Законы войны

Небольшой, неприметный «Морозовец» остановился около главного корпуса госпиталя, развернутого в пределах видимости Кабульского международного. Два человека – молодой и постарше – прошли в приемный покой, показав на входе военные карточки – удостоверения личности…

– Дальше сам я… – Аскер сделал знак рукой, – дорогу знаю…

Молчаливый подъесаул прошел к кофейному аппарату, в приемном покое одной из лучших в мире больниц, специализирующихся на пулевых ранениях и минно-взрывных травмах. Эта больница примыкала к Кабульскому международному аэропорту для быстроты доставки раненых, и принимали здесь всех, в том числе и афганцев…

Сашка прошел по первому этажу, огляделся – тихо. Нырнул под лестницу, достал швейцарский офицерский нож с набором инструментов.

Замок открылся меньше чем через минуту…

Вот и хоккей…

Аккуратно закрыл за собой дверь. Был вечер, но было еще светло – лето, однако. Солнце не так сильно жарило.

На полпути – подкатил внедорожник, ствол крупнокалиберного пулемета был нацелен прямо на него.

– Дреш [61] !

Аэропорт охраняли казаки на последних четырех месяцах ходки, волки из волков, и шутить они не любили и не умели.

61

Стой! (типичная для Афганистана команда, как наше «руки вверх!»).

Сашка послушно опустился на колени, подняв руки

– Свой я! Русский!

Двое казаков, страхуя друг друга, приблизились. Один стянул руки пластиковыми наручниками, хвосты которых болтались на поясе у каждого, по несколько штук зараз, потом начал обыск. Второй сместился и постоянно держал его на прицеле. Вроде все нормально, но косяки есть: внедорожник приблизился слишком близко, гранату кинуть или пояс шахида подорвать – запросто и их заденет. Пулеметчик не отвел ствол в безопасное положение, так и целится. Но Сашка-Аскер этого говорить не стал, чтобы не заработать по башке. А она и так болела…

– Пистолет! – резко сказал казак.

– Его тут каждый первый носит, – резонно возразил Аскер, – удостоверение в нагрудном кармане, справа.

Несмотря на то что они числились в действующем резерве, документы прикрытия были выправлены им в полном объеме, включая и отметку – «вездеход» в офицерскую карточку. Аскер по документам прикрытия числился штабс-капитаном.

Казак прочитал удостоверение, принюхался.

– Свой своему завсегда брат… – сказал он, – ты, военный, охренел совсем или как, по запретке как по асфальту. Наш снайпер дважды разрешение запрашивал, пожалели тебя. Из госпиталя, что ли, смотался?

– Оттуда…

– А пьяный чего?

– Не пьяный я.

Казак перерезал пластиковую ленту наручников, вернул документы и пистолет:

– Ну-ну… Счастливо оставаться.

– До главного здания не подбросите?

Казак хмыкнул:

– Дяденька, дай закурить, а то так жрать хочется, что переночевать негде? Ладно, садись… ортодокс.

Слово «ортодокс» казак вычитал из книжки, которая каким-то чудом попала на горную базу, – и оно ему понравилось…

В главном зале аэропорта Кабул Сашке нужна была камера хранения. В любом аэровокзале есть камера хранения, верно? И стоянка для машин, которые остаются здесь надолго, тоже есть. Все это очень нужно…

В туалете он переоделся и немного привел себя в порядок. Побрызгался концентрированным одеколоном «Шакал» – это тебе не хухры-мухры, тридцать рубчиков за флакон извольте. В кармане был ключ от небольшого «Датсуна», стоящего на стоянке. Машина была неприметной и дешевой, для него, получающего примерно три казенных жалованья с боевыми надбавками, – и вовсе пустяки.

Из здания аэропорта он вышел уже совсем не таким, как был в грязном, пропахшем потом контейнере. Журналист, молодой врач… да кто угодно. Только синяки под глазами – то ли от сотрясения, то ли от чего.

По тщательно охраняемой еще с британских блокпостов дороге доехал до Кабула. Свернул направо, выкатил на сияющий огнями витрин Майванд. Заметил полицейские посты… как всегда, запирают конюшню, когда лошади давно смотались. У него и на лобовом стекле была карточка – вездеход, которую он раздобыл окольными путями…

Если свернуть в самом конце Майванда налево, за русским посольством – то там будет район новостроек, обычных по меркам Востока, но достаточно дорогих по местным меркам. Там жили русские, жили и афганцы, разделения не было, главное, чтобы были деньги. Пятиэтажки, панельные, типового, восточного проекта с балконом, таким широченным, что он размером с настоящую комнату. Она жила там…

Оставил машину у подъезда, набрал нехитрый код домофона, скользнул в подъезд, привычно прислушался – тихо. Поднялся на четвертый этаж, протянул руку к звонку, но дверь открылась, прежде чем он позвонил. Она стояла на пороге и смотрела на него своими глазищами, огромными и загадочными, цвета изумруда, который добывают в ущелье Пандшер, севернее…

Он не говоря ни слова, шагнул вперед. Она – не отступилась…

– Эмма…

Она повернулась, чтобы было удобнее смотреть на него.

– Что?

– Выходи за меня, а?

Он сказал это в первый раз, первой женщине. И с замиранием сердца ждал ответа.

Но она ничего не сказала. Только грустно улыбнулась.

– Нет, я серьезно… – обиделся Сашка, – ты думаешь, я шучу? Я уже на квартиру коплю, в Москве. Уже сорок процентов накопил, пятьдесят – и можно заселяться. Там тоже нужны врачи, и я работать буду.

– Тебе сколько лет?

– Двадцать шесть! – с вызовом сказал Сашка

– А мне – тридцать. Ты – русский, я – пуштунка. И какая из нас семья?

– Самая обыкновенная! Настоящая! И потом – ты же говорила, что ты наполовину француженка…

– Говорила…

– Ну вот. У нас французы считаются друзьями, весь высший свет говорит по-французски. Ты меня тоже научишь, да?

Она снова ничего не ответила.

– Вот увидишь, – ответил оскорбленный до глубины души Сашка, – я все равно тебя добьюсь. Пойду к твоему отцу и скажу – так, мол, и так…

И по тому, как исказилось лицо Эммы, – он понял, что сделал ошибку. Очередную… черт бы побрал, почему все так сложно в жизни. Когда происходит такое, начинаешь думать, что лучше бы под пули… там все просто и понятно.

– Эм… Я тебя обидел, да? Ну, извини…

Она ничего не ответила. Просто поднялась с кровати, надела халат и вышла из комнаты.

Сашка молча лежал какое-то время. Потом ударил кулаком по стене, так что лопнули обои. Треснула кожа на костяшках, вспышка боли немного привела его в себя.

Твою же мать…

Они познакомились случайно. В госпитале «Чатар бистар», что значит – четыреста коек. Он подхватил малярию… совершенно обычное здесь дело, за Кабулом река Кабул протекает по довольно сырой местности, плюс феллахи отводят воду на поля… появляются комары, а от комаров и малярия. Малярия была четырехдневная, что значит – приступы каждый четвертый день. Не самый худший вариант, и ничего такого, что нельзя было бы вылечить обычной противомалярийной терапией на основе хинина. Но в госпитале у него обнаружили еще какую-то желудочную инфекцию от грязной воды, пришлось задержаться. Так они и познакомились…