Заложники Солнца
Шрифт:
И Кирилл старался Олесе не врать. Честно сознавался, что да, устал. Да, голова кружится. Да, забыл вчера перед сном дойти до Лары, чтобы положила мазь на сорванные мозоли…
– Боюсь, – признался он.
– Ларка тоже боялась, – привычно ровным, безучастным тоном сообщила Олеся. – Герман говорит, так визжала, что жеребцы в конюшне подпрыгивали. И Люк боялся. Но ничего – все научились.
Как ни странно, эта информация Кирилла немного утешила.
Лара – пусть, она девушка, но то, что здоровяк Люк, который по праву считался самым сильным в отряде, тоже боялся…
Олеся встала сбоку
– Ложись мне на руку.
И тут путешественник брякнул великую глупость.
– Хочешь сказать, что ты меня удержишь? – Уже договаривая, понял, что за чушь сморозил.
Конечно, удержит, это же элементарная физика! Закон Архимеда, выталкивающая сила. Стыд-то какой.
Олеся, слава богу, что бы о дурацкой реплике ни подумала, отвечать не стала.
– Отрывай ноги, – велела она.
Кирилл выдохнул – и оторвал. Под воду, вопреки страхам, от этого не ушел – тонкая сильная рука действительно удержала у поверхности.
– Ногами бултыхай, – напомнила Олеся. – Раз-два, раз-два!.. Давай!
Кирилл принялся молотить ногами по воде, крепко вцепившись в мешок.
– Раз-два, раз-два, раз-два! – ритмично командовала Олеся, и он постарался приладить бултыхания к ее голосу. – Молодец!.. Раз-два, раз-два!
Кирилл старательно болтал ногами в заданном темпе. Слегка даже успокоился, пытаясь, как учила Олеся, выровнять дыхание – но в какой-то момент вдруг почувствовал, что спасительная рука больше его не держит. Отпустила!
В дикой панике бросил мешок – нужно было немедленно снова схватиться за Олесю, единственный оплот, казавшийся надежным, но руки наставницу почему-то не находили. Кирилл попробовал закричать – и тут же захлебнулся, уйдя под воду. Скоро почувствовал, как его вытаскивают, поймав за плечо.
Олеся выдернула ученика из-под воды. Он тут же, не разбирая, намертво вцепился в адаптку.
Каким-то образом они успели оказаться на глубине – Олеся тут уже не стояла, а плыла, одной рукой придерживая Кирилла. Что-то говорила. Путешественник судорожно хватал ртом воздух и не слышал. Олеся раздраженно повторила, принялась разжимать пальцы, которыми Кирилл так удачно во что-то вцепился. Путешественник не поддавался, кулаки стиснул намертво. И опомнился, только нащупав ногами дно.
В свете горящего у воды фонаря разглядел сердитое Олесино лицо. И расслышал, что она говорит.
– Отпусти! – требовала наставница. – Ты мне купальник порвал!
Кирилл, не очень понимая, что делает, разжал сомкнутые пальцы.
Порванные лямки упали в воду. И стало отчетливо видно, что фигура у Олеси вовсе не плоская. Кирилл увидел это прежде, чем адаптка успела подхватить купальник.
– Дурак! – сердито бросила Олеся. – Плыл же! Все нормально было, чего ты пересрался?
– Я… – Видение обнаженной груди все еще стояло перед глазами. – Я… Не знаю… Прости…
– Вали на берег. – Олеся придерживала лямки, озабоченно их рассматривая. Больше, кажется, переживала за испорченный купальник, чем за то, в каком виде оказалась перед Кириллом. – Там полотенце лежит, вытирайся и дуй к костру.
– А ты?
– Я потом! Еще не хватало, голой тут прыгать.
– Прости…
Кирилл выбрался из воды и без особого удивления увидел
Рэда. Командир обладал потрясающим свойством появляться именно там, где его ждали меньше всего.– Че орем? – безмятежно поинтересовался он. – Тонем?
– Уже нет, – проворчала Олеся. – Отвернись, у меня купальник порван.
Рэдрик присвистнул, отворачиваясь. Ехидно заметил:
– А пацанчик-то наш – окреп! Три недели назад листочков в сортир нарвать не мог, а теперь с девчонок купальники сдирает.
– Он молодец, – сказал Олеся. Судя по звуку, вышла из воды. А Кирилл на месте застыл от услышанного. – Он метра четыре сам проплыл. А потом вдруг задергался, как ужаленный – ни с того ни с сего. Но это бывает. И отжимаемся мы уже двенадцать раз.
– Круто, – сказал Рэд.
Кирилл с вызовом обернулся, уверенный, что командир насмехается. Но тот казался серьезным.
– Оделся?.. Пошли. Отпускаешь, Олесь?
– Валите.
Олеся вернулась к своему обычному спокойно-равнодушному тону. И Кирилл так и не понял, сердится ли все еще из-за купальника, или уже нет.
А после ужина случилось небывалое – Кирилл не смог заснуть. Обычно падал, по выражению Джека, как дохлый, и засыпал, едва успев раздеться. А сегодня – не мог. Закрывал глаза – перед ними вставала обнаженная Олеся. Или стонущая в объятиях Рэда Марина. Или обе они сливались в нечто томительное, зовущее, желанное…
Кирилл попытался, как учили, разобраться в ощущениях. Собрался, сконцентрировался, подумал как следует. И внезапно понял, что больше всего хочет сейчас оказаться на месте Рэда – тогда, в Вязниках. Хочет держать в руках девушку – Марину, Олесю, Лару – неважно кого, какую-то абстрактную девушку. Прильнуть губами к ее губам, а телом – к ее телу. А еще ему вдруг стали тесны трусы.
Взглянув на себя, Кирилл обомлел. Не сразу сообразил связать странную реакцию организма с навязчивыми видениями.
Стало жарко. Кирилл вынырнул из спальника.
– Ты чего? – спросил Рэд.
Он, оказывается, не спал. А может, спал, но проснулся – не поймешь. Приподнялся на локте и подозрительно смотрел.
Отмахиваться - бесполезно, это Кирилл понял еще в начале похода. Краснея и с трудом подбирая слова, попытался рассказать. Рэдрик слушал недолго и невнимательно.
– Слышь, – лениво перебил он, – ты свои колеса, которые вы в Бункере жрете, когда крайний раз глотал?
Кирилл похолодел. Вспомнил, что последнюю пилюлю «антилава» – препарата, нормализующего гормональный фон, – принял еще дома, а с тех пор, задавленный трудностями походной жизни, – ни разу.
Как, оказывается, мало времени нужно на то, чтобы в организме проснулись первобытные инстинкты! Что же дальше-то будет?
Рэдрик, цепко наблюдавший за ним, усмехнулся.
– Жри колеса, не забывай! А то ж, того гляди, в такое же зверье как мы превратишься. Потом тебя твои, стерильные, на порог-то не пустят. Чтоб не напоганил.
Кирилл вспыхнул.
«Человека определяет разум, а не инстинкты, – вот что следовало ответить Рэду. – Тому, кто властен над своим телом, химические барьеры не нужны!» Но к моменту, когда эта гордая фраза придумалась, отвечать было некому. Рэдрик заливисто храпел.