Замки из снега

Целует тыльную сторону её ладони, заглядывает в глаза в надежде и думает, что вот она — его расплата за гордыню и тщеславие. Годы, проведенные в свете славы, светские рауты и улыбки во время автограф-сессий, вдруг стали неважными.

— У меня работа, а у них школа, Петир. Может, летом?

— И всё-таки подумай, милая. Говорят, этот октябрь будет промозглым.

— Значит, будет больше поводов заходить сюда на чай, да?

***

Петиру кажется, что кто-то поставил ему шах и мат и смеется в лицо. Смотри, писака, ты — убийца. Забавно, верно?

Глядите все, он убил невинную девочку. Не мог ты написать ей счастливый финал?

Бейлиш пишет альтернативный конец, строчит ночами, заливая в себя энергетик, и утром приходит в кофейню, чтобы Санса только покачала головой, ворча о том, что его вдохновение могло бы подождать до утра.

— Ты сбрендил, Мизинец, — закатывает глаза Варис, когда слышит его рассказ. — Натурально поехал головой.

В общем, спорить с этим бесполезно.

Петир ненавидит наступивший октябрь, нехотя выпускает Сансу из объятий и старается не оставлять её одну.

— Обещай, что завтра никуда не выйдешь. Мне нужно встретиться с издателем на пару часов.

— Да что с тобой? Ты меня пугаешь.

— Пообещай.

— Обещаю, обещаю. Но Петир…

Он целует её так, будто этот раз последний, судорожно, на надрыве. Почти что умоляет её поехать с ним завтра, чтобы ни на минуту не была вне его поля зрения.

Завтра обещали дождь.

***

Судьба —предопределённость событий, поступков. Бейлиш столько раз доказывал, что с ней спорить бесполезно. Сколько лет он смеялся над теми, кто пытался.

Когда Санса не берет трубку, он заметно напрягается.

Когда она не принимает его звонок в третий раз, Петир переносит встречу, вслед услышав что-то про «зазвездившегося писаря».

Ему всё равно. Он смотрит, как по асфальту бьют капли, и дышит этим мокрыс воздухом, доставая сигарету. Зажечь получается не с первой попытки.

— Возьми же трубку, давай.

Из детства он помнит, как отец сел перед ним на корточки и сказал, что теперь они будут вдвоем. Что мама смотрит сверху, потому что ангелы забрали её к себе. Он не помнит своих чувств, только заплаканные глаза отца и то, что в этот день в Перстах светило редкое солнце.

Когда ему говорят о смерти Сансы, идёт дождь.

Комментарий к Призрак

Все драбблы этого сборника выкладывают сначала в группе Another Ending:)

========== Сигареты ==========

Ей шестнадцать. В голове гуляет ветер, медь темнит волосы, а в пальцах толстая дешевая сигарета, тайком пронесенная в приют. Когда Петир проходит мимо, то слышит «снова эти папики никак не угомонятся», и оборачивается. Хватает трёх секунд, чтобы понять — это оно. То самое мгновение, в которое четко осознаешь, что этот человек неразрывно связан с твоим будущим.

Она ребенок. Обиженный и одинокий, заброшенный за черту.

— Что смотришь?

— Такая юная дама, а уже с сигаретой.

— Сдашь меня? Шёл бы ты отсюда. Знаем мы таких добродетелей. Отвесил приюту пару лямов и думаешь, что купил индульгенцию? Грехи не исправить нулями в чековой книжке.

Выпускает дым у его лица, а у самой взгляд — в пустоту. В кристальных глазах сквозь дымку почти живая боль и тяжелая грусть. Ей бы выбирать платья с подружками и сплетничать о мальчиках, но вот она здесь — как Гумбертова Лолита, не женщина, но уже не совсем дитя.

— Мудрая мысль, милая. Но с такими дерьмовыми папиросами ты прожжешь легкие ещё до двадцати пяти.

— Ну, может, оно и к лучшему, а?

***

Ей нет месяца до восемнадцати.

Конечно, он навёл справки, стоило лишь выехать за ворота приюта. Выпил стакан виски перед сном, глядя на панораму города из своей квартиры, и думал о мальчике, выросшем в чужом доме, о мальчике, у которого не было н и к о г о.

Он следил за её жизнью, получая вести от подкупленных работников приюта, постукивал пальцами по стеклянному столу и выписывал суммы на её счёт в банке. Иногда подъезжал и выкуривал сигарету, глядя на рыжую макушку через ограду.

Варис назвал бы его больным. Или ещё как похуже.

Петиру тридцать два, а он караулит у ворот приюта восемнадцатилетнюю пигалицу, пытавшуюся читать ему мораль. Смешно, почти иронично. От одной встречи с ней всколыхнулось что-то забытое, словно кто-то потянул за галстук, указывая на собственное прошлое. Смотри на эту девочку, она — это ты, такая же потерянная, заблудившаяся, способная на многое.

Ей бы расправить крылья. Нужен только толчок в нужную сторону.

Посмотрите, Петир Бейлиш думает о добродетели и ком-то кроме самого себя.

— Я тебя помню, — щурит глаза она, застывая у его машины. Запускает свободную руку в карман, а другой с силой сжимает лямку спортивной сумки. Всё те же поводки волчонка, недоверие в голосе, спрятанное за деланным равнодушием и легкой издевкой. — Ты нехилую сумму перевёл тогда. Успокоил совесть?

— Этот разговор начинает устаревать, — Петир тянет уголки губ в усмешку и распахивает перед ней дверь авто. — Садись.

— Я не шлюха какая-то, чтобы подбирать меня на трассе. Думаешь, есть бабки…

— Тск, не устраивай истерику на пустом месте. Я бы предпочел поговорить с тобой где-нибудь в тепле за чашкой чая, а не на дороге. И ничего непристойного, милая, я же не извращенец.

— Ну-ну, все вы не извращенцы, — бормочет она, с минуту смотрит в его лицо, пару раз оборачивается, а после всё-таки залезает в салон.

Это его первая победа.

Вот только понять бы самому, что им движет. Отчего в груди расцветает столь сильное желание опекать её.

***

Ей девятнадцать, и она единственная, кому позволительно врываться в его кабинет без стука или вламываться в квартиру без приглашения. Санса всё с тем же налетом меланхолии во взгляде, с той же яростной преданностью собственным идеалам и нахальностью, покорившей его в первую встречу.

Она срывает его свидания, каждый раз лениво замечая «ну, она же на троечку», «ты видел её руки? Боже, никогда ещё не видела таких ужасных больших пальцев!» или «серьёзно? Она с тобой ради бабла». Наивная милая девочка совсем не знает истины, так восхитительно верит его нарочитой небрежности по отношению к ней.

Она отличная студентка, если не прогуливает пары, и сущий кошмар, если удается дорваться до тусовок. Петир скрипит зубами, вытаскивая её из чьего-то пентхауса, применяет новую технику дыхания, если рука случайно касается голой кожи под коротким топом, и иногда спрашивает у богов, зачем они послали ему это ходячее искушение.