Закулисье российской истории. Завещание Ельцина и другие смутные события нашей страны
Шрифт:
Хорошо выученные уроки мы сейчас видим в социальном рыночном хозяйстве Германии, не говоря уже про Скандинавию или про Францию. Да и всю континентальную Европу можно считать продуктом тех событий, событий после Первой мировой войны.
Но, к сожалению, не современную Россию.
Социальный вопрос в России сегодня является ключевым, и он порождается огромным неравенством в обществе. Растущим неравенством. А также тем, что человек принижен, унижен и не чувствует себя личностью в этой системе. Он унижен тем, что никогда не станет богатым, а единственный, достойный уважения человек — это богатый. Он унижен тем, что никогда не получит право быть настоящим гражданином, ибо все за него решает коррумпированный чиновник. Сочетание этого неравенства с униженностью и придавленностью человека рождает раба, который легко превращается в хама, который легко озверевает
Или наоборот — если не создадим демократические институты, мы никогда не решим социальные вопросы?
Мнение по этому вопросу Александра Бузгалина:
Есть это гигантское противоречие: для демократии нет материальных предпосылок. И есть другая сторона этой медали: если нет демократии, то некому решать социальные вопросы. Нет того субъекта, который заставит богатого как минимум делиться, который обеспечит равные стартовые возможности, который даст возможность человеку реализовать свой потенциал. Вот в этом — ключ к современной новой России. Ключ в том, что нам нужна реальная демократия и реальная возможность каждого решать проблемы своей жизни на предприятии, в городе, в стране. Человек должен чувствовать ответственность и возможность что-то изменить в своих собственных интересах. И во-вторых, человек должен чувствовать себя социально защищенным и уверенным, что у него будет возможность реализовать свои трудовые, творческие и личностные возможности — свой потенциал. Таким образом, нерешенность социального вопроса — это блок, это шлагбаум на пути демократии.
Но есть ли в российском обществе живые силы, которые могут заставить государство меняться? Профсоюзы? О них даже стыдно говорить. Стыдно и горько. Левые партии? При всем уважении к ним, они деградируют — интеллектуально, кадрово и политически.
Традиционно говорят, что социальная справедливость — враг экономической эффективности. К чему приводит несправедливая экономическая эффективность, мы знаем по глобальному кризису, который сейчас начался и о котором сторонники этой справедливости говорили очень много. Но есть гораздо более важный позитивный момент. Если в сегодняшних условиях не сделать работника дорогим, социально-защищенным, высококвалифицированным и уверенным, никогда не удастся создать пресловутую инновационную наукоемкую экономику.
Эффективности без этого в современных условиях не будет. Можно было заставлять работать рабочего в доменном цеху двенадцать часов на заводе XIX века, но в ХХ веке этого делать уже было нельзя. Сейчас как минимум нужна социальная защищенность. И третий аспект, почему социальный вопрос нужно решать. Это вопрос нравственности. Экономисты, политологи как-то стесняются это слово произносить, но сказать надо: если в обществе нет здорового нравственного климата, если люди не уважают друг друга, то это общество обязательно породит огромные, глубочайшие противоречия.
В России очень специфический капитализм. Наша власть, с одной стороны, реально выражает интересы нефтяных и финансовых баронов. Это полуфеодальный клан. Их спасают резервами страны. Но власть устроена как абсолютистская. И точно так же, как царь всегда защищал бояр и князей, но любому боярину и князю, который пытался отнять у него кусок власти, давал по морде, — точно так же устроена и наша система. Вот в этом парадокс.
И все же, кто и как может изменить эту ситуацию?
Самое печальное то, что сейчас этих сил нет. Есть подспудное брожение в среде интеллигенции, прежде всего рядовой интеллигенции. Не надо думать, что интеллигенция — это всегда какая-нибудь элитная фигура с телеэкрана. На самом деле это учитель, воспитатель детского сада, библиотекарь, врач в деревне. А еще есть рабочие, которые сейчас оказались востребованными, но которых держат буквально за скот на заводах, потому что им что-то платят, но за людей не считают. Таких людей десятки миллионов, и они на самом деле потенциально могут и готовы изменять эту систему. У них очень быстро рождаются социально-творческие способности. Были же примеры оккупационных забастовок в нашей стране в 1998–2000 годах, когда обычные люди на обычных предприятиях оказывались хозяевами и очень хорошо их налаживали. И есть примеры за рубежом. Поэтому эти люди могут это сделать. Но им этого сделать не дают. Это невыгодно.
