогда не стремился поделиться подробностями, а других с такой силой я и не встречал. Даже в книгах и хрониках описания нет. Он сам изобрёл практически все свои магические техники. Всё, что могу сказать, — он может проводить манипуляции на уровне времени и пространства. Области, объятые властью его силы, не подвержены магическим изменениям, если он того захочет, — пытался объяснить Багратион. — Собственно, только это проявление его силы я видел своими глазами. Наверняка оно не единственное.

— Больше похоже на магию пространства или антимагию…

— И да и нет. Пространство не как магия, а как область воздействия мага… Она есть у каждого. Я вот, например, ограничен в прицельной дальности своего заклинания. Дальше отклонения могут быть слишком большие, и мой резак может попасть не только по врагу… Все мы подвержены этому ограничению. Есть предел, дальше которого маг не сможет распространить свою силу. Ну или сила будет не так эффективна, как тот хочет. Никто не болтает о подобных слабостях. А антимагия… Это редкое направление. Люди с такой силой действительно есть, но у Константина Игоревича иная сила. Просто он вдохновлялся этими магами, придумывая техники, встречался со всеми ныне живущими, ещё когда был молодым. То есть он просто подстроил свою силу, создав схожий с антимагией эффект.

— Тогда что отличает его от антимагов?

— Антимаги запрещают колдовать всем. Поле, в котором действует их магия, не способно выборочно пропускать заклинания. А поле Константина Игоревича может. Он стирает магические эффекты с ближайших областей, стирает заклинания ещё до того, как они достигли своей цели, стирает из памяти людей воспоминания о встрече с ним. И выборочно оставляет то, что ему надо. Он хорош как в играх с людьми, манипуляциях, так и в уничтожении наиболее опасных магов, чьи силы представляют угрозу стране. Если ты сражаешься с ним, даже не надейся на свою магию.