Заложники Солнца
Шрифт:
Рэдрик довольно кивал.
Обалдевший от такой кровожадности Кирилл никак не мог решить, всерьез ли было сейчас все это произнесено, или командиры, как водилось у адаптов, странно «шутили», когда пароход вдруг качнуло.
Покачнувшийся вместе с палубой, едва не упавший Кирилл задел плечом стенку каюты. Закрепленное на стене – в противопожарных, очевидно, целях, – конусообразное ведро сорвалось с крепления и загрохотало по доскам. Командиры обернулись. Приросший к месту Кирилл почувствовал, что багровеет.
– А ну, ползи сюда!
Делать было нечего. Кирилл
– Уши не оплавились еще? Давно греешь?
– Я случайно…
– Кабы не случайно, ты б у меня уже за борт вылетел! Что слыхал, повтори.
Кирилл, вздохнув, воспроизвел невольно подслушанный разговор.
– Во шпарит, – восхитился Капитан. – Прям слово в слово!
Рэда уникальная память «бункерного» никогда не впечатляла.
– Протреплешься хоть кому – рыбам скормлю.
Внешне они с Капитаном были очень разными. Моряк – высокий, выше Рэда и старше лет на пять, но худощавый и жилистый. Усы и бороду он не брил, нижнюю часть лица покрывала белая щетина. Однако чем-то парни были неуловимо похожи. Наверное, необходимость принимать решения за других накладывала общий отпечаток, добавляла требовательности голосу и твердости – взгляду. Кажется, швырять Кирилла за борт командиры не собирались.
Путешественник приободрился.
– А можно задать вопрос?
– У них, в Бункере, так положено, – разъяснил недоуменному взгляду Капитана Рэд.– Сразу – никогда не спросят, сперва сопли пожуют. Валяй.
– Я… – Кирилл запнулся. – Я правильно расслышал, что вы собираетесь взорвать эту отмель вместе с находящимися на ней людьми? Это – не шутка?
– Не с людьми, а с Дикими, – недовольно поправил Капитан. – Откуда там люди?
– Но ведь… – Кирилл смешался.
Капитан смотрел на него с нескрываемым удивлением. Перевел вопросительный взгляд на Рэда.
– Бункерный, – как будто это все объясняло, развел руками командир.
Капитан неопределенно пожал плечами. Снова уставился в водную даль. Рэдрик облокотился о перила рядом. Увлеченный слушанием разговора, Кирилл и не заметил, как далеко пароход отошел от берега.
ПНВ он сегодня не надевал – ночь выдалась лунной. Находясь на дороге, лунному свету адапты, в отличие от Кирилла, не радовались – «не бойцы, а мишени ходячие» – но на пароходе опасаться было нечего.
Река вокруг посверкивала, отражая блики. Везде, куда ни глянешь, серебрилась вода. Где-то далеко она сливалась с горизонтом. А прочее тонуло в темноте, берегов Кирилл не видел.
От открывшегося простора захватило дух. Это было так… так… широко, так свободно! Даже голова закружилась. Чтобы не упасть, крепко вцепился в поручень.
– В первый раз, что ли? – Капитан покосился на Кирилла.
– Угу, – ответил Рэд.
А Кирилл, когда снова сумел дышать, восхищенно выдохнул:
– Да…
Похоже было, что за этот выдох Капитан многое ему простил. Даже, может быть, принадлежность к Бункеру.
Он извлек откуда-то фляжку. Посоветовал:
– Хлебни. Когда душа разворачивается, надо. И мы заодно. Наливай, Сталкер.
Рэдрик уверенно
прошел в каюту и вернулся с тремя кружками. Налил понемногу в каждую.– За нашу реку, – сказал Капитан.
Они чокнулись, и Кирилл выпил.
Жидкость из фляжки обожгла рот и горло, он закашлялся. Вернул кружку и отошел в сторону. Привалился к поручню, глядя на реку.
По организму разливалось блаженное тепло. И было необъяснимо хорошо. И странно. Оттого, что можно вовсе ничего не делать – просто смотреть, и от этого бывает так хорошо.
Ветер стих, но от воды тянуло свежестью, приятно холодило обожженное лицо.
Командиры негромко переговаривались, однако Кирилл их уже не слушал. Он внезапно понял, что имел в виду Капитан, когда сказал «душа разворачивается». Даже о предстоящем взрыве на время забыл.
А потом, должно быть, прямо стоя начал задремывать – потому что Рэдрик взял его за плечо и без лишних слов повел на баржу.
Здесь шум мотора был уже не так слышен. Ярко горел огонь в очаге. Вокруг него тесно, плечом к плечу, расселись адапты. Изумленный Кирилл понял, что слышит музыку и пение. Незнакомый парень из экипажа играл на гитаре, он же в сипловатом хоре солировал. А Любовь Леонидовна говорила, что адапты не в состоянии воспринимать музыку… Каких только глупостей она ни говорила.
Весь отряд был в сборе. И экипаж, должно быть, тоже. В руках они держали кружки.
Кирилл заметил Лару, которая сидела, прислонившись к парню в тельняшке. Тот обнимал девушку за плечи. Кириллу Ларин сосед сразу и категорически не понравился.
– О, бункерный, – приветливо заметила Лара. Кирилл подошел к костру один – Рэдрик вернулся на пароход. – Садись с нами.
Она подвинулась, освобождая место, и от этого еще теснее прижалась к парню. Тот с удовольствием перехватил объятия.
– Спасибо… – Кирилл внезапно осознал, что застал один из тех редких моментов, когда адапты ничем не заняты.
Не тренируются, не чистят оружие, не осматривают телегу… Они отдыхают. Просто отдыхают, а не разошлись по спальням и палаткам, повинуясь категоричной команде «Отбой!» Перед ними не стоит цель набраться сил к завтрашней ночи – одна тяжелей другой – потому что и завтра, и послезавтра наконец-то никуда не пойдут. Они – на барже, которая движется сама, что может быть лучше? И общее состояние, вместо привычного деловито-собранного – благодушно-расслабленное. А Ларино приглашение означает, что и Кириллу предлагают разделить заслуженный отдых.
И он разрывался между желанием остаться и жгучим нежеланием видеть, как парень в тельняшке поглаживает Ларин локоть. Отчего-то ему это было ужасно неприятно. Хотя, казалось бы, что тут такого?.. Наверняка они с Ларой – старые приятели, давно не виделись. Джек вон, сидя на скамейке верхом, обхватил девчонку из экипажа обеими руками, улыбается и шепчет что-то ей на ухо. И это зрелище совершенно не возмущает.
Кирилл сел рядом с Ларой. Еще и для того, чтобы доказать себе – ему совершенно все равно, кто тут кого обнимает. Ему приятно, что тоже позвали, и хочется послушать песни.