И вот в той мере, в какой власть не дает реализовать людям свой человеческий потенциал — хоть немножко сделать то, что абсолютно необходимо, — в той самой мере власть готовит яму для всех нас.Революция может быть разной. Революция может быть подготовлена последовательными социальными реформами, после чего страна переходит к качественно-новому обществу. Без потрясений, путем парламентских выборов, поддержанных большей частью гражданского общества. Например, Альенде так победил. Можно по-разному относиться к Чавесу, но его к власти привели городские низы, местная маленькая власть, и даже никакой левой партии не было. Вот что может быть и должно быть, если говорить о социальной революции в позитивном смысле этого слова. Но может получиться и страшный клинч, когда противоречие накалено, когда власть не идет ни на какие уступки, когда энергию людей все время загоняют в тупик. Обычно в таких условиях котел взорвется, а если он взрывается, происходит трагедия.
А что же Россия? В ней что — ощущается нарастание социальной напряженности в последние годы? Нет. Пока нет. Сейчас имеет место ситуация, напоминающая ура-патриотический подъем накануне Первой мировой войны. Кстати, накануне 1914 года в Петрограде были баррикады, но все остановили благодаря Первой мировой войне. Людей просто переключили на внешнюю угрозу.
Сейчас люди, объективно истосковавшиеся по уважению к своей собственной родине, действительно хотят почувствовать свое единство и почувствовать уважение к стране, в культуре которой они живут. Но властям пока удается переключать социальное недовольство на внешних врагов.
Мнение по этому вопросу Александра Бузгалина:
Очень быстро мы убедимся в том, что колосс российского государства сейчас стоит на глиняных ногах. Я говорю об этом с болью, потому что это моя родина — но это факт. К сожалению. Это очень быстро прояснится, и тогда могут быть очень жестокие социальные столкновения.
А пока пошли жестокие сокращения, когда рухнула цена на нефть, когда оказалось, что у России долгов гораздо больше, чем резервов, когда власть спасает в первую очередь крупнейших монополистов, а не сбережения собственного населения.
И, как ответ на это, могут пойти волны протестов. И то, что уже произошло в Барнауле, — это лишь предвестник. Это означает, что люди доведены уже до края. И это реально свидетельствует о росте напряженности.
Слушателям «Эха Москвы» был задан вопрос: «Возможна ли в России новая социальная революция?» Результат: 82,9 % проголосовавших считают, что социальная революция в России возможна, и лишь 17,1 % — что это невозможно.
Социальное напряжение обязательно выйдет на поверхность в той или иной форме. И дело тут не только в так называемой пассивности населения, и не только в том, что политики очень хорошо умеют делать отводные каналы. Да, они умеют манипулировать общественным мнением, менять повестку дня и т. д. Но это все — до поры до времени.
А потом надо будет что-то объяснять. Например, уже не раз говорили, что во всем виновата Америка.
А еще грузинские террористы могут быть виноваты. Да, собственно, кто угодно может быть виноват.
В условиях глубоких кризисов иногда маленькая капля может изменить соотношение на чашах весов. Второе — долго морочить голову людям, которые живут в очень тяжелых условиях, невозможно. Просто жизнь их протрезвляет. И это протрезвление будет чем дальше, тем больше наступать. А Россия сейчас имеет объективно ситуацию наступающего глубокого кризиса, переходящего в депрессию. А это угроза серьезных потрясений.
Мнение по этому вопросу Александра Бузгалина:
Обычно меня критикуют, когда я выступаю, за чрезмерный реформизм, хотя с точки зрения всех моих коллег-интеллигентов я ужасный революционер. Но я хочу сказать одно — на самом деле люди подспудно чувствуют, что что-то неладно в нашей родной России. И это чувствуют очень разные люди, начиная от тех, кто ездит на хорошей машине, но стоит два часа в пробке и не понимает бессмыслицы этого процесса, и заканчивая человеком, который, как пенсионер, страдает из-за того, что у него отняли 200 рублей в месяц, потому что их ему не хватит на то, чтобы купить лекарство и просто выжить. Мы опять дошли до этой ситуации.